Золотая пыль. 50 - Через Амур
Ранее:
45 - Шоумен
46 - Горит баня
47 - Засланец
48 - Прохор Калязин
49 - Телефонный разговор
— В Игнашинской на переправе выстояли длинную очередь. Все это время провели в нешуточном волнении: скорей бы уж что, ли? Казачки из местных наладили здесь перевоз и драли с путников семь шкур; цена казалась умопомрачительной, но монополист и не думал сбавлять. К тому же двухтактный немецкий двигатель барахлил, заходился чахоточным кашлем от круглосуточной работы. Между тем в ожидании очереди то и дело между ожидающими происходили вспышки нетерпения, иные хватались за ножи. Но до крови пока не доходило. Погрузились на баркас, и места Орлику Семена не нашлось. Или Огольцов передумал платить, решив сэкономить? Баркас отвалил. Его тотчас подхватило течение, с которым судно едва справлялось. Орлик в тревоге вошел в воду и некоторое время держался за баркасом. Затем силы жеребца-пятилетку оставили, и его снесло на косу. Отдуваясь, Орлик тяжело вышел на галечник речной косы и грустно, долго и протяжно глядел вслед удаляющемуся баркасу. Вновь вошел в воду… но далее жеребец перестал быть виден. Семен загадал: если Орлику хватит решимости и сил форсировать Амур, и он отыщется в сумасшедшей суете, значит, он, Сема, станет богатым и все в его жизни сладится. А если… Нет, о худшем думать не хотелось.
Пятерка путников пересекла неширокий и быстрый в районе станицы Игнашинской Амур и остановилась на правом берегу на ночлег. Орлик не нашелся. Соорудив костерок из наносника, Семен принялся печь на огне солонину, то и дело поглядывая на заросли густого ивняка вдоль берега ниже по течению. Хлопоты взяли свое, Огольцов раскладывает на постеленную тряпицу зеленый лук и огурцы, купленные у игнашинцев. На «скатерь» также легла баклага с игнашинским солоем — овсяным киселем.
За вечерней трапезой доктор продолжает пытать американца — все о банковском деле, о монетных дворах, о скупке и хождении золота в Соединенных Штатах Северной Америки. Ему интересно. А вот когда Кук навстречу начинает пытать дока о работе в земской больничке, Сергей тотчас уходит в себя. Неприятные, тяжелые воспоминания.
— …Неужели, — допытывается Субботин, — у вас там правительство никоим образом не контролирует торговлю золотом и нет надзора?
— Да помилуйте, Серж, — на свой манер разъясняет американский горный инженер, — государство имеет четыре монетных двора и восемь добавочных пробирных контор. И золото может быть предлагаемо правительству для покупки в любом из этих учреждений. Если металл уже рафинирован, то правительство уплачивает за него полную его стоимость; если же он находится в неочищенных слитках или в виде руды, то рафинировка золота производится по определенному тарифу и плата за оную удерживается из цены, уплачиваемой за золото.
— И что же, дорого берут нынче за сплав?
— Да как же дорого-то? К примеру, возьмем «Америкэн Смилтин энд рифайнин компани», корпорацию плавильных и аффинажных заведений, расположенных в различных частях республики. Некоторые из таковых заведений, как и не вошедшие в корпорацию частные плавильщики, покупают руды жильных месторождений и шлихи россыпей, извлекают из них золото и потом слитки продают правительству или в лигатурном виде, или в виде чистого золота. И эти заведения не подлежат никакому надзору со стороны правительства. Но их так много, что нынче весьма трудно выдерживать конкуренцию, не имея собственного источника поступления металла. Почему, собственно, я и здесь.
— Гм, коли вы здесь, значит, дело-то желтугинское не пустое, а? — смежив глубоко посаженные чайные глаза, предположил доктор. — В который уже раз, глядя на вас, понимаю, что не пустое.
— Уж поверьте, Серж, никак не пустое. Ну а касательно цены… — американец продолжил, словно бы не было реплики Субботина: — …то я знаю, что в России за операцию сплава казенные лаборатории горного ведомства берут что-то около рубля за килограмм. Дорого. Все оттого, что у вас государство держит этот процесс под контролем. Государству всегда кажется мало, только частник может различать грань между выгодой и разумным. У нас берут гораздо меньше. А вот во Франции аффинажные заведения зачислены в категорию вредных и опасных промышленных заведений. Но и то уже более столетия там производство аффинажа сделалось свободным. Во Франции две большие аффинажные компании: братьев Ротшильд и контора «Лион — Алеманд». И они берут шесть франков с килограмма неочищенного металла...
Перекусив, с понятной тревогой в душе, путники «оторвались» от берега Амура, и лошади понесли их, грешных и преступивших, вглубь чужой территории, в неизвестное. Доктору, человеку щепетильному в вопросах права и весьма законопослушному гражданину империи, особенно сложно преодолеть этот психологический барьер. Да, в молодые годы практиковался он в Германии как весьма перспективный студент, но то другое. Другая страна, европейская, отличная от Поднебесной, другой мир, иное право, иной повод. Здесь же, как ни крути, они нарушили китайскую границу. Вместе с тем, с одной стороны, есть понимание, что, форсировав реку, они преступили, а с другой — любопытство, утоление которого зачастую требует преодоления. Для него поиск приключения не в первую голову связан с возможностью взять вожделенные фунты золота. Увлеки его кто-то собирать, например, некие чудесные кедровые шишки из бронзы в поамурских лесах, кои можно было б выгодно продать, и он мог бы отправиться туда. Но подвернулась авантюра с золотом, да легкие на подъем путники, и вот он здесь…
— Скажите, уважаемый уездный эскулап, — чуточку снисходительно заговорил американец, пристроившись по ходу движения путников стремя в стремя с доктором, — вот вы все время говорите, что я, как авантюрист до мозга костей, приехал сюда за золотом и за оное готов положить некоторое количество чужих жизней. Но ведь не так давно вместе с доктором Аносовым мы положили к ногам Российской империи целый край, изобилующий золотоносными россыпями. Это вскоре обещает стать новой Калифорнией, только на российской территории. Причем сам доктор Аносов является компаньоном трех крупнейших золотопромышленных компаний: Верхнеамурской, Среднеамурской и Ниманской, прииски которых по существу держат всю золотодобывающую промышленность обширного Амурского края и треть всего золота, добываемого в России. Со свойственной ему открытостью он отписывал мне об этом. Аносов, к слову, заслуженно стал одним из богатейших людей здешнего края. А ведь грядет новый век, когда границ между государствами не станет, и вот увидите — я желаю вам этого, — человеку по-настоящему предприимчивому везде будет место для жизни, везде будет хорошо. Как мне теперь.
Кстати, вот и Прохор не так уж мало сделал для империи. Но поглядите, как он живет! Уверен, не будь у Проши теперешней новой возможности подняться, не будь этой совершенно свободной от участия властей замечательной россыпи на Желте, едва ли хоть когда-нибудь смог бы он иметь достойный его дом с деревянным полом и настоящим стеклом в окнах.
Ваши державные люди не умеют ценить услуги, оказываемые империи простыми согражданами, — почти назидательно продолжает Гэри. — Между тем мои претензии к этой жизни минимальны. Как превосходный знаток не только геологии, но и горного дела, что в свое время оценил сам доктор Аносов, как индивидуум, хорошо знающий свой потенциал, я лишь хочу взять здесь золота столько, чтобы хватило на собственном предприятии отчеканенными из него монетами заполнить конуру моего любимого сеттера Джимми.
Шутка самому Гэри показалась удачной, он хохотнул и, пришпорив коня, ускакал вперед, к Прохору, ехавшему в цепочке путников первым. За спиной Калязина — китаец Бо, а Семен тем временем болтается вторым номером на лошади случайного попутчика.
Далее:
51 - Прикончить свинью
52 - На вершине республики
53 - Премиальные бутылки
54 - Золотая голова
55 - На Желтуге
1999–2000, 2013–2015 гг.
Произведение публиковалось в:
"Сам себе волк". Роман в трёх частях. - Благовещенск, 2017 г.