Золотая пыль. 52 - На вершине республики
Ранее:
47 - Засланец
48 - Прохор Калязин
49 - Телефонный разговор
50 - Через Амур
51 - Прикончить свинью
— ...Путники добрались до Желты. В зиму на одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертый год, после окончания в сентябре операций на приисках Приамурья, в Желту стеклось до семи тысяч человек. Число желтугинцев непостоянное, зависит от успешности работ, а также наличия съестных припасов. Вначале удача сопутствовала многим. Часть старателей, сколько-то покопытив, уходили с золотом домой, другая часть — оставались. Те, кто добился здесь успеха, переименовали Желту в Желтугу — в честь богатого месторождения желтого металла. Для большинства старателей «по призванию» Желтуга — и дом, и семья: добытое золото «попризванцы» пропивают и проедают, не помышляя ни о каком обогащении либо откладывая обогащение на потом. К моменту приезда на месторождение наших путников в приисковом поселке, разбросанном на двадцати квадратных километрах, уже имеется с десяток торговых точек. А потому есть где оставить намытое. Между тем проблемы устройства и порядка на вольном прииске остаются во множестве. Спонтанный хаотичный приток рабочих вызвал громадный спрос на товары. Обеспечить всех желающих провиантом поамурские казаки уже не могут. Позднее к снабжению подключится вначале мелкий торговый люд: молокане из Благовещенска и скототорговцы из Забайкалья, а следом и серьезные фирмы Благовещенска, Читы, Иркутска. Здесь откроются рестораны и гостиницы с претенциозными названиями «Марсель», «Калифорния», «Таежная обедня», а еще игорные дома с рулетками, бани, пекарни. Невесть откуда появятся даже цирковые артисты и зверинец. По вечерам слух «хищников» станут услаждать аж два оркестра. Таким образом, вольные старатели в этом вчера еще пустынном крае поведут почти европейскую жизнь.
Однако спрос породил страшную дороговизну. Наиболее доходными товарами считаются хлеб, мясо, водка, инструмент и пустые бочки, используемые для промывки породы. Ввиду недостатка имперских денег, которые ходят на Желтуге по высокому курсу, расчет за товары производится еще и шлиховым золотом. Золото как товар стоит три рубля за один золотник — четыре с небольшим грамма. Пуд мяса обходится в двадцать семь рублей, во столько же пуд хлеба, или сухарей, или ведро водки. В Благовещенске эти товары в разы дешевле, а золото вдвое дороже.
Воровство, вымогательство, насилие и убийства случаются здесь ежедневно. Впрочем, подобного почти невозможно избежать, когда в одном месте собирается так много амбициозного народа мужского пола. Тон задают беглые каторжники и орда авантюристов, грабителей и хулиганов. Все так бы и продолжалось, однако почти всегда бывает пресловутая последняя капля, коей суждено переполнить сосуд терпения.
В день приезда на Желту Гэри и компании изнасилован и посечен финкой китайский старатель. Десятка шагов не добрался бедняга до своей землянки, когда его перехватили пьяные бандиты из только что пришлых. Один схватил китайца за смоляную косичку, другой стал срывать одежду, а третий тотчас пристроился сзади. Земляки китайца повыскакивали из жилухи на истошные вопли насилуемого: «Мой не куня, мой не куня! Мой жеребеза!.. Мой иго-го… иго-го…» Но куда там, к кому взывать, кому доказывать, что ты не белый в яблоках Серко в упряжи?! А когда стали отбивать своего подоспевшие земляки, несчастному досталось еще и ножичком, будто бандиты стремились распустить шкуру старателя из Поднебесной на ремни. Подоспевшие на крик также повыхватывали каленую, оформленную в оружие, сталь. И понеслась беспорядочная махня, блики ножичков яростно мечутся в лунной ночи.
Следом неподалеку убит и ограблен очередной старатель, и в воздухе повис дух отчаянной мести и воздаяния. Ввечеру, спешившись у одного из жилых зимовий, спутники стали невольными свидетелями разыгравшейся здесь драмы. Два субъекта уголовного вида, как определил для следствия Семен Огольцов, находившийся к действу ближе других, зажав старателя у зимовья и наставив на него трехгранные ножи, — похоже, из ружейных штыков, — потребовали у бедняги золото. Старатель, в известной степени отягощенный выпитым, яростно сопротивляется, взывая о помощи товарищей, еще днем работавших вместе с ним. Компания «хищников» в эту минуту распылена по всему местечку, у каждого свой интерес, и на помощь пришел только один из компаньонов. Да и то с явным опозданием: тяжелораненый лежит на траве и лихоматом кричит от боли. Один из бандитов его таки проткнул. Во время спонтанного разбирательства по горячим следам Семен пытается объяснить, какой звук сопровождал проникновение ножа в тело горемыки: сталь будто бы звякнула о ребра, и бандит к тому же пару раз провернул рукоятку. Подбежавшим желтугинцам, до крайности взвинченным очередным событием с кровавым финалом, Огольцов как умеет описывает приметы нападавших. Его рассказ сбивчив и многословен, как обычно случается с людьми, мало видевшими в жизни крови и смертей. Однако для Семена этот недостаток окажется весьма и вполне исправимым.
Возбужденная толпа пришла во внезапно сильное и беспорядочное движение. Повсюду начались сходки, слышатся выкрики, брань, свист. До разрушительных действий по принципу: круши всех и вся, остается один шаг. Лозунгом волнения стало «за полфунта шлиха каторжники загубили светлую невинную душу!» Разумеется, принялись искать убивцев, тех самых каторжников. Снять напряжение возбужденных масс, находившихся на пике волнения, в состоянии аффекта, представляется делом непростым. Однако нашлись на Желтуге трезвые и волевые люди, остановившие возможное безумие и предложившие выход из положения.
А наши герои в одну ночь, благодаря случайности находиться в нужном месте в нужный час, оказались возведенными на вершину иерархии Желтуги.
Гэри Кук произнес проникновенную речь с высокого крыльца самого большого здания, принадлежащего корпорации Дикмана. В посвседневной жизни здесь торгуют продуктами и утварью, но в сей час место стало трибуной. После американца говорили австрийцы на ломаном русском, затем немцы, венгры, словаки, русские, русские-благовещенцы, представлявшие наиболее мощную группу хищников, русские из Сибири, опять немцы, взял слово и китаец, но в волнении не смог сказать и пяти слов, и его шуганули с трибуны. Когда выговорились все, кто пожелал, и упал градус эмоций, дошло наконец и до дела. Перво-наперво для наведения дисциплины и порядка решено выбрать президента с предоставлением ему всей полноты власти на Желтугинском вольном прииске. Выбор пал на человека, выделявшегося образованием, практическими знаниями горного дела, честностью, энергичным характером и, что немаловажно, трезвостью. Таким оказался Карл Карлович Иванович-Фасс, словак, подданный Австро-Венгрии. Ему торжественно присвоен титул с правом ношения серебряного нарукавного жетона. Здесь же на сходе вновь избранный президент попросил общество назначить ему в помощники пару-тройку человек. Отмеченный гражданской активностью при трагедии, Семен Огольцов из Терешки Саратовской губернии народной волной выброшен почти наверх приисковой иерархии — «за честное лицо» — и стал первым помощником Карла Фасса «по режиму». Долго толпа гудела по поводу назначения в помощники президента профильного специалиста, горного инженера. Как было сказано, «для всенепременнейшей экспертизы отводов и правильности ведения горнаго хозяйства».
Благовещенцы, бывшие на прииске в большой и сплоченной компании, выдвинули своего — горного инженера Феклистова. Однако иркутяне, китайцы, а также старатели из молодых казаков, по природе своей люди дисциплинированные и богобоязненные, сию кандидатуру задробили. Намедни Феклистов привез из казачьей станицы веселую бабенку и, попользовавшись, покуда не надоела, стал сдавать ее на ночь за пять золотников. Многие такое поведение вслух осуждали, но были и такие, что одобрительно гикали и свистели, будто соловьи-разбойники. К тому же претендент имел репутацию неравнодушного к водочке, а выпив, непременно лез драться. И тут Сема Огольцов предложил кандидатуру Гэри Кука, американца. Гэри прошел на ура. Поскольку иные из старателей-ветеранов тотчас признали в нем испытанного союзника при походах легендарного и бесконечно почитаемого в среде старателей Николая Павловича Аносова. В свою очередь Кук предложил кандидатуру Субботина на должность старшего лекаря Желтуги. Других докторов в многотысячном войске хищников не оказалось, и кандидатура Субботина прошла уверенно. И, пожалуй, наравне с должностью президента, с вменением ему всей полноты власти на свободном прииске, должность доктора на вольном прииске была столь же важна и необходима, поскольку многие желтугинцы страдали животными коликами, а то и болезнями более серьезными, как-то: цинга, чахотка, венерические болячки. Чтобы удалить воспалившуюся слепую кишку, везли из Игнашинской бабку-повитуху, а сама операция обычно проходила при стечении народа, все тут собрались бывалые, всякий волен подсказать-посоветовать. В условиях антисанитарии не каждое такое шоу заканчивалось для несчастного благополучно. Некоторые умирали от непонятных большинству внутренних недугов.
Назначенный горным исправником американец Кук, довольно знающий сущность русака, зачастую готового проболтать о насущном ночь напролет, а наутро напрочь забыть, на что потратил бессонную ночь, тут же прилюдно подсказал доктору составить подробный список и без промедления отправить посланников в Благовещенск за возможно более полным набором медикаментов и медицинского инструментария. Средства собрали тотчас вскладчину, но под запись. Это уже походило на требуемый и столь необходимый порядок. Поутру гонцы из молодых казаков отправились в дорогу.
Однако волнение старателей не утихало до утра. Утром прииск из семисот жилых зимовий разбили на пять участков: русский (наиболее крупный), китайский, иностранный и два смешанных. На каждом участке в помощь старшине избрали по двое старост. Старостами русского участка стали благовещенец Николай Прокунин и забайкалец Роман Сидоров, бывший горный исправник. Старостой иностранного участка избран Генрих Крейтер, подданный Германии, доверенный благовещенской торговой фирмы «Дикман и компания». Старшины прииска и старосты участков составили правление. По инициативе Ивановича-Фасса и Прокунина было выработано и принято голосованием старост «Уложение», которое начиналось словами: «Мы, артели-собственники вольных приисков в Амурской Калифорнии, многогрешные рабы Божии, памятуя слово Божие: «Люби ближнего, как самого себя», дерзаем неотступно трудиться в пользу ближнего нашего, дабы совратившихся поставить на путь истины и устранить неугодные Богу дела, совершаемые забывшими слова заповедей: «не убий», «не укради»…»
Затем следовал перечень телесных наказаний за преступления: пятьсот ударов терновником — кнутом с гвоздями — за воровство, за вымогательство, за мужеложство, за ношение оружия в пьяном виде и стрельбу без причины; триста ударов палкой — за отдачу под залог рабочего инструмента, за привод женщин. За умышленное убийство отныне полагалась смертная казнь. Особо подчеркивалось, что смертная казнь преступника хотя и есть великое зло, но, согласно шестой заповеди закона Божьего, допустима, потому как является единственным средством остановить многочисленные убийства. Однако казнить или миловать убийцу «Уложение» предоставляло решению общественного суда, последней судебной инстанции. В конце принятого «Уложения» говорилось, что наказанные тотчас из Желтуги изгоняются и на границе прииска получают еще до ста ударов розгами, дабы проникнуться отвращением к греху и прийти к сознанию покаяния. «Уложение» без промедления начали приводить в исполнение. В один день было повешено тридцать человек, приговоренных сходом старателей к смертной казни по обвинению в убийствах.
Затем началась страшная порка воров, вымогателей и дебоширов. Горный инженер Феклистов при виде исполнения приговоров — в точности по списку и без пощады — выглядел словно свежевыбеленная стена. Иные отчаянные головы выкрикивали из толпы, призывая всыпать инженеру по первое число, и Феклистов едва дождался окончания экзекуции. Назавтра и в последующие дни, до самого конца Желтуги, его больше не видели. «Правильно рассчитал свои силы и понял, что ему здесь не сдюжить», — иронизировал по этому поводу Гэри Кук, основной оппонент Феклистова на выборах.
Как бы то ни было, драконовский закон возымел надлежащее действие: неисправимые поспешно удалились, а менее твердые подчинились новым порядкам. Весть о строгом наказании на Желте за проступки разнеслась по Амуру и Забайкалью. Тогда и торговцы стали смелее появляться на прииске. Вскоре число постоянных торговых точек возросло вдвое. А всего за первый год — на порядок. На приисковый базар ежедневно являлись сотни мелких лавочников из казачьих станиц. Приисковое правление обложило всех торговцев налогом в размере десяти процентов стоимости товара, а с торгующих водкой и вином — двадцати пяти процентов. Из собранных средств Огольцову положили двести рублей, а Субботину и того более. Гэри был доволен обстоятельством, волею которого случай вознес его мгновенно и столь высоко. Он стал готовиться к более серьезным, как он говорил, вещам.
Далее:
53 - Премиальные бутылки
54 - Золотая голова
55 - На Желтуге
56 - Уцененные подачки
1999–2000, 2013–2015 гг.
Произведение публиковалось в:
"Сам себе волк". Роман в трёх частях. - Благовещенск, 2017 г.