Золотая пыль. 55 - На Желтуге
Ранее:
50 - Через Амур
51 - Прикончить свинью
52 - На вершине республики
53 - Премиальные бутылки
54 - Золотая голова
— ...Хорошо, когда желания смыкаются с возможностями и человек морально находит удовлетворения столько, на сколько, как он полагает, смеет рассчитывать. Работая с утра до позднего вечера, — зачастую просили помочь и ночью, — док Субботин обрел настоящее удовлетворение, какого в земской больнице последнее время не знал. К тому же Сергей рассчитал, что нынешнего его жалования, если не вести типично старательского, весьма расточительного образа жизни, вполне хватит за пару лет сколотить приличное состояние: за это время он сможет собрать сумму, эквивалентную четырем-пяти килограммам золота. В Питере это может стоить что-то около десяти тысяч рублей, цены хорошего дома нестарой постройки. В земской больничке, где нередко честно заработанное приходилось тратить на недостающие препараты и медикаменты, такую сумму не собрать вовек. Во всяком случае, года до тысяча девятьсот тридцатого. Впрочем, столь далеко Субботин не загадывает. К тому же здесь американец поручает ему в свободное время присматривать за нанятой бригадой рабочих на разработке россыпи. Неплохо платит.
Произведя рекогносцировку на местности, Кук просчитал: на своем отводе с наемной силой он получит уже до конца промывочного сезона до пяти пудов шлихового золота. Пятьдесят землекопов трудятся в две смены, так что рукоятки тачек и лопат не успевают остывать, а промывочные бочки все время в действии.
Гэри сумел сориентироваться уже в первые дни. После ухода с прииска некоторых предприимчивых людей многие рядовые старатели без руководящей, равно и карающей, руки находят себя едва ли не сиротами. Американец для начала сумел заинтересовать их, а потом и «озадачить». И ведет дело жестко, на грани жестокости. Чем вскоре снискал славу сатрапа. Зато платит хорошо, поскольку имеет в отношении прииска далеко идущие планы. Бунты тут были бы делом совершенно нежелательным.
Китаец Бо и Огольцов уже через месяц отправлены им вниз по Амуру с первым пудом золота. Кук рискует, конечно, но и не слишком. «Следует набивать тропинку до Благовещенска: очень уж нужны оборотные средства. Приходится много и скрупулезно считать, очень много. И быть рачительным хозяином. А как иначе? Вон расторговавшиеся полулегальные спиртоносы приобрели несколько приисков, на которых ведут работы по добыче золота, завели хозяйство, торгуют. И теперь легализовались, зачем скрываться? Казармишку, амбаришку, домишко, если готовых, брошенных построек нет, выстроит, завезет побольше водки в сорокаведерных бочонках, благо нынче насчет этого добра стало свободнее, рому, настоек, наливок разных, размадеристых енисейских мадер, товару красного, табаку, чаю, сахару, да и «моет» себе золото. В большинстве не свое, конечно, а чужое, соседское. У соседа-то товар в амбаре дорогой, а у него дешевле, водка у него и всякое другое питье сравнительно недорогое, благо он всячески его сыропит да стрючковым перцем сдабривает, а то и другим чем, ну и несут ему золотую крупку — пшеничку с соседнего прииска, а он на этот товар что хочешь из своего склада променяет. Получая по двести процентов прибыли с торговли, такой спиртонос может выплачивать работнику за золотник три и даже четыре рубля, против моих двух — двух с полтиной. Тогда как расходов на добычу у спиртоноса нет никаких. Ведь у него ни резиденции, ни конторы, ни конторщика, ни других амортизационных расходов и затрат. Надо бы спиртоносов прижать. Но как? Республика чертова, сам провозгласил, орал громче других, сам вроде ратовал за улучшение быта и за порядок. Выходит, товар надо завозить самому. Надо торговать параллельно с добычей. Против торговца пошлина — десять процентов на все товары, кроме мяса и сухарей; с торгующего спиртными напитками оптовый налог — четверть с вала; трактирные содержатели, кабатчики, содержатели увеселительных заведений отдают честь по чести двадцать процентов. Но всех стали перебивать евреи, привлекающие покупателей низкими ценами. Главный их поставщик — Торговый дом «Диксон и Ко», чьи пароходы доходят до Игнашина, привозят из Гамбурга даже и предметы роскоши, вино, одежду, инструменты, оружие, порох и прочее из наиболее необходимого. До тысячи наименований. Между тем цены на самое необходимое на прииске фантастически высоки. Втрое-вчетверо выше, нежели в Благовещенске. Мясо в Благовещенске — четыре рубля за три фунта, на Желтуге — не меньше двенадцати. А на некоторые виды товара — до десяти раз! Надо торговать! Надо, Гэри, надо. Противно, но надо».
И когда гонцы через две недели вернулись, продав золото банку вдвое с лишком дороже, чем это можно было сделать на месте, Гэри стал подумывать о закупе на паях парового экскаватора и доставке его по зимнику на Желтугу. Он щедро одарил и Бо, и Семена, а те, по сути, ему присягнули.
Хотя Семен формально состоит на службе в полиции прииска, однако Кук определил репрессированному на родине в Терешке еврею место настоящей службы — в экспедиции золота. Президент Желтуги, старый словак, в силу своей, подчеркиваемой при всяком походящем случае, принципиальности и честности порой пытается вразумить прыткого американца, однако Гэри сумел доказать, что прииску настоящая польза от его активности будет тогда, когда он преуспеет на поприще добычи металла. Поскольку ничто так не способствует процветанию общего дела, как яркий пример. За пример американец предложил собственный подход к ведению дела. «В конце концов, зачем мы все здесь?» — здраво рассудил Карл Карлович и перестал давить на американца. Возможно, он просто понял, будучи не меньшим авантюристом, что не стоит об американца ломать зубы. Нечем будет впредь жевать старательский хлеб!
И вот настал день, когда и Субботин вместе с Прохором Калязиным, как говорится, обеими ступнями стали на рискованную тропу старательства. Американец не обманул. После расчета на бумаге, обработки информации других старателей о добытом на извиве ключа золоте, Кук выделил доктору, как ответственному арендатору, с виду никакое не обещающее и даже ничем не отличающееся от прочих, место для разработки. «Вот тут, господа старатели, миллион лет назад речка на кривуне билась о скалу, ровно под ней ваше золото». Прохор колышками зааншлаговал территорию, и, перекрестясь, они с Сергеем на пару вгрызлись в землю. Поначалу доктора не оставляла дума о том, что в лазарете остался больной с шитой рваной раной, прооперированный поутру, но потом дремавший до случая старательский азарт захватил и доктора. В лазарете вроде все устроилось. Площадь лечебницы немалая, толстыми бревенчатыми перегородками удобно разделена на четыре комнаты. В самой большой палате для больных 15 деревянных неподвижных коек. Каждая койка вместо матраса в два слоя застелена мягким войлоком и покрыта белой простыней. Постельный комплект дополняют парусиновые подушки, набитые соломой, с надетыми поверх ситцевыми чехлами, дополнительно каждому больному байковое одеяло. Во второй комнате — аптека. Наполнена она пока что самым простым, но снабжение осуществляется поступательно с качественным ростом, Фасс молодец, средств, собираемых с торговли, не жалеет. А средства большие: иные захудалые магазинчики за день имеют прибыль до полутысячи рублей. Словом, надо еще посмотреть, кто захудалый — «хищник», то бишь старатель, или торгаш? Большой вопрос. В третьей комнате приемная для больных. В четвертой, меньшей комнате размещены больничная прислуга и кухня. Сам док проживает вместе с Прохором в оставленном старателями зимовье. Был, правда, момент, взволновавший Субботина. Вроде вернулись устрашающего виду с обросшими мордами «хозяева» жилухи. Однако настырный Проша столь убедительно шибанул бутарой по параконке «хозяев», а на счастье находившийся рядом Гэри столь внушающе передернул затвором винчестера, что тотчас оказалось, что пришельцам не нужен никакой откуп, «и вообще, они, скорее всего, ошиблись». Пришлые и незванные поселились неподалеку, видать, кто-то все же дал слабину. И теперь Субботин по паре-тройке раз в день пересекается с ними: очевидно, что жесткий отлуп на хищников подействовал, но и не очень. Словом, всякая встреча с варнаками приводит дока в волнение. Отвратного виду физиономии. Сергей спрашивал Прохора об ощущениях в этой связи. Тот лишь хмыкнул, не выказав какой-либо озабоченности. Проша старатель с большим стажем и не столь эмоционален, как интеллигентный Сергей. Собственно, основная работа так захватила Субботина, столько проблем по налаживанию работы лечебницы, что на другое он предпочитает эмоции беречь: начнешь излишне душевно тратиться, так и сгореть недолго. Док добился главного: больные, поступившие в лазарет, пользуются безвозмездно, на общественный счет, принадлежащей госпиталю аптекой, уходом и попечением больничной прислуги и, с разрешения его, врача, полным продовольствием, состоящим из утреннего чая, завтрака, обеда не менее как из трех блюд и вечернего чая, к которому полагается белый хлеб. Питание — наиболее важно, ибо многие из пациентов пребывают в крайней степени бедности. И жаль их, и зло порою пробирает до самых основ. Накануне поступил изможденный сибиряк: за вечер продул в карты четыре тысячи рублей. А ведь уже собрался домой, к жене и детям, перебрался на левый берег, а в Игнашинской ловкие людишки подпоили да уговорили сесть в карты «по маленькой, по золотничку». Вернулся на прииск бедолага едва живой. А ведь зимовье продано, там другие люди живут, инструмент продан… В крайней степени отчаяния человек. Куда его в таком состоянии? Ведь не только телесные раны следует залечить, подкормить, но и душевные раны тоже.
И Субботин таких бедолаг не оставляет. Хотя лечение обходится бюджету недешево: до пяти рублей в сутки на каждого пансионера, а на круг за месяц — до двух с половиной тысяч выходит! Огромные деньги. В волостной больничке бы так. Столь плотное ответственное лечение Сергей видел только у немцев на их исторической родине. Между тем Гэри Кук гнет свою линию.
— Ваши предшественники глупейшим образом отрабатывали этот участок, —назидательным тоном внушает новоиспеченному старателю американец. — «Якорь» здесь и здесь, — пнул Гэри трухлявый пень. — Это ваша новая клиника в Петербурге для богатых клиентов, — как законченный сноб, объясняет горный инженер доктору. — К середине октября, ты слышишь, Прохор, к середине октября ты должен на этом акре сесть на пески. Тогда до Рождества сможете кострить, греть воду для промывки, и к весне, к началу набора рабочих, иметь до пуда и, таким образом, нанять в сезон тридцать работников. Если сделаете, как я сказал, у тебя, Прохор, в Благовещенске уже в следующую зиму, всего через полтора года, будет дом в два этажа! А претенденток на высокую честь стать супругой в твой кабинет на втором этаже станут водить на смотрины ежевечерне. Бери тощенькую, Проша, тощенькую. Они работоспособнее и в постели неуемны. Толстушки попыхтят пяток минут вроде самовара — и куда потом девается весь пар. А тощие… И парочку пухленьких мещанок — в любовницы, — сделал расклад многоопытный Кук, — разнокалиберных! — Прохор яростно вонзил лопату в землю Желтуги.
А что остается Субботину? Благо еще в лазарете надежные сиделки из игнашинских казачек. Тоже ведь по десяти рублей в месяц отдай и не греши. А еще говорят, будто Фасс изрядно приворовывает из казенных денег. Врут завистники. Как есть врут. Нет, пусть уж они светят нам с высоты своего положения как смогут, а нам огонь лампады поддерживать следует без оглядки на них. И док принялся бить траншею следом за Прохором.
Далее:
56 - Уцененные подачки
57 - Власть негодует
58 - «Дракон»
59 - Рыжий
60 - Отмерил долю
1999–2000, 2013–2015 гг.
Произведение публиковалось в:
"Сам себе волк". Роман в трёх частях. - Благовещенск, 2017 г.