Глава 26. Часть 01. Дикие побеги
РАНЕЕ:
Глава 21. Часть 01. Дикие побеги
Глава 22. Часть 01. Дикие побеги
Глава 23. Часть 01. Дикие побеги
Глава 24. Часть 01. Дикие побеги
Глава 25. Часть 01. Дикие побеги
Встретить дядю Андрона довелось не Максиму Сараеву, который думал об этом с самого того дня, как было письмо из госпиталя, а Ивану Засипатычу Пылосову.
Иван Засипатыч что-то делал за поскотиной и увидел: идет от кладбища, со стороны Дергачей, мужик. И мужик этот вроде знакомый, вроде и ист. Солнце укрылось, горела заря полным заревом, в воздухе над макушками кедров была еще розоватость, мягкая теплота, а под самыми кедрами серенько стало, сыро, как всегда перед вечером. Пылосов все не мог разглядеть путем, кто же такой к ним идет? Стоял, прислонившись к пряслам, и поджидал. И когда блеклую гимнастерку заметил, ремень с пряжкой, широкий, солдатский, и галифе, в сапоги вправленные, то откачнулся спиной о г прясла и заспешил навстречу.
- Здравствуй... Узнал ли, а? Хозяйствую здесь ie-перь, а раньше в Дергачах жил. - Пылосов стоял на-раскоряку, нарочно еще вывертывая ноги в коленях, рас-шиперивая ступни, и весь снял, как луженый - С возвращением тебя!
Андрон узнал его: по сельповским делам приходилось прежде встречаться. Узнал и протянул руку, подбрасывая плечом котомку, чтоб не сползла со спины. И они обнялись, как родные: первая встреча в поселке, еще бы!
- Вернулся вот... А вы тут как? Все, поди што, на месте? Живы?
Иван Засипатыч ему не успел ответить: их уже увидали Мыльжины. Анна шумнула Анфима - он дома был. А там уж бежала Арина, счастливая, плачущая - в том рваном платье, в котором завтра идти в тайгу собралась.
- Дождались, живехонек...
Арина закрыла лицо ладонями, задрожала.
Ребятишки, пуще взрослых, глядели на дядю Ан-дрона во все глаза, на диковинную его одежду, на сапоги, которые были мокры, блестели оттого, что шел человек лугами, речушки перебродил: Твегус, Малю, Капшар - те, что по дергачевской дороге на Пыжино. И штаны у дяди Андрона были замочены: набродился, нахлюпался.
Дядя Андрон отыскал глазами Максима, нагнулся:
- Ну, давай, поздоровкаемся, Карасик!
И прислонил его сильно к небритой щеке.
- А мы на Шестой уходим, - сказал Максим, чувствуя, как першит и перехватывает у него в горле.
- Ладно, потом ты мне все расскажешь - честь по чести и по порядку. А теперь в избу пошли: с дороги чан пить полагается.
- И до меня заходи, - покряхтел Пылосов, глядя Андрону в переносицу - синюю, вмятую. «Ранен, гляди-ка, в голову». - Заходи когда...
- Наведаюсь, - отвечал Андрон дружелюбно. - Мне сюда месяц отпуску.
- А после куда же? - тронул себя за волосатое ухо Пылосов.
- Куда же? - вслед повторила Арина: испугалась, вперед подалась.
- Дело мне предложили в военкомате, нельзя отказаться, - как-то особенно громко сказал Андрон Шкарин. - Ружболванку готовить начнем в березняках по Чижапке.
- Чо, чо? - навострился Иван Засипатыч.
- Говорю: болванки ружейные делать начнем, на ложи к винтовкам которые.
- Ну, ну, - в нос промычал Пылосов. - Поди ж ты, новое производство, стал-быть, открывается...
Арина, будто сама себе, попечаловалась:
- Всю-то жись вот так: нет человеку покою... И когда ему роздых будет, человеку-то?
Что есть в печи - все на стол мечи. А тут со всех печей, из двух больших изб, набрали на стол еле-еле: рыбу, картошку, постряпушки - мучные лепешки и жмыховые, пареную брюкву - парёнки. Все это появилось в Варварином доме. Заставили стол, загромоздили посудой. Ползет над столом, размазывается по лицам крупянистый картофельный пар - от чугунов, сковородок, чашек. Картошка вареная - сверху желтая, с подрумяненными боками: пока варилась - вода выкипела, вот огнем ее и обдало, жаром. Такая самая вкусная. на зубах похрустывает. От свежего картофельного духа в голодном брюхе урчит. Не было в войну за столом духа приятнее и знакомее, чем картофельный. И ребятишки от долгого ожидания сейчас поводят носами, будто сто лет не ели, сердешные. Не дождутся, когда взрослые есть начнут. А взрослые не торопятся что-то: все наговориться никак не могут, про войну слушают.
Дядя Андрон и раньше медлительный был, неторопкий, а теперь и вовсе. Улыбка долгая, с выдержкой, будто хочет этой улыбкой всем, кто собрался здесь, ра-дость вернуть и сам со всеми нарадоваться.
Нагнулся Шкарин, покряхтывая, достал из-под лавки сумчонку - серую, сморщенную: была на вид она - смотреть не на что. А как стал он на стол из нее доставать, вот днво было! Тут и банки с консервами, и хлеба краюха, и колбаса, и сахар пиленый, и фляжка зеленая. Поставил на стол он фляжку, провел кулаком по губам - улыбку с лица иссохшего снял, и все уж не на него смотрят, а на эту зеленую фляжку.
- Трудно ехал я к вам, голодно. На вокзалах ждать надоело. Не раз порывался: вытащу, думаю, фляжку, да выпью с тоски... Не пил. И дружки находились, приятели... все едино не пил, вам довезти хотелось.
По первой выпили. Мужики на закуску сразу не бросились, лишь водицы чуток прихлебнули: ждали сидели, пока жар от нутра по всему телу разгонит. А бабы как выпили, так стали картошку запихивать в рот, прошлогоднюю капусту, кислющую - глаза выворачивало. К консервам, к колбасе едва притронулись: взяли для пробы, для лакомства.
После второго стаканчика и мужики начали есть, навертывать. Бабы же от рюмки второй отказались: одна Анна к себе придвинула. Сказала, что жалко, не-ту тут Катерины, золовушки, а то бы они отчебучили: выпили бы ладом да сплясали.
Арина уже и не ест: захмелела, сидит, спирт ей в лицо кинулся, глаза затуманил. Глядит она затуманенными глазами то на дядю Андрона, то на Анну, будто бы хочет подбить ее, Анну, на какое-то дело, на которое сама не решается. Анна перехватила взгляд ее, поняла, прокричала набитым ртом:
- Андронушка! А далась тебе эта Чижапка? Или намыкался мало - ишшо захотелось?
Кашель вырвался вместе с дымом у дяди Андрона, спина согнулась, лицо пятном посинело от переносья до щеки.
Андрон железную ложку в пальцах согнул.
- Я раненый, к строю негодный: бывает, што память теряю, света не вижу... А воздух лесной, березняки мне на пользу пойдут... И сколько смогу, буду работу делать.
Он всех оглядел, на каждом лице задержался, а больше других на Арине.
- Комиссар в Каргаске - на протезе... Тоже успел - угостился. Не повернулась душа отказаться... Скрипит этот протез у него, будь он проклят! Под Москвой ногу ему оторвало. А помню его здоровым: в сорок первом он нас провожал, речь перед нами держал, когда мы на пароход садились... После нас, говорит, и он ушел... Вернулся, на прежний свой пост заступил... Хлопотун: день-ночь в работе. Душа не повернулась против сказать...
- А сказал бы, Андронушка, - жалобно простонала Арина, вешая голову. - Бог бы тебя простил...
- Хотел простить, да ушел гостить. - Андрон покачал головой. - Ишь вы как, бабы, судите... Я в дереве смыслю, а им мастера нужны. А где они, мастера, теперь? Война всех проглотила. На Чижапку сейчас со всех деревень и поселков последний мужской народ выскребают. Обещают снабжение хорошее. Сто пятьдесят тыщ ружейных болванок в этом году мы заводам должны переслать - комиссар говорил. Столько же и винтовок прибавится. Ведь такую силищу надобно опрокинуть, такую холеру спихнуть!
Арина все рассуждения Андрона слушала, слушала, потом заморгала, вышла из-за стола, к Егорке нагнулась: он спал, так вроде накрыть получше, со спинки на бок перевернуть. От постели Егорки Арина ушла на улицу, вернулась не скоро. Максим заметил: плакать ходила, чтобы никто не видел. «И чего она плачет? Ведь дядя Андрон сказал, что врага надо бить - винтовки нужны. А какая винтовка или ружье без ложи?»
Арина опять подсела к столу. Максим рядом, и ему видно, как она ладошками по коленкам водит, глядит со слезой на дядю Андрона, на всех.
-| Усох ты Андрон, а был-то какой, - говорит Арина и тычет в глаза себе пальцем, крутит, будто мошка попала, мешает глядеть.
- Говорят, были бы кости, а мясо нарастет, - грустно смеется в ответ ей дядя Андрон и ладонью растрепывает свои поредевшие волосы. - Сиветь стал! Были кудри, стали мочала... Такие любезности вот, Ари-нуш ка.
Сидели долго еще, пока все не съели, не выпили. Ребятишек спать отослали, а дядя Андрон сказал:
- Мы нынче с Максимом, с Карасиком, будем спать.
Расходились за полночь, выметывались один за другим. Бабка Варвара осталась посуду со стола убирать, Арина с Андроном вышли гостей проводить. Максим тоже вышмыгнул следом за ними.
Было прохладно, сквозь мглу на небе прорезывались слабые звезды. Сколотая наполовину лупа казалась зеленоватой, как посыпанная табачной пылью.
- К ненастью, - проговорил дядя Андрон.
- К дождю... Может, с грозой будет, нынче с грозой еще не было.
Голоса их удалялись.
Максим потолкался по двору, позадирал голову на небо. Прохлада весенней ночи погнала в избу, в тепло. Максим залез на полати, ворочался, поджидая дядю Андрона, и уснул, не дождавшись.
Он так и не знал, спал ли с ним дядя Андрон.
Когда мать подняла Максима, дядя Андрон уже сидел за столом - одетый, обутый. Перед ним дымилась солдатская кружка с чаем, из глубины избы слышался мелкий кашель бабки Варвары, слышалось, как стучит она ногтем по табакерке, с присвистом нюхает и не чихает.
- Максимша, Карасик, поди-ка сюды, - позвал мальчика дядя Андрон и полез за чем-то в карман. - Вчерась позабыл тебе дать подарок. Смотри не теряй.
На ладонь мальчика лег теплым грузом складной ножик о двух лезвиях, с костяной ручкой.
- Немецкий. Для тебя подобрал, специально... Ножи они хорошо делают, гады.
Мать была очень веселая, светлая вся какая-то: она улыбалась, и голос ее был мягкий, как лапки кедра.
- Садись, сынок, ешь: нам скоро в дорогу. Максим рассматривал ножик, разнимал тугие лезвия.
- Я на Шестом вас проведаю, - прихлебывая горячий чай, причмокивая, сказал дядя Андрон. - Сегодня пошел бы, да отдохну.
- А мы будем стрелять на Шестом? - приласкался Максим.
- Как же. Возьмем ружье у Анфима, утей погоняем, как с батькой твоим, бывалоче.
Это утро для мальчика было самым счастливым.
ДАЛЕЕ:
Глава 27. Часть 01. Дикие побеги
Глава 28. Часть 01. Дикие побеги
Глава 01. Часть 02. Дикие побеги
Глава 02. Часть 02. Дикие побеги
Глава 03. Часть 02. Дикие побеги
Произведение публиковалось в:
"Дикие побеги". – Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1971