Глава 21. Часть 01. Дикие побеги
РАНЕЕ:
Глава 16. Часть 01. Дикие побеги
Глава 17. Часть 01. Дикие побеги
Глава 18. Часть 01. Дикие побеги
Глава 19. Часть 01. Дикие побеги
Глава 20. Часть 01. Дикие побеги
Три дня подряд ел Максим красную свеклу, парен-ную в печке. И утром однажды открыл, что снег за стайкой, куда гоняло всех по нужде, становится розовый. Это его так поразило, что он рассказал Пантиске, и вдвоем они бегали по задворкам - за поленницами и на сумётах прожигали затейливые узоры.
Как-то средь бела дня на них натолкнулась Мане-фа, отскакнула в сторону и застыдила:
- Бессовестные, чем занимаются...
Мальчишки перебрели сугроб, выскочили на дорогу и дали тягу, размахивая рваными рукавами фуфаек.
Максим с тех пор стал сторониться пылосовских девчонок.
Начались крещенские лютые холода, в конуры забились собаки, в избах день и ночь без устали пылали в печках дрова, таяли на глазах поленницы. Анфим перестал ездить на Обь смотреть самоловы: выжидал оттепели. Максим изредка ходил помогать матери убираться в свинарнике, а больше сидел дома, на полатях или за печкой - укачивал в зыбке Егорку. Егорка меньше стал уросить: наедался. Варили теперь они горошницу, толкли жмыхи - подсолнечные и льняные, варили из них кисели, каши, пекли лепешки и хоть раз в день, но ели досыта.
Катерина бывала теперь здесь редко: жалела лошадь гонять по такому морозу. Последний раз она наезжала в тулупе, пимах, меховой шапке. Кожа на лбу и на скулах была обморожена, почернела совсем, покоробилась, и дома она мазала лицо кротовым жиром.
Дома Максим сегодня один: бабка Варвара утром еще ушла к Аифиму, а мать на свинарнике, ей хлопотно.
В морозный, туманный день пришла в гости Майе-фа. Как взрослая, шаль с головы сняла, положила себе на колени.
- Ох, и долгая эта зима, скучнющая, - сказала Манефа, обводя избу глазами. - В школу не ходим, л в школе бы весело было... Ты сколько классов прошел?
- Нисколько... Папка только собирался в Соснов-ку послать... - Максим подковырнул ножиком картошку, которую он нарезал ломтиками и налепил на плиту.
- Хм, а мы с сестрой по четыре группы прошли, в Сосновке жили у дедушки, маминого отца. Теперь нам в Большие Подъельники надо, там семилетка, а отец нас туда не пустил: далеко потому что и жить негде.
Максим собрал горячие испеченные ломтики картошки, но есть не стал: положил кучкой на край плиты, где не так горячо было.
- Ты пошто такой букушка? Молчишь, молчишь,,. Дай картошки печеной попробовать.
- А ты будешь? - Максим удивился даже: дома у них шаньги творожные лопают, а на картошку, поди, и смотреть не хотят.
- Я люблю картошку, на плите ломоточками жаренную. Но от нее чад, дома ругаются.
Мальчик положил перед ней пригоршню поджаристых ломтиков, Манефа дула на них - студила.
- Вкусно-вкусно!.. Хочешь, я буду приходить к тебе часто, книжки с собой приносить? Будем читать, я научу тебя буквам. Хочешь?
У Манефы была розовая шейка, красивая, гладкая - таких Максим ни у кого не видал. И глаза темные, с мороза искристые, яркие. Ему стало с ней и просто и радостно, как не было никогда и ни с кем: даже с Пантиской, а уж они-то были друзья с ним!
- И у нас были книжки, у папки, - заволновался мальчик. - «Робинзон», «Сказки дядюшки Римуса». Л после мамка отдала их остякам самокрутки вертеть.- Он рассмеялся. - В книгах бумага лощеная, остяки ее мнут в ладошках.
- Я бы книжки не стала рвать ни за что, - замотала головой Манефа.
- Мамка за рыбу... сменяла, - проговорил Максим.
- Ладно, я к тебе приходить буду. Калиска у нас ленивая, книжек не любит читать. Все дулась бы вечерами в лото... Калпска и в школе училась плохо, второгодницей в каждом классе была. Большуха, а бестолковая.
Девочка перекинула со спины косу на грудь, склонила голову и переплела узкую желтую ленточку.
Мать малюхонькая, отец лысый, гундосый, а дочь красивенькая. Отчего это так?.. Спрошу об Иван Заси-патыче».
- Иван Заснпатыч у вас какой?
- Сам видел, - удивилась Манефа вопросу Максима. - Мужик как мужик...
«Не поняла».
Максим раскрыл дверцу печки, чтобы бросить картофельные кожурки.
- Ой, какой ты в пламени рыжий-рыжий, совсем как огонь в печке! - залилась смехом Манефа.
«Еще обзывается... Дал бы по маковке, знала бы...» Но злости, той, что заставляла его бросаться на маль-чншек-обидчнков, в нем сейчас не было. Картофельные кожурки потрескивали на раскаленных углях, мальчик захлопнул дверцу и сунул в рот обожженный палец.
- Прикипел? - все продолжала смеяться Мане-фа. - Максим, ты гнездышки зоришь?
- Зорю...
- И сорочьи?
- И сорочьи...
И тут озорная девчонка совсем подавилась смехом.
- Оттого ты и конопатый такой! Как... как сорочье яичко!
После такого Максим, однако, и не сдержался бы, но вошла мать, разулыбалась с порога, проговорила, как умела она говорить, ласково, нараспев:
- А, гостьюшка, невестушка. Хорошо, что пришла, голубонькая.
И эти слова Арины развеселили Манефу:
- Мал еще женишок у вас, тетенька, пускай подрастет.
И долго бился в ушах Максима ее горячий смех, хотя дверь за Манефой давно захлопнулась.
Напоследок она сказала, что прибежит в другой раз с книжками.
ДАЛЕЕ:
Глава 22. Часть 01. Дикие побеги
Глава 23. Часть 01. Дикие побеги
Глава 24. Часть 01. Дикие побеги
Глава 25. Часть 01. Дикие побеги
Произведение публиковалось в:
"Дикие побеги". – Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1971