Золотая пыль. 69 - Хлопотное дело
Ранее:
64 - Прохор в смятении
65 - «Прохор-удачник»
66 - «Босой»
67 - Трудное решение
68 - Амальгама золота
Сегодня съемщик в золотоприемной кассе особенно тщательно и долго «отбивает» металл. Кажется, уже и нет в лотке золотых песчинок. Однако он все гоняет и гоняет по хорошо обработанной тополиной ткани лотка воду. Потом из бутыля добавляет в лоток ртути и еще сколько-то баламутит гладь жидкого зеркала, вбирающую в себя соринки, пылинки металла. Золота мало. В этой связи вспомнилось из недавнего. На участок пожаловали специалисты из природоохраны. Формально, — согласно новому порядку вещей, — отбивать шлиховое золото при помощи ртути противозаконно. Ртуть может попасть в реку. Вместе с тем и дышать парами ртути смертельно опасно. Однако многие артели работают по старинке, то есть в работе со шлихом используя жидкий металл. Так сохранить добытое проще и вернее. И вот женщина-эколог увещевает Блатного, нажимая, как ей представляется, на главное: «Мужчин потравите, лишите здоровья, способности к воспроизводству». Блатному до здоровья мужчин, а тем паче до воспроизводства ими себе подобных, как дворняге до космоса. Между тем женщина клонит к тому, что надо составить акт и наказать артель. Без «акта» она не уедет, поскольку нет бумаги, значит, не было работы на участке. А придраться к старателю, найти повод приопустить его, несложно. Между тем Борисычу такая перспектива не глянется, и он аргументирует по-своему: «Слышь, мать, они что, эту ртуть на... себе льют, что ли? Да им уже ничего не требуется: раз в месяц передернут и успокоятся. Любого спроси. Хошь, позову? В артели кто работает? Кому, кроме водки, ничо не надо». Но женщина дожала Блатного. Составили акт. Она уехала довольная. И уж наверняка не оттого, что впредь к вопросу репродукции на участке, где за главного быка-осеменителя Блатной, будут подходить ответственней. От рафинированной дамочки в паричке а-ля платиновая блондинка осталось лишь воспоминание в одной, все время повторяемой ею фразе: «Ох и хлопотное это дело». А начальник будто взбесился. Привела-таки дамочка Борисыча в волнение. Взбеленившийся Блатной загнал Чугунка по пояс в воду варить промывочный стол. Начальник опрометью глянул на нас, кто наблюдал за работой Чугунка со стороны, позволил себе на секунду расслабиться — и тотчас загнал туда же в воду помогать держать тяжелый лист металла, который следует приварить, закрыв образовавшийся проран на теле промывочного стола. Стоим, киснем в мутной воде, участвуем, придерживаем, отворачиваем моськи от вспышек. Здесь же и шнырь: «Раз за неделю хотелося пересапнуть, и не дал окаянный». Холодно. Очень холодно. Невозможно холодно. Впрочем, даже не это главное. У Чугунка ничего не получается, и удовольствие затягивается. Это привычно. Главное в том, что ощутимо бьет током: разряды простреливают в руки, в ноги, вдоль всего тела, в мозг, есть ощущение, будто и внутренние органы от атаки электричеством начинают работать со сбоями. Разволновался даже вздремнувший на прогретом скупым солнцем соседнем терриконе Диоген: «Что это вы делаете там с моим кормильцем, гады, вона как разлюбезного Лариошу скосоротило». А мне тем временем подумалось: «Ох и хлопотное это дело… работать под Блатным».
Между тем продолжаем совершенно неоправданно полоскать смерзшиеся золотоносные пески, и в подтверждение тому — не ахти какой сгусток амальгамы. Сто двадцать лет назад на этой россыпи старатели брали с того же объема песков, не утруждая себя разными амальгамированиями, да и не зная их, в пятьдесят раз больше! Так что даже если россыпь выглядит нетронутой, это ощущение обманчиво. Как говорит Блатной, всякое на первый взгляд новое — это хорошо отмытое старое.
Тем временем съемщик баламутит сплав золота и ртути электрическим миксером, и теперь уже точно ни пылинки металла не утеряно: самое время ставить металлическую гильзу со сплавом в печь для отжига. Печь тоже электрическая. Пока ртуть испаряется через трубу обратно в специальную емкость, где она будет покоиться до завтрашней обработки металла, мы беседуем о разном.
— И долго ты собираешься кувыркаться на старании? — вдруг спросил меня съемщик.
— Три года, — вру простосердечно. Поскольку еще не решил, сколько буду стараться. Приехав на участок артели, поработав, не мог себе объяснить, зачем я здесь. Что новый опыт может мне дать? Я просто сменил обстановку, дабы появилась в жизни хоть какая-то живинка. Миги этой живинки были, конечно, и на гражданке. Скажем, на охоте. Но только миги. Однако и там, когда мы начинали выпивать, «картинка плыла». Это если выражаться по-операторски. Если угодно, назовите это «синдромом трех б» — «бежать, блин, бежать». Но от кого? От Сеаты, что ли? Да в своем ли ты уме, дружок, в своем ли, Лариоша?
— …Три года — это много для нормального вменяемого гражданского человека, — стал объяснять мне съемщик. — Это все равно что кол березовый в землю зарыть. За три года, если не прорастет в стебель, то обязательно сгниет. Закопай человека на три года — та же фигня, только вид сбоку. Надо от этой дури избавляться после первого же сезона. Иначе засосет… Или прорастешь, — в задумчивости дал расклад старатель.
— А на сколько лет дури у меня в глазах? — дурашливо вытаращился я на съемщика. Тот внимательно посмотрел...
— Черт, и вправду минимум на три…
Далее:
70 - Смертельная схватка
71 - Встреча в ночи
72 - Побег
73 - Заболел
74 - Прохорова сатисфакция
1999–2000, 2013–2015 гг.
Произведение публиковалось в:
"Сам себе волк". Роман в трёх частях. - Благовещенск, 2017 г.