Золотая пыль. 74 - Прохорова сатисфакция
Ранее:
69 - Хлопотное дело
70 - Смертельная схватка
71 - Встреча в ночи
72 - Побег
73 - Заболел
Прохору стоит невероятных усилий воли удержаться, усидеть в избе. Порой его так колбасит, что кажется, вот еще чуть-чуть, и ноги сами понесут туда, где сегодня шумно, весело и пьяно. А там — Проше все давно и хорошо известно — они, эти две ноги, могут опять же без спросу, как есть вольно, кинуться в пляс, да так, что народ от них шарахнется прочь. И будут отплясывать да выдавать коленца, покуда не сшибут праздничный стол или ишшо каку беду приключат, либо упадут под отой праздничный стол да забудутся крепким сном. А как проснутся, так и понеслася родимая по новой. Однако нынче следует держать фасон из всех Прошкиных силов. И пусть свадьба у дядьки получилась шумная. Почитай весь поселок гуляет. Однако надобно блюсти себя, ибо Проша теперя совсем другой. Совсем другой. Но, видно, и там, на гулянке, градус веселья понизился. Оттого к Прохору то и дело забредают мужики, с кем он «старался» в разных местах в разное время. Они несут водку либо первач. Задушевные, испытанные человеки. Словом, Проша оказался в круговороте празднества. Друзья-товарищи увлекли. Но сначала Каляза справил себе подобающую нынешнему его положению одежу. В лавке долго выбирал сапоги, и ему стоило немалых трудов отмахнуться от друганов-советчиков, сманывавших отложить затею и прежде опохмелиться. Но вот когда приказчик, разворошив навалы сукна, одежды и обуви, вконец упарившись, достал пару отменных яловых сапог и подбор гардероба был завершен, Прохор, необыкновенно довольный, выкатил на стол сверх оплаты самородок золотников эдак на семь. А и не жалко: зря, че ли, приказчик, гангрена хитромудрая, парился!
Теперь по улице во главе кумпании он не идет, плывет. Должно, легендарные Ермак и сам Ерофейка Хабаров так на стругах приветствовали аборигенов. Направо зевакам — полупоклон, исполненный достоинства, налево бабам и дитям — полный поклон. Столь справной одежи Проша прежде не нашивал. «Да как жить-то в такой?! — задыхаясь от важности, спрашивает себя. — Однако то ли ешшо будет. Но тут же и успокаивает: — Другая жизня. Как есть другая. Бог не Ермошка, видит немножко. Есть, братцы, Бог. Есть!»
Еще одна свадьба. Опять шумная гулянка. Поселок гудит. Казачки да старатели, один другого форсистей, кидают в посудину перед женихом и невестой самородки да золотую пшеничку. Галдят да гудят недовольно, когда кто-то метнет ассигнации. Тон задают желтугинцы да хищники с Ниманского прииска. Однако переплюнуть Прохора никому не удалось. Тогда как Прохор набавляет. Тут есть, понятно, фартовые старатели, копытившие в ближней округе и оставившие промысел на зиму, чтобы гульнуть на свадьбе уважаемого человека да женок размять-приголубить, дабы не забывалось. Только не с Прохором им тягаться.
Отшумела и эта свадебка, и Проша перенес гулянье к себе. Одно плохо: избенка маловата. Хотел было сразу купить справную жилуху: предложили за три фунта песку, хата просторная, теплая и не старая, и окна со стеклами, и на подворье есть все, даже коптильня, теплый сарай, где свинушки да куры толкутся. Хотел взять избу прямо с курами, да опять товарищи сбили с толку, оставил это презренное дело на потом: «Изба гожая, да токмо стёклы не цветны, Прошке Калязе цветны теперя по статуту надобны…»
Повалил народ совсем уж разношерстный. Места не хватает, так что хоть посменно назначай. Гости с неподдельным интересом слушают истории о Прошиных товарищах — Гэри, Бо, Сергее и Семене. О том, как Проша Каляза наставлял их на путь старательский-хищнический. Благодарные слушатели цокают языками и уважительно поглядывают на Прошу. А питье да яства приказчик доставляет из магазина прямо в избу. «Вот справлю себе нову хату, всех приглашу гульнуть. Вы Прохора еще не знаете! Потому Прохор рыжье полошшит не в белых одежах... Прохор вам не...»
— Всем Прохорам Прохор! — соглашаются гости и лезут обнимать да лобызать.
Тьфу ты!
Временами хозяин проваливается в сон, отключается, однако, вернувшись из забытья, требует гулеванить далее. А никто супротив и не идет. Проша угошшат!
Народ в избе вповалку, жилуха временами выстуживается донельзя. А потому тела сплелись на полу и нарах. Кто-то внес в избу доски: штабель тел покоится и на них. В редкие моменты к Прохору возвращается сознание, и он даже прикидывает: надо-де рыжье перепрятать. А то, не ровен час, лишишься всего. Но всякий раз, когда возвращается трезвость, обязательно какую-нибудь бестию приносит в избу: идут долгие обнимания, поцелуи, похлопывания друг друга по спинам и плечам, и костер шабаша разгорается по новой.
Однако в один из следующих дней приказчик перестал отправлять Прохору для костра дрова, и публика, разом пробудившись, стала капризничать. Прохор велел своему давнему товарищу Петьке Воскобойникову сходить к приказчику и сказать, что он, Прохор, покупает всю его лавку. Вместе с приказчиком, его бабой и дитями. А ежели тот будет кобенить да уросить, того же Воскобойникова обязал выдать приказчику Прохорова магазина батогов и доставить к хозяину, к Прохору, то есть, для дальнейшего. Прохору нравится это «для дальнейша-аго». Все-таки Каляза сильно набрался ума под этими Куками и Крейтерами, шибко поднялся! Нынешний-то Проша не тот, что давешний, совсем не тот!
Крейтер так учит своих старателей-«хищников». Немец редкостный затейник по части расправы над провинившимися. Удивительно умеет выдержать паузу, прикидывая, какое именно наказание вынести. А чтобы виновный помучился вопросом — какое наказание катит, Крейтер говорит с растяжкой слов: «...для даль-ней-ша-аго...»
Идет время, а Воскобойников не возвращается.
— Должно, Петро крепко всыпал приказчику, — предположил кто-то. — Хоть бы не убил.
— И поделом. Озверел совсем: штоф под запись не возьмешь! — гудят за столом нетерпеливые.
— Зажралси, христопродавец… — вторят им новоприбывшие, чьи морды кривые Проше незнакомые. — …Хотя на нашем золотье поднялси, — сковчат из угла избы.
В итоге Прохор принужден отправиться к приказчику сам. Старатель-удачник негодует: он и сам был не прочь опохмелиться, а тут еще публика действует на нервы.
— ...Дык нету от тебя поступлениев, Проша, — посочувствовал, но и ничего не пообещал приказчик Прохору. — А расчетец вот он. Два фунта от тебя поступило-с. Как есть в полном расчете. Я и Воскобойникову про то рассказывал, — делает круглые глаза приказчик. Петя кивком подтверждает и отчего-то виновато прячет глаза. Проша сунул руку в карман, нащупал несколько золотых зерен, видно, из тех, что нырнули на дно сквозь дырку в худом мешочке. Но этого мало.
— Да будут тебе поступления, аспид, будут! — Крутнувшись на каблуке чудо-сапог, Прохор устремился к себе. Приказчик проводил старателя полупоклоном.
Вернувшись в избу и единым движением смахнув все с праздничного стола, Прохор приказал Воскобойникову копать между столбиками, удерживающими столешницу. Петро живо взялся за дело. Всеобщий подъем охватил публику. Мужики стали рвать друг у друга лопату из рук, грабари ведь те еще! Некоторые грязно ругаются, однако Проша окорачивает их: не можно, бабы в избе. Копают и копают. И все никак не могут определиться, кто же наидостойнейший. Получившие поддержку от хозяина бабы нервно повизгивают, словно бы на сносях и всё боятся плоду навредить. Они не могут знать, как должна «крикнуть» кладь, а Прохор знает. Лопата должна звякнуть о белый металл коробки, и такая музыка при этом заиграет!.. «Ажно в округе снег с еловых лап валить начинат». Да что они, пропащие, вообще знают!
Однако Прохор устал ждать музыки и в ярости вырвал лопату из рук очередного грабаря.
— Не там роете, заразы, — глухо гаркнул он.
Он роет, роет, роет... Под столом вслед за своими гостями перевернул песочек на два раза. Подумал. И принялся рыть от входа. Потом от угла. Это все делается не скоро, хотя Прохор, привычный орудовать лопатой, все делает умело. Постепенно общее возбуждение гостей спало. И некоторые из них все чаще стали выходить из избы покурить на воздухе. Потом ряды жаждущих Прохорова угощения стали редеть. Остались только те, кому идти некуда. Иных из них Проша и не знает: «Отколь таки поганы морды набегли в избу…»
— Вот те крест, был у меня добрый пудик, а то и поболе, — объясняет каждому из оставшихся в избе Прохор. — Не верите, гангрены?!
— Верим, как не верить, Проша дорогой, — успокаивает верный друг Воскобойников. — Сколь вместе прошли. Сколь раз издохнуть могли. Как не верить? — Однако музыки все нет и нет, вот уже и оркестранты зачехляют инструменты, виновато и коротко прощаясь, расходятся...
Далее:
75 - Пленение
1999–2000, 2013–2015 гг.
Произведение публиковалось в:
"Сам себе волк". Роман в трёх частях. - Благовещенск, 2017 г.