Золотая пыль. 62 - Без паники
Ранее:
57 - Власть негодует
58 - «Дракон»
59 - Рыжий
60 - Отмерил долю
61 - «У нас в Магадане»
Под напором внешних обстоятельств Желтугинский прииск стал терять спокойствие и былую стабильность. Доктору работы привалило пуще прежнего: даже вместе с помощниками он не успевает оперировать, накладывать лангеты, шить рваные раны. Приисковики, что называется, пошли вразнос. Хорошо еще, Гэри подсказал: мол, проще, док, нанять приказчика, дабы наравне с Прохором следил от вашего имени за порядком на делянах. «И золото будет сохраннее, ибо Прохор — это все же не простодушный Бо, — делился соображениями американец. — Прошка легко умыкнет хоть и пуд золота. И еще мучиться будет, не спать ночами, полагая, что прогадал: больше надо было украсть».
А Каляза и без того стал выказывать доктору свое непочтение.
— Я тут лопатой ерошил на деляне, бревны хорохорил, собственным горбом добывал капиталец, чобы нанять людишек и процветало предприятте, а ты ножичком своим малым людишкам тыкал куды попало... Да ешшо иной раз без спирту конечности отымал, так што вой стоить в «скотомогильнике» — так Проша прозвал зимовье эскулапов, — ажно на всю тайгу до Читы слыхать.
Что стоит вой, то стоит. Любая республика рано или поздно прорастает мздоимством и меркантилизмом ее адептов. Как ни крути, в массе население Желтуги формировали беглые каторжники, приисковые рабочие, сибирские ремесленники, казаки, отставные чиновники. Весьма скоро на приисках появилось большое число аферистов, игроков, шулеров и «вообще всякого пошиба туристов, прибывших сюда ловить рыбу в мутной воде». Понятно, что население составляли исключительно мужчины, поскольку женщины на прииск не допускались. А нарушители закона подвергались наказанию ровно по «Уложению» республики. Теперь же все перевернулось. У каждого состоятельного «хищника» женщина, а то и две. Мало им разврата, так поезжай в Игнашинскую, где и кабаки, и гостиницы, и бордели. Приезжая в Игнашинскую или даже в Благовещенск, старатель попадает в атмосферу дикого разгула, вмиг его окружают кабатчики, пропойцы и продажные женщины. Из Севки Губарева приискатель тотчас превращается в маркиза де Губа. Все в эту минуту кажется для него возможным, исполнимым: то он валяется в грязи, обновя армяк, рубаху, сапоги; то закупает десятки аршин ситцу, кумачу и, застилая ими дорогу к кабаку, идет по этому ковру; то нанимает двух-трех музыкантов и шествует по улицам, с каждым шагом увеличивая толпу пьяных прихлебателей; то бесчинствует, разбивая в лавке какую-нибудь посуду и щедро расплачиваясь за нее. Словом, известное русское «ндраву не препятствуй» царит здесь в полном блеске, разгул идет широкий, могучий, без воли, без удержу, пока последняя трудовая, обильно политая потом и кровью, добытая путем принижения, холода и голода копейка не станет ребром! Немногие приискатели сумели благополучно вырваться из царившей атмосферы «золотой лихорадки» А и кто и вырвался, кто блюл себя на пути домой…— сколь трупов их выловлено по бесчисленным сибирским рекам, ручьям и ключам? Ну а верхушка прииска теперь держит собственных докторов, для себя иные недешевые лекарства выписывая из самого Петербурга, Гамбурга, Парижа. Падение нравов коснулось и самой верхушки прииска, адептов власти. Поэтому общественных денег подозрительно вызывающе не хватает даже на самое необходимое для врачевания рядовых старателей. В этой ситуации и сами налогоплательщики — купцы, торгаши, владельцы развлекательных заведений — перестают исправно платить в казну республики. И Субботин, как человек совестливый, иногда напоминает президенту прииска или Гэри, человеку, к доктору расположенному, что пора бы, мол, отправить людей в Благовещенск за медикаментами.
— Я всего лишь горный инженер, батенька, — с акцентом российского угревшегося чинуши отбояривается Кук, ставший к этому времени не только одним из наиболее влиятельных на прииске людей, но и одним из самых богатых.
Американцу, действительно, не до общественного. Его понять можно: каждый месяц он отправляет посылки с добытым металлом то в Благовещенск, то в Читу. Кук остерегается отправлять золото чересчур большими партиями, ибо кожей ощущает, что настроение народа меняется и сам собой грядет момент, когда всяк может, хапнув добрый кус чужого, затеряться в тайге. Найди его потом. Очень уж неспокойно стало. Гэри призадумался: а не завершить ли ему собственную желтугинскую эпопею? Однако трудно, тяжко разговаривать с собой на эту тему, когда дело налажено и дает невиданный доселе дивиденд. Непросто сняться, когда на новых делянах наемные работники вот-вот «сядут на якорь». Часть денег находится в обороте, главным образом вложена в дюжину магазинов на прииске, товар поступает ежедневно. Правда, брать его стали хуже. И все сложнее определить баланс: сколько добывать, сколько вкладывать в торговлю, сколько платить наемным рабочим. Ситуация порой меняется чрезвычайно стремительно. Много вложено в формирование рабочих бригад. Становится все сложнее переманить толкового управляющего: все наиболее достойные стремятся вести дело самостоятельно, какими посулами их ни призывай. Дабы не разбегалась эта публика — наемные «хищники», он даже пошел на крайность: платит им немного вперед, казалось, накрепко привязав к себе. Но ведь именно что казалось. Сегодня он у тебя работает, назавтра едешь по отвалам россыпи, глядь, а он уже вгрызся в борт оставленного кем-то блока и на твои деньги, по сути, пытается самостоятельно добыть хоть сколько-то, лишь бы меньше вскрыши. Да и конкуренты не дремлют. Тот же Крейтер придумал держать своих наемных на продовольственном поводке, продавая им продукты из своих магазинов дешевле сложившегося на прииске. А это в условиях сумасшедшей дороговизны большое дело. Этот Крейтер!.. Все время он на полшага впереди. Каков ни авантюрист, каков ни пройдоха он сам, Гэри Кук, но этот немец просто непревзойденный прохиндей и плут! Гэри даже стал подумывать, а не нанять ли пару-тройку казачков из отчаянных, чтобы «выпасли» немца на его любимой охоте загоном на глупых подслеповатых косуль... А если не выгорит? Крейтер в свою очередь наймет тех же отчаянных ребят… Впрочем, внешне оба адепта власти в республике стараются не давать друг другу повода идти на крайние меры: республика, мать ее так, — жизни лишат в полдня, и всё вроде по писаному закону, за который сами ратовали. И Гэри раз даже хотел составить Крейтеру компанию на охоте, да вовремя спохватился. У немца мог быть свой план на ту совместную прогулку в таежные укромины.
— Ну как ваш промысел? — спросил Гэри доктора, войдя в зимовье, где оборудована операционная.
— Да вот, режем, латаем. Опять же с медикаментами, сами изволите знать, как, —сетует на трудности Субботин.
— Да я не об этом промысле. В самом деле, док, лишний отрезанный палец либо конечность не добавят вам звонкой монеты. Режьте не режьте, больше установленного вам содержания Фасс не выдаст. Хоть бы положенное без задержки выплачивал. Посмотрите, сколько возле него голодных и жаждущих. Не так ли? — по обыкновению цинично поучает американец доктора. Гэри нравится разговаривать с Субботиным, в нем, кажется, еще остается та девственная порядочность, которая по обе стороны Тихого океана в огромном дефиците. А уж в просвещенных Европах о таком давненько забыли. Между тем Кук умеет видеть и ценить все редкое, раритетное. Такими… ископаемыми раритетами для него являются наравне с Субботиным и Вэн Бо, и Семен Огольцов тоже. Хотя настроение Семена становится иным, подозрительно странным, что ли? Он перманентно хмур, ушел в себя, порой зло смотрит исподлобья, нервничает по пустякам. Может, какое тревожное письмо пришло из дому? Спрашивал его об обстановке в его родной то ли Терешке, то ли Курмушке. Однако Сёма насупился, отвернулся и, цинично хмыкнув, сплюнул под ноги.
— Как движутся дела по сбору капитальца на собственную клинику, док? Помнится, вы хотели двадцать фунтов песку? — иронизирует Кук. — Затем, правда, установили поправочный коэффициент: мол, два-три пуда было б лучше. Хм…
— Вы же знаете, Гэри, сколь дорога жизнь на прииске. А деньги как вода.
— Оставьте шутки-прибаутки, док. Я советовал бы вам слегка унять ваш профессиональный темперамент. Поскольку человек, коему вы сегодня отхватили загнившую фалангу пальца, случись что, не задумываясь ткнет культей вам в глаз. И пока вы будете соображать, какую примочку прилепить, он ткнет вам во второй. А сам с вашим золотом махнет через Амур. Так что, во-первых, слушайте старину Кука, он вас еще не подводил. А во-вторых, отправьте-ка ваш металл в Благовещенск, в банк. Уверяю вас, так будет лучше. Можете отправить металл с Бо, он в плане морали безупречен. Пока, знаете ли… А если не доверяете — езжайте сами. Заодно медикаменты выберите, какие нужно. Прогуляйтесь, док. Возможно… — Кук бросил испытующий взгляд на Субботина. — …это спасет вам жизнь, случись в ваше отсутствие на Желтее заварушка. Зря, зря вы смеетесь, док. Да, оружия у «хищников» и иных приисковцев много. Однако не забывайте: против нас выступила государственная машина. Так-то.
Через пару часов доктора уже укачивал мерин по кличке Чума на пути в Игнашинскую.
— Почему Чума? — спросил доктор Бо, когда отъехали от прииска примерно с версту.
— Потом узнать, — глянул с эдакой лукавиной на доктора Бо и ускакал вперед. Лишь его туго заплетенная косичка ударила по спине. Сергей пришпорил, затем еще, и тогда мерин принялся выделывать коленца. То он пытается сбросить седока, то укусить, и доктор даже стал подумывать, не происки ли это Гэри. Все-то он ерничает, все-то иронизирует. Однако, почуяв, что седок не намерен мириться с дурью и жестко охаживает по бокам, мерин успокоился, и дальше у доктора хлопот с ним не было.
— Ну-ну, старина, — совсем как американец, по-отечески успокаивает коня Субботин, — в чем проблемы, дружище? Все самое страшное у тебя позади. Да, новый человек. Но теперь ты должен оставаться совершенно спокойным.
Тем временем Сергей догнал Бо и спросил:
— А что, у Гэри нет лучшей лошади?
— Хозяина много конь. Толика этот холосый конь. Силиный. Хозяин нем Благовесенск ходи месте Бо, много ходи, Сита ходи месте Бо, много ходи. Везде ходи, нигиде не подводи.
Далее:
63 - Жизнь без Блатного
64 - Прохор в смятении
65 - «Прохор-удачник»
66 - «Босой»
67 - Трудное решение
1999–2000, 2013–2015 гг.
Произведение публиковалось в:
"Сам себе волк". Роман в трёх частях. - Благовещенск, 2017 г.