Меченый. Глава 13: За снежными баранами
Ранее:
Глава 08 - Конец одноглазой
Глава 09 - Меченый побеждает врага
Глава 10 - Погоня за старым козлом
Глава 11 - У скалы смерти
Глава 12 - Лось в борьбе за жизнь
Ночь уходила из Бэюн-Куту. По бору пробежал предрассветный ветерок. Лениво полз по долине туман. За холмом одиноко стукнул дятел и смолк, словно чего-то испугавшись. Меченый встал с нагретой лежки, хотел потянуться, но только вздрогнул от холода и злобным взглядом окинул стаю. Волки подняли головы, насторожились.
От пригорка, где ночевала стая, в мглистую даль убегал Великий Мугой. В подступившей к реке тайге было пустынно.
Вот уже много дней стая обитает на пригорке. Наступила долгая, очень долгая голодовка.
Меченый пристально окинул взглядом береговой лес, окутанный морозной испариной, покосился на зарю и подняв морду к небу, протяжно завыл. По сонному бору прокатилось печальное эхо и затерялось где-то в ночном пространстве. В этих заунывных звуках — вся волчья душа, скованная непримиримой злобой ко всему живому. В них и угроза, и беспредельная тоска, и голод...
Вожак продолжал всматриваться в холодную даль. Он задержал свой взгляд на заснеженных вершинах Каларского хребта, и в его глазах вдруг вспыхнул огонек. Он вытянул передние лапы, глубоко вонзил когти в примятый снег. Стая поднялась, и все волки тоже повернули головы в сторону хребта. Меченый подал знак быть готовыми к далекому походу.
К нему подошла Шустрая. Она была измучена голодом, бока ее ввалились, спина сгорбилась, но волчица сохранила покорность и была по-прежнему рабски предана Меченому, всегда готовая следовать за ним.
Меченый решил увести стаю с Мугоя. Нельзя дольше испытывать терпение волков. В бор, где бродили сохатые, олени, где много всякой съедобной мелочи и могла быть удача, путь прегражден глубоким снегом. Надежда только на черные гребни скал, бегущие от подножия гор к вершинам.
Стая спустилась к Мугою, пробежала берегом до первого ключа и по нему свернула к хребту.
Там росли лишь мхи и лишайники да по пологим изломам — карликовые ивы и низкорослый стланик. Там родина бурь, всегда холодно, вечные туманы. Ударит мороз, — и завоет пурга, ветер взвихрит сухой снег, сдувая его с острых гребней и обнажая бледно-желтый ягель, прилипший ржавыми пятнами к камням.
Кто может жить в этом холодном поднебесье, поднявшемся высоко над старым бором, над озером Амуднго, над всею округой, среди бесконечных каменных развалин, настывших от долгой стужи? Что гнало Меченого в эту пропасть, какая надежда заставляла его вести туда голодную стаю?
Тучи закрыли солнце, и зимний день помрачнел. Под налетевшим ветром закачалась тайга в тревожном ожидании непогоды. Еще больше похолодало, и макушки скалистых гор накрылись шапками тумана.
Волки продолжали пробиваться к вершине ключа, куда спускался черной полоской каменистый гребень. Впереди Меченый рассекал могучей грудью снег. Он все чаще жадно хватал его на бегу, пытаясь поддержать силы. Следом плелись уставшие волки. Начиналась пурга. Надо бы задержаться, отыскать укрытие и переждать непогоду, но не в натуре белогрудого вожака медлить. Пока еще в мышцах есть сила, — надо торопиться.
С трудом дотянулась стая до вершины ключа. И вдруг подозрительный треск... Это семья старой лосихи, вспугнутая волками, удирала по глубокому снегу. Волки бросились было за лосями, да где ж их догнать!
Призывно кричал подоспевший ворон Щербатое Крыло, «о Меченый на этот раз пощадил стаю. Видно, надеялся, что там, на гольцах, их ждет более легкая удача.
Пурга разыгралась не на шутку. Ветер с диким свистом проносился по вершинам сосен, гнал в невидимую даль сыпучий снег, заволакивая чернотой горы и подходы к ним.
Но стая продолжала пробиваться к скалам. Впереди — Меченый. Ветер залепил ему морду снегом. Он все чаще поворачивался назад, злобно торопя остальных. Те приотстали, растянулись.
Все же стая выбралась наконец из леса на снежный гребень. Бежать стало легче, но буран свирепел. Ветер поднимал столбы снежной пыли, бросал их на стаю, преграждал ей путь, и Меченый остановился.
Волки сбились в кучу, залегли с подветренной стороны гребня. Холодно, страшно холодно в такую погоду на голь-ца.х, среди обнаженных громад и черных провалов. Там от ки трескаются скалы, лопаются камни. Лишь на третий день посветлело предутреннее небо и стих ветер. На снегу — ни пятнышка, все бело, гладко. И только на отрогах, убегающих ввысь, к заснеженным вершинам, еще больше обнажились выщербленные зубья камней. Было бы странно увидеть на такой высоте, среди суровых скал, живое существо, сумевшее пережить затяжной буран.
Но чьи же тогда это следы — отпечатки копыт, глубоко вдавленные в снег? И как их много! Они уходят ввысь, пересекая седловины, извиваясь но карнизам скал. Бегут по таким кручам и над такими обрывами, где чуть ошибись, не встань твердо ногой на выступ, — и конец, костей не соберешь. Кто же эти смельчаки?
Это ранним утром прошло стадо снежных баранов. Безжизненные вершины Калара — их родной дом. В первый день пурги они услышали волчий вой, всполошились, никак не ожидая такого соседства, и стали уходить от него подальше, но пурга задержала их. Они спасались от бурана под навесом скал. Как только погода утихла, бараны покинули обжитое место и направились к соседним отрогам.
Впереди старый круторогий вожак. Все ему знакомо в этих горах. Здесь он родился, а когда впервые открыл глаза - - увидел под собой чудесную страну Бэюн-Куту. На холодных гольцах он провел свое детство, учился прыгать по скалам и начал самостоятельную жизнь. Ему не было и двух лет, когда он покинул мать и предпринял со своими сверстниками первое путешествие к далекому горизонту. Это было в том беззаботном возрасте, когда нет предела любопытству и желаниям. Позже он присоединился к взрослым самцам и с ними прошел все тропы, сложной сетью покрывающие Каларский хребет. Узнал, где скрыты проходы в цирки, где расположены лучшие места летних и зимних кормежек, солонцы, водопои, пещеры. Много раз он встречал и провожал зиму, тепло, перелетных птиц, менял шубу, голодал, мерз, изнывал от жары и гнуса, прежде чем стал опытным вожаком.
Его стадо, состоявшее весной, летом и осенью только из самцов, не знало забот. Оно пользовалось лучшими угодьями и зимовало в сравнительно теплых пещерах. Летом же вожак уводил баранов «а высокие вершины, поближе к снегам, куда никто, кроме него, не знал прохода. Там бараны отдыхали после голодной зимы и на зеленых лужайках нагуливали жир. Два-три раза в год Круторог предпринимал путешествие по обширным отрогам Калара, но к зиме неизменно возвращался в родные места. Так текла его жизнь Среди скал, цирков и ;вечных снегов.
Но вот пришла старость. Отяжелели рога, притупились копыта, ослабли ноги. Поздно стал линять. Все труднее стало преодолевать большие расстояния. И все же он оставался вожаком, еще был в силе и хорошо видел, а зрение для снеж-ного барана — самое главное.
Стадо уходило каменистым гребнем на заход солнца. Круторог лучше других знал, что обещает баранам вой вол-кок, да еще так близко. Он уже не однажды видел под гольцами следы их разбойничьих набегов — скелеты своих собратьев.
Вот и вершина гребня. За высоким выступом — бесснежная россыпь, прикрытая пятнами ягеля. Стадо задержалось, чтобы наконец-то утолить голод. Оно состояло из молодняка, самок и самцов всех возрастов. Снежные бараны только зимой объединяются в смешанное стадо, в другое время самцы держатся отдельно и обычно занимают самую верхнюю зону гольцов.
Бараны разбрелись по россыпи, срывая нежные ростки лишайников. А вожака не покидала тревога. Он замер на выступе, напряженно всматриваясь вдаль.
Его мощная фигура, похожая на прекрасную скульптуру, приземиста. Тяжелые рога у основания почти соединялись, а концы, выкрученные наружу, как бы притупились и слегка размочалились. Каждый год оставлял на них глубокий рубец, - - их теперь тринадцать, последние же несколько лет остались почти не отмеченными. Па лбу белое пятно. На фоне заснеженных гор трудно заметить Круторога.
Так он долго стоял на вершине г.ребня, придирчиво осматривая местность. Но кругом спокойно. Лишь изредка сорвется камень и гулко прокатится по шероховатой стене. Солнце все выше взбиралось по голубому небу. Острый глаз вожака ничего не заметил, п он, спустившись к карнизам, тоже стал кормиться.
Волки, переждан непогоду под сугробами, голодные и злые, появились на каменистом гребне. Меченый вел стаю, подбираясь к вершинам. Он знал, что там, среди черных громад, обитают снежные бараны. II хотя трудно соревноваться с ними в беге по склонам, в прыжках по карнизам, все же Меченый решил попытать счастья. Волки шли за ним неохотно. Непривычно было им на открытых горах, среди глубоких провалов и скал, - это не их стихия. По па что не пойдешь, чтобы утолить голод. И стая бежала за вожаком.
Буран сдул снег с верхних граней отрогов, и они, словно ребра какого-то погибшего чудовища, чернели по всему Ка-ларскому хребту. По одному из таких отрогов стая добралась до седловины. Куда идти? Нигде ни признака живого существа, лишь холодные камни да твердые, отполированные ветром надувы нависают над пропастью опасными козырьками. Если бы волки не боялись Меченого, они вернулись бы в тайгу, подальше от этих мрачных скал, суливших им недоброе.
Но Меченый упрям. Он напряженно всматривался в зазубренные грани откосов, окружавших седловину. Прежде всего надо найти свежие следы баранов: близость добычи придаст волкам сил. Никто из хищников не знал еще, где лежат проходы, которыми пользуются бараны, кочуя по вершинам. Впереди черная бездонная пропасть, туда волки даже заглянуть боялись, справа россыпь взбиралась по крутяну к небу, а слева шел снежный склон, за которым виднелись оголенные гребни. Туда и решил пробраться Меченый.
Стая уже тронулась с седловины, .как вдруг под ногами вздрогнули и закачались камни. Волки в страхе замерли, сбившись в кучу. Чудовищный грохот обвала потряс горы. Сползая вниз, обвал слизывал камни с крутых откосов, дробил их и вместе со снегом бросал в бездну. Над ущельями висел тревожный гул, и даже когда обвал замер, докатившись до дна цирка, еще долго слышалось эхо.
Но и теперь Меченый не сдался. Им руководило одно желание — найти баранов и утолить голод.
Стая подобралась к склону и по твердой, отполированной ветром снежной корке вышла на гребень. Оттуда волки впервые увидели с высоты Бэюн-Куту — сосновый бор, извилистую ленту Великого Мугоя, выкрои заледеневших марей и озер. Непривычными показались им открытые дали, захотелось обратно под сумрачный свод леса. Но ослушаться Меченого никто не решался. Чем выше — тем труднее было пробираться по россыпям.
За гребнем волки увидели взбитый снег на узкой полоске надува. Меченый трижды втянул ноздрями воздух и подал знак не отставать. Да и остальные волки наконец уловили запах добычи.
Здесь прошло стадо Круторога. Следы были свежие, хорошо заметные. Вожак решил догонять баранов, чтобы застать их на утренней кормежке. Иначе они уйдут в скалы отдыхать, и тогда снова придется ждать — до вечера, а то и до утра. Волки теперь дружно бежали за Меченым.
Их трудный путь пролегал по щелям скал, по граням откосов, в обход подозрительных надувов, нависающих толщей прессованного снега над бездонными провалами. Нужно было колоссальное напряжение сил, чтобы преодолевать крутизну, прыгать по узким карнизам.
...Стадо заканчивало кормежку. Старые бараны уже лежали на прилавках, обозревая местность и лениво пережевывая корм. Самки бродили по россыпи, срывая непритоптайный ягель. А ягнята резвились — прыгали, бодались, но надолго не покидали своих матерей.
Вдруг поднялась тревога. Круторог снова выскочил на выступ и замер. На следу стада появились какие-то теня. Ему вспомнился вой перед пургою, и острые глаза вожака угадали волков. Они уже миновали последнюю седловину, бегут наверх. Все стадо скучилось, готовое следовать за вожаком. Тот еще стоял на выступе, будто не веря глазам. Но когда до его слуха долетел шорох и стук камней снизу, ок повел стадо на верхние уступы скал.
С уступа на карниз, по прилавкам и узким коридорам бараны выбрались на верхнюю грань цирка и там остановились. На этой высоте они чувствовали себя в безопасности. Можно отдохнуть после такого напряженного бега. Животные улеглись — одни на плоских камнях, другие на снежных надувах. Молодняк, воспользовавшись остановкой, опять стал играть. Но Круторог — на ногах, глаз его сторожит каменистые ребра отрогов, сбегающих книзу.
Ни одно животное в Бэюн-Куту не обладает таким точным и зорким взглядом, как снежный баран. Все, что появляется на грани соседних отрогов, на седловинах, даже в тени скал, всякое изменение контура гребня четко отображается в его круглых больших глазах. Еще труднее скрыться в горах от такого наблюдательного и осторожного вожака как Круторог. Но и он, поворачивая тяжелую голову то в одну, то в другую сторону, не мог заметить волков. И только когда до его слуха долетел стук камней с той стороны, откуда он никак не ожидал, вожак стал стремительно уводить стадо дальше по грани цирка.
Вдруг прямо перед баранами на камнях появился волк, за ним другой. Животные бросились назад, но и там их ожидали волки. Стадо в панике свернуло в цирк, поскакало по уступам отвесных стен. Круторог вел его опасным проходом вниз, бросаясь с карниза на карниз и преодолевая щели огромными прыжками. Охваченные паникой бараны едва поспевали за ним, толкали друг друга, в спешке сбивались с нужного направления, срывались с уступов. Замелькали по мрачным гранитным откосам серые комочки, с грохотом покатились вниз камни, по горам расползся тревожный гул.
Меченый, выскочив на выступ скалы, задержался. Здесь за снежными баранами не пройти, не удержаться на скользких прилавках, хотя волчьи лапы и вооружены острыми когтями... Он видел, как стадо спустилось на дно цирка и, сбившись в кучу, остановилось на берегу заледеневшего озерка. Но потом бараны бросились дальше, стали взбираться нэ противоположную скалу и затерялись среди серых заснеженных обломков. Следом за ними уползал затихающий стук-камней. Меченый проводил добычу жадными глазами.
Стая собралась возле него. Утих стук камней за гранью-цирка.
Меченый осмотрел местность, еще раз прислушался и повернулся к стае. Он дал знак Шустрой обойти с двумя волками цирк по верху скал. А с остальными решил спуститься боковым, более доступным гребнем вниз и дальше вести погоню по следу.
Снежные бараны, спасаясь от врагов, уходили трудными проходами. Крутые откосы, скользкие карнизы, частые расщелины изматывали силы животных, исхудавших за холодную зиму. Старый вожак то и дело выскакивал на островерхие шпили, чтобы выбрать дорогу и убедиться, что волки не бегут по их следу. Труднее всех бежать самкам, у которых скоро должны появиться ягнята. Вершины гольцов уже стали для них недоступными. Стадо растянулось, и Круторог задержался: надо собрать всех.
Тяжело, медленно поднимались самки к вожаку и тут же в полном изнеможении падали на камни. Устал и вожак. Толстые рога клонили голову, ноги дрожали.
Вдруг снизу, из глубины расщелины, только что покинутой стадом, донесся протяжный вой волка. Эхо повторило его, и пугающий звук расползся далеко по горам.
Бараны всполошились, снова поскакали по шаткой россыпи. Теперь в их беге не стало прежней ловкости, скользкие карнизы стали опасными. Вот одна самка, не рассчитав прыжка, сорвалась с откоса и с грохотом покатилась в пропасть. Стадо на мгновение задержалось, но потом снова покатилось дальше.
Крутогор решил вести его по узкому гребню, рассчитывая добраться до соседних гольцов. Там самки отдохнут и покормятся, а потом он уведет стадо в более безопасное место.
Далеко в горах слышится стук камней под ногами баранов. Все медленнее их бег, но уже виден высоченный голец, изъеденный щелями, весь заваленный обломками скал. И тут опять подозрительная тень показалась впереди и настороженно замерла. Рядом появилась вторая, третья...
Стадо разом отхлынуло вверх, но крутизна теперь оказалась им недоступной, и бараны, сбившись в кучу, остановились. Одно спасение - - отступать своим следом, но и там волки... Отступать некуда. Самки едва держатся на ногах.
И Круторог решился на отчаянный шаг. Он оторвался от .стада и поскакал огромными прыжками по уступам вниз, к снежному полю, что прилипло к гладкому откосу.
Меченый и Шустрая - - это они появились на следу баранов -- опередили его и замерли в ожидании: вот-вот остальные волки нагонят барана на них, и тогда уже наверняка быть пиру.
Бараны видели, как волки бросились с гребня за вожаком, как Круторог перескакивал с уступа на уступ, бросаясь то вправо, то влево и увлекая хищников за собою. Дождавшись их, он неожиданно отскочил в сторону и одним огромным прыжком бросился на снежное поле. Волки устремились за ним.
Два-три прыжка --и они настигнут барана. Но тут снег под ними стронулся, разорвался, и, захватив Круторога с волками, пополз, набирая скорость, в пропасть...
Грохот обвала потряс горы. Бараны бросились вперед по гребню — теперь путь был открыт. А Меченый и Шустрая, отскочив в безопасное место, долго прислушивались, как где-то далеко внизу все еще грохотал обвал...
Так кончила свое существование стая белогрудых волков.
На другой день Меченый и Шустрая навсегда покинули Бэюн-Куту. Они пробирались на восток, в чужую далекую страну.
Прежде чем сесть за эту повесть о жизни Одноглазой и ее потомства, я решил разыскать Меченого, узнать о его дальнейшей судьбе.
Работа моя была связана с долгими путешествиями по тундре и тайге, я пересекал в различных направлениях обширные лесные дебри Сибири, ходил по диким хребтам, был на краю материка, у берегов Охотского моря. Я расспрашивал чукчей, якутов, нанайцев. Никто из них не слышал о существовании белогрудых волков. Я надоедал приятелям, путешествовавшим по тайге просьбами найти местопребывание Меченого. Но и им это не удав-алось.
Я уже решил было расстаться с мыслью написать эту повесть и забыть про страну Бэюн-Куту, которую часто посещал, преследуя оленя или лося, и где уэнал о белогрудых волках. Но друзья убедили меня взяться за перо.
И вот когда я дописывал последние строки повести, ко мне в комнату ввалился мой большой друг Михаил Михайлович, только что вернувшийся из экспедиции, посетившей восточный край нашего материка.
Обнимая его, я понял, что ему не терпится что-то сообщить,
— Есть новости? — не выдержал я.
— Да еще какие! Я, по-моему, напал на след Меченого. Эвенки рассказали чудовищную историю о белогрудом волке, уничтожающем их оленьи стада, лучших охотничьих собак и принесшем неслыханные бедствия. Этот волк неуловим, он стал грозою лесных кочевников.
— Похоже, что это Меченый. Узнаю его по жестокости. А как же Шустрая? Волчицы с ним не было?
— Тут уж моя оплошность, не спросил. Но помнится, мне эвенки о ней ничего не говорили.
Вскоре мне довелось отправиться в те края. Теперь у меня была надежда разыскать Меченого и узнать о его жизни в чужой стране.
И мне это действительно удалось.
Далее:
Глава 14 - Худой волк
Глава 15 - Послесловие
Произведение публиковалось в:
"Приамурье моё - 1971". Литературно-художественный альманах. Благовещенск, Амурское отделение Хабаровского книжного издательства, 1971