Меченый. Глава 02 - Ну и семейка!
Ранее:
Пролог
Глава 01 - У волчьих нор
Солнце упало за синий Каларский хребет. Вспыхнули и погасли вершины гор. Лиловой дымкой подернулись отогретые дали. Все смолкло в сосновом бору: любители тепла и света, закончив суетливый день, уже попрятались в чаще, в дуплах, под листвою, а ночные звери и птицы дожидались темноты.
Но вот из-за пологих хребтов появилась луна, осветила лес и разбросала повсюду кудрявые тени. Заглянула она и на край узенькой поляны. Там, под ольховым кустом, были волчьи норы. Вход в них, прикрытый толстыми корнями упавшей сосны, был незаметен для постороннего глаза. С трех сторон они охранялись осиновой чащей п сосновой порослью.
Много лет эти норы служили убежищем волчьей семье. Их обитатели не терпели чужого присутствия, - вот почему поблизости не жил никто. Не одни смельчак поплатился жизнью за попытку проникнуть в этот уголок. Разве только весной и осенью на кудрявых соснах заночует стая перелетных птиц да зимой случайно забредет туда в поисках корма сохатый.
Тайга погружалась в ночной сон. Недалеки on поры лежала старая волчица, положив тяжелую голову на вытянутые передние лапы. Ее широкую морду пересекал большой шрам, навсегда затемнивший левый глаз. Приподнятые уши чутко сторожили тишину. Изредка она приподнимала i олову, втягивала влажными ноздрями воздух. Из норы выглядывали пять нетерпеливых щенков. Им хотелось побегать, поиграть, но они не смели без разрешения матери покинуть душное убежище.
Наконец ночь окончательно вошла в свои права, стало прохладно. Волчица приподнялась на передние лапы, настороженно осмотрела лес, долго нюхала воздух, пытаясь обнаружить подозрительный запах. Наконец, убедившись, что в бору все спокойно, встала. II тут же из норы выкатились щенки.
Они бросились к ключу, прыгали через валежник, кувыркались, таскали друг друга за хвосты.
Волчица снова уселась и, казалось, была равнодушна к игре малышей. Но волчата следили за каждым ее движением. Тот, кто не заметит молчаливого приказа, будет жестоко наказан, чтобы навсегда запомнил: нужно быть наблюдательным. Малыши знали, что мать никому поблажки не даст И ничего не простит.
Кто-то из «их схватил сухое сохатиное ухо и бросился наутек. Остальные стали догонять его. Добычу с азартом отнимали друг у друга, злились, готовы были подраться. Вот младший, самый резвый и ЛОВКИЙ, выхватил сохатиное ухо, бросился вперед, сделал хитрую петлю и замер, вытянувшись вдоль колоды. На него сзади налетел старший. Два прыжка, схватка — и сцепившиеся щенки комом подкатились к волчице. Игра перешла в яростную драку. Младший, подмяв под себя противника, вцепился в него зубами. Волчата рычали, оскаливались, на притоптанную землю брызнула кровь. Но даже теперь волчица казалась равнодушной. А ведь не могла она не заметить, что драка настоящая, жестокая.
Щетки дрались долго, злобно. Тут уж не до сохатиного уха, о нем забыли. Младший свирепствовал больше всех. В беспощадности, с какой он набрасывался на противников, чувствовалось уже что-то недетское, звериное, появившееся в «ем раньше времени. Он разбросал всех, показывая силу своих клыков. Но и ему крепко досталось: расчесали загривок и прокусили ногу. Молча, тяжело дыша и корчась от боли, он подошел к волчице и сел, в точности 'копируя се позу. Мать все заметила и, одобряя поведение щенка, скупо лизнула его влажным языком. Это считалось в волчьей семье высшей наградой.
И снова все стихло в бору. Холодный месяц щедро освещал поляну. Дремали темно-зеленые сосны. Забившись под кусты и валежник, волчата зализывали раны. Только младший сидел рядом с матерью, не выдавая боли. Он был чуточку длиннее и выше своих братьев и сестер. По спине ремнем сбегала от шеи к хвосту темная полоска. На груди выделялась родовая светлая манишка. Прямые и крепкие лапы заканчивались широкими ступнями с пальцами, хорошо вооруженными когтями. Через весь лоб пролегал широкий свежий шрам. Еще будучи слепым, он умел быстрее братьев и сестер находить соски, отнимал их у других, питался лучше. А когда прозрел, стал применять силу при дележе пищи, получал ее больше, чем остальные, выхватывал лучшие куски. Это и позволило ему окрепнуть быстрее других, превзойти их ростом.
Упрямый и властный щенок очень рано стал вписывать в свою звериную биографию геройские дела. В одной из схваток он и получил свой приметный шрам.
Несколько ночей назад, когда мать и отец были на охоте, на спящих у нор волчат камнем упал филин. В его сильных и цепких лапах отчаянно взвизгнул старший щенок. Остальные оцепенели. Не растерялся только младший. Одно мгновение — и его острые зубы впились в горло птицы. Филин выпустил из когтей жертву и стал терзать напавшего на него волчонка, но не смог освободиться. Сильные крылья помогли ему оторваться от земли и какое-то время продержаться в воздухе со своей страшной ношей. Струйкой текла на землю кровь из разорванного горла. Наконец птица рухнула иа землю вместе с волчонком, так и не разжав челюстей. Филин располосовал волчонку лоб, и тот стал меченым.
...По бору пронесся легкий ветерок. За сопки упала звезда. В чаще сонно пискнула птица. Один за другим появились близ волчицы щенки. Старший стал забавляться хвостом и втянул в игру Меченого. Через минуту малыши уже снова гонялись друг за другом, затевали драки.
Это было уже не простой забавой. В таких играх, повторявшихся каждую ночь под строгим наблюдением матери, воспитывались, проходили суровую школу будущие волки. Старая волчица, вышедшая из житейских передряг с изломанным ребром, шрамом на брови, ослепшим глазом не была склонна преувеличивать волчью удачливость. Да и от природы она была угрюмой, замкнутой. И как только щенки прозрели, она стала воспитывать в них терпение, так необходимое хищникам. Но главным все же была дисциплина. Подчиняться старшему — закон волчьей стаи. Волчица жестоко наказывала щенят за малейшее непослушание. Она не терпела нарушителей порядка. Больше всего доставалось щенкам за трусость. Не щадила мать и тех, кто взвизгнет в драке, сжалится «ад врагом или не сумеет отомстить. Она никогда не ласкала щенят и не принимала от них ласки: победить в борьбе за существование способен только жестокий, хитрый и беспощадный зверь.
Когда густая роса посеребрила хвою старых сосен и луна неподвижно повисла над поляной, щенки уснули, сбившись-в кучу у входа в нору. Волчицу ни на минуту не покидала настороженность. Беспокойным взглядом она что-то искала в лесной чаще, а приподнявшиеся уши чутко ловили малейшие шорохи.
Вот где-то далеко за краем бора хрустнула веточка. Волчица вскочила и замерла. Еле уловимый звук поднял и щенят. Они растерялись: если это опасность, нужно немедленно спрятаться в норе. Но почему мать не подает знака? Может, шорох предвещает вкусный ужин? И малыши в ожидании замерли, как и мать, 'навострив уши. Под одним из них от неловкого движения зашевелился сухой прошлогодний лист, и волчица мгновенно обернулась. Одного взгляда было достаточно, чтобы волчата в страхе припали к земле и больше не сводили с матери глаз. Шорох приближался, и вот между сосен мелькнула знакомая тень.
Еще минута — и на поляну нехотя вышел старый волк. Щенки бросились к нему. Волчица с одного взгляда догадалась, что и на этот раз отец вернулся с охоты ни с чем. Она пытливо осмотрела волка. Тот вдруг виновато сгорбился и, отворачивая морду, хотел скользнуть обратно в бор, но волчица вмиг преградила ему путь. Рядом протестующе замерли щенки. Они еще не знали, что такое неудача на охоте, и требовали пищи.
Одноглазая обнюхала морду волка, прикасаясь влажным носом к нижней губе, и тот вдруг униженно съежился. На морде волчицы отразилась злоба, и она показала волку острые клыки. Волк хорошо знал, как страшен гнев Одноглазой, знал, что, если он по подчинится, у него потом долго не заживут раны на боках и на загривке. Он сдался и, выпрямившись, привычным движением стал сжимать бока, сокращать желудок, пока не отрыгнул темный комочек — водяную крысу, пойманную в ту ночь иа болоте.
Снова у нор началась потасовка. Тут уж было за что! Крысу одновременно схватили три щенка, и никакая сила уже не могла заставить их разжать челюсти. Меченому ничего не досталось, но нужно было посмотреть на его работу! Он показал, как надо пользоваться зубами и для чего волку даны когти. Пусть крысу съели другие, Меченый остался доволен тем, что задал всем трепку. К тому же он еще раз убедился, что только силой можно утвердить себя в волчьей семье.
Старый волк отошел зa ольховый -куст и прилег там, прислушиваясь к возне малышей. Шуба у него потрепанная, бока запали, на худой спине тупыми зубьями торчал позвоночник, хвост облез и висел коротким обрубком. С одного взгляда можно было догадаться, что -на нем лежит в этой прожорливой семье черпая, неблагодарная работа и что ему последнее время не везло «а охоте. Всю «очь рыскал он по тайге, забегал даже в соседние владения, за границу соснового бора, выжидал добычу и а тропах, бродил по болотам — и все напрасно. Жители леса знали о существовании прожорливых волков, старались не попадаться им на глаза или уходили на лето в далекие горы. Птицы держались на деревьях и почти не спускались па землю.
Волк молча стал зализывать примятые подошвы лап и раздумывать, куда бы еще отправиться за добычей. Как был бы рад он хотя бы куропатке, не говоря уже о зайце! Воспоминание о еде взбудоражило в «ем голод. Он, закрыв глаза, хотел помечтать о птицах, грызунах, но вдруг шорох слева заставил его обернуться. Рядом стояла волчица — суровая, властная. Еле уловимым движением головы она приказала ему сидеть у норы и никуда не отлучаться. Затем Одноглазая медленно вонзила в землю когти передних лап, что означало: иду на охоту сама.
Через минуту в густой чаще стихли ее осторожные, крадущиеся шаги.
Звери отлично понимают друг друга. Малейшее движение глаз, губ, кончика хвоста, мое а имеет для них смысл. Из всех языков на земле язык хищников — самый лаконичный. В тайге существует право сильного, а сильный не должен быть болтливым. Острые клыки и могучие мышцы заменяют ему длинные речи. Волку-вожаку достаточно приподнять брови, — и вся стая, -не задумываясь, ринется вперед, даже навстречу смертельной опасности. Пусть кто-нибудь посмеет ослушаться или отстать, -» его тут же растерзают.
Этот язык переходит из поколения в поколение неизменным. Время давно отсеяло ненужное, утвердив только необходимое. Веди вожак облизнется — близко добыча; вытянет хвост — не отставать; опустит хвост — затаиться; выгнет спину — доволен охотой; сморщит нос — гневается; вытянет шею - - близко чужой, осторожно; прижмет уши — врассыпную; оскалит зубы — отойди -или тебе конец! Это далеко не полный перечень условных знаков, необходимых волкам в борьбе за жизнь.
Но есть еще и общий — звуковой — язык для всех обитателей Бэюн-Куту. Он выработался благодаря зависимости
животных друг от друга.
Если ворон прокричит: «Крра... крра... — Сюда, сюда!» — значит, тут есть пожива. И гости не заставят себя ждать. Слетятся хищные птицы, прибегут колонки, рысь, а то и медведь приплетется — все они хорошо понимают, что означает этот крик.
Но если он крикнет несколько иначе: «Карра-а!.. кар-ра-а!..» — тут уж знай, что ворон выследил что-то съедобное, но не может удержать или одолеть его, зовет на помощь других зверей.
Иногда из глотки ворона вылетают и добродушные звуки «Дзинь-ко-ко... дзинь-ко-ко...» И все таежные жители знают, что это означает: «Я сыт... Я сыт... на остальных мне наплевать!
Многие звуки животные воспринимают по-разному. Вот в бору послышался душераздирающий крик зайца. Ясно, что косой попался кому-то в лапы. Его крик приводит в содрогание парнокопытных животных, они бегут от него, он напоминает им об опасности. И наоборот, хищникам этот крик сулит поживу, они торопятся к нему. А, скажем, самый обычный шорох одинаково тревожит всех жителей леса. В нем есть что-то загадочное, несущее опасность.
Звери не могут расспросить друг друга, где были, что делали, какие имели удачи. И все же они узнают, что произошло с каждым из них. Им помогает прекрасное чутье. По запаху, принесенному на шкуре, на лапах, на морде, они легко догадываются, где кто был, — проходил ли по болоту, скрадывал или гоном брал зверя, сыт или голоден, как давно спал.
Все это относится к тому загадочному миру, куда человек еще не проник, но уже заглянул, и где его ожидает много интересных открытий.
Звери обладают еще одной удивительной способностью — угадывать силу противника. Достаточно им посмотреть друг другу в глаза, чтобы без драки решить, на чьей стороне преимущество.
И не так уж замкнута жизнь зверей. Она полна волнений, переживаний, радостей, трагедий и самых больших неожиданностей.
А теперь отправимся вслед за Одноглазой.
Далее:
Глава 03 - Охота на оленей
Глава 04 - Гуси, гуси, оглянитесь!
Глава 05 - Хроменькому повезло
Глава 06 - Последний урок
Глава 07 - Схватка с медведем
Произведение публиковалось в:
"Приамурье моё - 1971". Литературно-художественный альманах. Благовещенск, Амурское отделение Хабаровского книжного издательства, 1971