25 июня 1997. Дневник хромоножки во время её болезни
Ранее:
17 мая 1997
18 мая 1997
19 мая 1997
23 мая 1997
28 мая 1997
Мы с мамой вернулись из санатория, где лечились грязями и принимали ванны. Когда папа привез нас с вокзала, мы застали наш дом приготовившимся к длительной обороне. Все окна, в том числе и в моей комнате были забраны решетками. Стены сеней с внутренней стороны также укреплены решетками. В дополнение к прежним дверям навешаны новые, решеточные, к ним приварены запоры, старые двери отремонтированы, подбиты плотным материалом, вставлены новые замки. Не дом, а крепость.
- Что здесь происходит? – поразилась мама.
Папа рассказал, что Игорь Сумской приходил к нему с предложением обмена квартиры, предлагал разные адреса. Папа все их отверг. С этого момента у них с бабушкой началась беспокойная жизнь. По ночам в сени ломились, в крышу летели камни, на чердаке колотились, из подполья скреблись, в окна совались страшные рожи, стекла били, двери со двора и с улицы подпирали – утром невозможно было выйти. Папа стал носить с фирмы трубку сотового телефона, по ночам вызывал милицию. Приезжали, никого, разумеется, не находили, но квартиру под наблюдение взяли. Несколько раз за ночь патрульная машина объезжает наш квартал.
Как папа понял, Сумскому хочется теткину квартиру объединить с нашей. То ли его выход на улицу соблазняет, то ли ему глубокий подвал нужен, потому что он настойчиво просил показать ему подполье. Когда папа загородился, а милиция взяла наш дом под наблюдение, днем к бабушке начали стучаться какие-то личности, представляться специалистами горжилуправления, и тоже интересовались подвалом. Бабушка никого не пустила. Во двор явилась не то топографическая, не то геодезическая группа, брала на анализ грунты и тоже просилась в подвал. Бабушка и им не открыла.
Сумской предлагал для обмена не лучшие варианты. Среди адресов была даже двухкомнатная коммунальная квартира, но в такой застарелой хрущебе, с такими низкими потолками, что мама, не любившая нашей квартиры, услышав адрес, знобко повела плечами. Бабушка в свою очередь рассказала, что Сумская прекратила с ней отношения, не разговаривает, не здоровается и смотрит на нее как на заклятого врага.
Я ушла в свою комнату поразмышлять над услышанным.
Все, конечно, идет от старухи Сумской. Задобренная племянничком, она, наверно, открыла ему семейные тайны и, возможно, подбила вернуть один из прадедовских домов или хотя бы часть его, как раз в половине, не обследованной кладоискателями. Поэтому они так упорно лезут в подвал. Игорь опасный враг, не зря же с первого взгляда он показался мне отморозком. Сможет ли папа с ним сладить? Надо рассказать папе о кладе. Может, нам удастся убедить Сумского в бесполезности поисков, а может, разрешить ему поискать в подвале? Но прежде надо вызвать на откровенность Фомку. Наверняка без него тут не обошлось.
Во дворе я нашла такие же укрепления. Папа пронизал штакетниковое ограждение дополнительной изгородью из длинных металлических прутьев и сделал высокую решетчатую калитку на железных столбах. Калитка защелкивается, и снаружи открывать ее надо ключом. Честный человек к нам не пройдет, а для Фомки папины ухищрения не препятствие. Хоть папа и снес вихляющую беседку, расчистив угол, но Фомка пройдет по крыше дровяного сарая и спустится по железному столбу калитки. Если бы не нога, и я бы так тоже смогла. У Фомки еще один путь есть: по крыше наших сеней, которые близко подходят к его дому. Короче, от Фомки нет никакого спасения. Только психологически можно на него повлиять.
Я, конечно, предполагала, что Фомка меня уже выследил, и ожидала его. И все-таки его «Эй!» прозвучало для меня неожиданно
Он стоял в полный рост на стене и улыбался мне сверху. Я тоже поймала себя на мысли, что соскучилась по его хитроватой рожице. Если бы я показала ему свою радость, то мы бы, наверно, разоткровенничались, но я принялась пепелить его взглядом, распаляя в нем чувство вины. И Фомкина улыбка остыла, глаза сузились до щелочек, и в прорезях засверкали искры, будто бы там шла газосварка. Это все, чего я добилась.
- Мы враги, Фомка? – спросила я.
- А ты, как хочешь? – насторожился он.
- Я хочу, чтобы ты со мной был откровенен.
- Я же тебя просил, чтобы ты со мною поговорила, а ты что? – напомнил Фомка.
- У меня были дела, - поняла я свою промашку.
- Ну и все теперь, - он отвел глаза в сторону.
- А «все» - это что, худой мир или добрая драка?
- Лучше уж худой мир, - хмыкнул Фомка.
- Раз мир, то ты не совершишь против меня и моей семьи ничего плохого? – нажимала я.
- Этого, Хромоножка, я тебе не обещаю, - понуро объявил он.
- А шуметь на чердаке, бросать камни и бить стекла ты хоть не будешь? – добивалась я.
- Лучше съезжайте отсюда. Все равно вам тут жизни не будет, - уклонился он от ответа.
- Ты этого хочешь? – спросила я.
- Не хочу, но от меня ничего не зависит, - он опять отвел глаза.
- Тогда передай тем, от кого зависит, что папа мой крепкий орешек, и я тоже, - я взялась за костыли, чтобы от калитки идти к дому.
- Есть кто и посильнее вас, - проронил сверху Фомка.
- Посмотрим, - сказала я уже на ходу.
- Я предупредил, - буркнул Фомка.
- Я поняла, - ответила я.
Далее:
29 июня 1997
05 июля 1997
07 июля 1997
10 июля 1997
18 июня 1916
13.10.2013г. Беляничева Галина Петровна, 675019 Благовещенск, Ам. Обл. Аэропорт
|