Глава 11. Часть 01. Дикие побеги
РАНЕЕ:
Глава 06. Часть 01. Дикие побеги
Глава 07. Часть 01. Дикие побеги
Глава 08. Часть 01. Дикие побеги
Глава 09. Часть 01. Дикие побеги
Глава 10. Часть 01. Дикие побеги
Быстро стемнело, синевато лежал на огородах снег, чернела банька в голых кустах бузины. В баньке было удушливо жарко, мигала жировая коптюшка в предбаннике. Старики и Анфим сопели, глухо двигали шайками, наливая по очереди горячую воду.
Максим стоял перед зевом каменки и вспоминал, что позапрошлую зиму на Канднн-Боре его еще мать брала мыться с бабами, а после, как минуло ему семь, он стал ходить с мужиками.
В потемках, когда приглядишься, то видно, как двигаются скрюченные тела стариков, прискакивает вокруг шайки хромая фигура Анфима. Все они кажутся синими призраками, а духота, темень и сизые раскаленные камни вызывают в Максимовой голове страшную сказку матери о преисподней, где черти жарят грешников.
- Ошпаришь! Стой, якорь тебя! - хрипато сорвался голос Анфима.
Максим вскинул глаза к потолку, увидел худую костлявую руку глуховатого старика, который давеча все переспрашивал - «кай?» - и жалел Сараевых. Рука старика держала железный ковш над горячими кирпичами каменки.
- Прыгай, Максимша! - теперь уж взревел во всю мочь Анфим.
Но было поздно: ковш опрокинулся, из зева каменки вырвался сухой раскаленный пар с пеплом. Как будто кто кожу сдирал с Максимова живота, так ему было больно. Он зашелся истошным криком, головой высадил двери в предбанник, потом на улицу, побежал, не помня себя, к огороду, запрыгнул на изгородь и с жердей кинулся в снег...
Над ним охала мать Максим лежал на здоровом боку, а ошпаренный бок нарывал водяным волдырем, и смотреть на него было страшно.
Ожог смазывали кротовым жиром, потом прикладывали примочки из какой-то шипучей травы: примочки принесла нм бабка Варвара, остячка широкой кости, с вечной своей берестяной табакеркой. Она бормотала что-то невнятное, но сердечное. Мать сжала пальцами свое худое горло
- Изнахратили у меня мальца, - проговорила она с укором, и так сирота бедная.
«Бабку Варвару жалобит, чтобы та принесла чего нибудь. Хитрая мать», - думает мальчик и морщится от рвущей, колючей боли.
И верно: старуха споро шагнула через порог и быстро вернулась. Она поставила перед Максимом чашку с картошкой и мясом. Пахло вкусно приправой. Бабка Варвара села на край топчана, набила нос табаком Максим стал гадать- чихнет она или нет? Но она не чихнула, лишь темные глаза умаслились и широкие ноздри чуть покраснели.
- С кем кака холера не приключатся, - осовело сказала старуха. - Корми ладом, пускай наедатся. Бо-лесь отскочит
- Беда на беду, - вздохнула скорбно Арина.
- Варнаками растут, больше бы слухали, - сменила свою доброту на строгость Варвара.
- Да что гы, господь с тобой! - нахохлилась мать. - Он у меня такой послушной. И помощник и вся в нем надежа моя... Сказывали, слыхала, орс соби рается тут свиней держать, от леспромхоза будто. Так я свинаркой пойду, а он мне в подпаски, С весны нач нем.
Максим слушал, что мать говорила, и на бабку Вар вару смотрел. Удивляло его. по годам старая бабка, а морщин на лице почти что и нет.
Мать поднесла кончик платка к глазам: слезу выжала или слеза сама выкатилась.
Бабка Варвара оглядела тесные стены пристройки, легко нагнулась, прислонила ладонь к щелястому полу.
- Пол у тебя - ледяк. А чо зимой будет? Перебирайся на зиму ко мне... Поди, свой дом. Докули здоровье есть, буду работать, чибучить. И ты начнешь обживаться Скоротам зиму, а лето чо нибудь лучше посулит.
Максим вспомнил веселый двор у дома бабки Вар вары, весь заросший ромашками, кринки на кольях, маки край огорода - хорошо у нее было летом. И в доме самом опрятно, чисто. Пол из широких плах, крашеный. На стене, как войдешь, сразу часы. Над стрелками кошачьи глаза большие. Маятник тикает, а кошка глазами водит. Дивно! Такого Максим еще не встречал...
Бабка Варвара сказывала, что эти часы «давнош ние».
- Завтра и собирай узлы... Тебя бы так-то и мой Анфимка взял, да у него самого все лавки заняты.
Бедному собраться - подпоясаться. II часа не минуло, как ушла от них бабка Варвара, а мать уж смотала узлы - в одни одежонку, дерюжку, подушку, в другой завернула чугун со сковородкой, села к столу на лавку, облокотилась, задумалась.
- Вставай, сынок, я дойти помогу.
- Уши тебе заложило? Она ведь сказала: «Завтра».
- Ладно, сыпок, мы сегодня. А то передумают...
Бабка Варвара открыла им дверь и нисколько не удивилась, что следом они притащились, «завтра» не стали ждать. Посторонилась с прохода, давая войти.
- Разболокайтесь, господь с вамп... Максимша, поди, на полатях спать будет. Тебе я с Егоркой кровать за печкой направлю. В избе у меня завсегда теплынь... Свекрин дом, давношний.
И больше она ничего не сказала: пошла и села к окну, сеть начала вязать. За ухо была заткнута иглица с белыми нитками: видать, запасная. Второй иглицей она умело и споро делала ячеи. В Пыжино в каждой избе вязали сети, но Максим слышал, что лучше, быстрее бабки Варвары, Анфимовой матери, никто не вязал. Этим она и жила: за вязку сетей давали муку, сахар, табак, жиры - всего понемногу.
Старшая дочь Катерина прежде рыбачила, а как взяли на фронт ее мужика, Костю Щепеткина, так на сплав ушла, со сплава на лесоточку.
- Совсем мужик мужиком, - сказала, не отрываясь от сетки, бабка Варвара. - Бревна на лесосеке во-рочит - другой мужик не угонится.
Максим видел бабки Варварину дочь: раз в две недели она появлялась в Пыжино, приезжала верхом на коне с лесопункта Усть-Ямы. Катерина пугала Максима своей угрюмостью, черным мужицким лицом и грубым охрипшим голосом. Когда у нее не слипался конь, она била его наотмашь по храпу, скверно, ало материлась. Костью она пошла в мать, и бабка Варвара сама говаривала, что лучше бы Катеринина сила Анфиму досталась: он все же мужик, а она баба.
- Варварушка, - опустилась на лавке мать, - а Катерина, пожалуй, ругаться будет, как мы .к тебе поселились?
- Зверь она, что ли, какой?
- Сердита больно...
- Жись у нее не сладше твоей.
- Ничего от ее муженька? - заискивала Арина.- Приедет, я ей погадаю на картах.
Бабка Варвара отложила иглицу, понюхала табаку.
- Погадай, она любит, - с запозданием ответила старуха и осенила себя мелким крестом.
Волдыри на Максимовом животе проходили, уже не щипало, не саднило, но больно было еще дотронуться. Его навещал Пантиска: то утром рано, то вечером. Он рассказывал, что отец у него давно приготовил все самоловы и ждет ледостава. Пойдет шуга, закует Обь, и поедут они на собаках долбить проруби пешнями, про гонять прогонной проволокой самоловы. Будут ловить осетров, нельму, налимов.
- Пыжинские на фронт подарки собирают, - пришел сказать однажды Пантиска. - Нс слыхал, чо ли?
Знаю... Бабка Варвара рукавицы сшила - полушубок разрезала, ну, тот - Катеринин мужик носил.
- Был у него черный такой полушубок, я помню.
- И носки приготовила теплые, толстые-толстые! Две пары связала.
- А наши пимы отдают, тятькины. Матери жалко - последние. А тятька ей говорит: «Молчи, дура, там, на фронте, нашей родни много». Мать сразу и замолчала: она не спорит с отцом... Макси мша, знашь, чо еще? К нам новенький едет, в Пыжино.
И про это слыхал... Для леспромхозов свиней тут заводят, чтобы мясом рабочих кормить. Мать будет свинаркой, а я подпаском. Мне полпайка нарежут... А дядька, что будет заведовать этим, добрый? Вот бы узнать.
- Дергачевский он, Пылосов по фамилии.
- Пыл... огонь... - стал подбирать Максим слова.
- Черт те чо городишь, - фыркнул Пантиска и с этим ушел.
А Максим стал думать, что бы такое хорошее, нужное послать дяде Андрону на фронт. Все хоть что-нибудь собирают, только они ничего. Мать посовалась, поохала, перетряхнула ремки и опустила руки.
- Ничегошеньки, господи!
Максим тоже вот думает, мучается - уши горят, голове жарко, а что пошлешь? Чужого не уворуешь...
Готов был заплакать Максим от горя.
ДАЛЕЕ:
Глава 12. Часть 01. Дикие побеги
Глава 13. Часть 01. Дикие побеги
Глава 14. Часть 01. Дикие побеги
Глава 15. Часть 01. Дикие побеги
Глава 16. Часть 01. Дикие побеги
Произведение публиковалось в:
"Дикие побеги". – Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1971