Глава 02. Часть 01. Дикие побеги
РАНЕЕ:
Глава 01. Часть 01. Дикие побеги
Максим как забежал за излучину, так почувствовал, что ему жалко стало Анфима. Хромым обозвал, язык показывал... Разве так хорошо? Вот бы отец услыхал - поставил бы живо в угол. Анфим хоть и строгий мужик, но к ребятам приветливый. II Максима он брал на рыбалку частушки ставить, даже давал ему покальбо - палку втыкать, за которую сегку вяжут, чтобы ветром не унесло. И чебаков Максим выбирал п< частушек, жирных, икряных. И дуб-корье они драли в прошлом году с остяками на острове. Тогда такой страшной воды и придумать было нельзя - все берега было видно. Пригонишь к берегу лодку в четыре греби. живчиком выскочишь па песок - белый, твердущи, что даже следов на нем от босых ног не остается. Сначала песок тянется, а потом ил: ссохся весь, потрескался, корочкой взялся. Наступишь, а он хрустит, крошится... А дальше густой-прегустой тальник: тонкий, высокий, коpa на нем сочная, мягкая и сластит изнутри, когда языком полижешь. Дуб-корье драть куда как просто: проведешь около корня талины ножиком, подберешься ногтями под кожицу, дернешь - и потянется лента до самой макушки. За день сотню талин обшкуришъ, кору в пучки свяжешь. Высохнут пучки на солнце да на свежем ветру побуреют, и понесут их в сельпо сдавать. Это и есть дуб-корье, потому что идет оно на дубление кожи, сетей.
И балберу он драл: это кора от осокоря. Балбера годится на поплавки к неводам, на спасательные круги, что калачами висят на больших пароходах. Стругал он балберу острым ножом через колено, нажег мозоли, но отец не ругал, а хвалил: «Полезному в жизни учись, пригодится. На дядю Андрона смотри, он все умеет».
Дядя Андрон и Максимов отец сдружились, и все выходит у них по уму. Сдружились после того, как с бондарем горе случилось. Был он с Егоршей Сараевым в прошлом году на рыбалке. Тащили где-то они обласок по осоке. Дядя Андрон босый был, ну и цапнула его гадюка за ногу. Сделалось дяде Андрону плохо, замутило, голова закружилась. Отец привез его домой чуть тепленького. Потом бабка Варвара, мать остяка Ан-фима, долго лечила бондаря травами.
Бондаря все кругом почитают за руки, за мастерство - с других, дальних поселков едут к нему и идут. Ух, какие чаны, бочки делает он из клепок! Как начнет подгонять клепку к клепке да обручи наколачивать - и стук же стоит. А клепок у дяди Андрона! А стружек в бондарной! На стружках валяться мягко, только потом вся голова в крошках. Мать за это ругается.
Рядом с бондарной - засольня. Там просоленный, крепкий, шибающий в нос запах. Вороха чешуи, рыбьих кишок, сверкают ножи, штабелями лежат рогожные кули с солью. В чанах налит тузлук, в него потрошеную рыбу бросают: в какой чан язей, в какой окуня, в какой валят чебака с ельцом... В пустые чаны хорошо гукать. Как гукнешь, так звон в ушах. Потом пальцами долго в ушах ковыряешь, зуд не можешь унять. А когда в черном пустом чане на дне чуть-чуть воды, то видишь себя, как в зеркале: и конопушки, и облупленный нос, и рыжий вихор. А дунешь - и все исчезает.
Вот еще Максиму сходить бы деть раз на кротов. Остяки привозят кротов мешками, а он помогает им обдирать шкурки и набивать их гвоздями на стенки. У остяков дома степы брусчатые, нештукатуренные, по-избиты гвоздями и жирные от кротовых шкур...
К Максиму прямо из согры летела парочка уток. Он присел, затаился зверьком. Утки плюхнулись в тихую воду: от них красиво пошли расходиться круги. Засмотрелся Максим: голова у селезня с зеленым отливом, перья в хвосте стружками завились. Максим поднялся в рост, утки его заметили и заплыли в кусты.
Впереди мальчика залитые водой кочки у согры. На кочках трава прошлогодняя стоймя поднялась, расправилась и шевелится. И от этого кочки сейчас похожи на головы утопленников, а трава - на волосы. Максиму ничуть не страшно. Отец учит его ничего не бояться, и он хоть днем, хоть ночью может пойти на остяцкое кладбище, потрогать кресты и разноцветные лоскутки на сучках деревьев. Говорят, остяки этими лоскутками духов задабривают, чтобы они покойникам спать не мешали.
Так и шел мальчик по отмели вброд и все думал. В одном месте он увидел пестрых рыжих щурят: они стояли у поверхности воды и еле двигали плавниками. Максим достал из-под ног грязи и кинул грязью в щурят. Вода замутилась, брызнули дождиком серебряные мальки.
И в тот же миг откуда-то налетел злой ветер, охладил Максиму лицо, зашумел в ушагх. Запузырилась на лопатках тонкая рубашонка.
- Максим, варнак, ступай домой, мать, однако, зовет! - Где-то близко кричал Анфим..
Максим пошел на голос не сразу. Анфим показался из-за куста крушины. В руках он держал весло, сумку с едой, через плечо висели у него осети-частушки. Шел остяк кособоко, как всегда ходил: кривая нога кидалась вперед, а голова отскакивала назад. Он весь шатался, когда шагал, изламывался. Трудно ходить Ан-фиму, Пантискиному отцу. Кибасья - грузила, сделанные из обожженной глины, завернутые в бересту, звякали где-то за спиной у него. Он прохромал молча к своему обласку.
- Дядь, я поеду с тобой? - жалобно попросился мальчик.
Остяк склонился над обласком, укладывал сети; зад его был изуродованно отставлен»
- Дядь...
Но Анфим так и не подал голоса.
ДАЛЕЕ:
Глава 03. Часть 01. Дикие побеги
Глава 04. Часть 01. Дикие побеги
Глава 05. Часть 01. Дикие побеги
Глава 06. Часть 01. Дикие побеги
Глава 07. Часть 01. Дикие побеги
Произведение публиковалось в:
"Дикие побеги". – Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1971