Глава 15: Зал природы. Жизнь прожить - не поле перейти
Ранее:
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 10: Возвращение в Бурейский район
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 11: Музей
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 12: Из цеха в музей
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 13: Центр притяжения
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 14: Школьный памятник
В Бурейском районе с лесом и деревом работали многие предприятия, совхозы выращивали сою, злаковые культуры, которые отсутствовали на приусадебных участках. Природа района уникальна тем, что здесь произрастали растения Приморья и северной тайги.
Обойти вниманием такое богатство было невозможно. Сначала в музее появились небольшие брёвнышки различных пород дерева, их шишки и семена. Напротив стояли снопы пшеницы, ячменя, сои, гречихи, ржи, рапса и других сельскохозяйственных культур. В больших коробках, под стеклом, размещались коллекции жуков и бабочек. Некоторые охотники передали настенные чучела голов животных и их рога.
У Николая Васильевича Шпакова возникла идея наполнения зала природы полными чучелами животных, так, как это было сделано в краеведческом музее Хабаровска. Идею поддержал райисполком и местное Общество охраны природы.
Николай Васильевич пригласил для работы таксидермиста из Хабаровска. Договорились о ценах за работу и поставках необходимых материалов.
Райисполком принял специальное распоряжение на добычу животных, птиц и рыб для музея.
Случалось, что добытых животных привозили сразу в музей. Таксидермисту редко приходилось работать с «парными шкурами». Работа шла быстро, и чучела получались, как живые.
Огромную безвозмездную помощь музею, в создании «Зала природы» оказали заведующая аптекой №8 Наталья Васильевна Чайка, директор Госпромхоза Иван Семёнович Емельянцев, директор лесхоза Валерий Александрович Шишленин, директор леспромхоза Николай Петрович Черняк и многие другие.
При очередном заказе, Наталью Васильевну спросили в Благовещенске:
- Куда вам столько формалина? У нас мединститут заказывает меньше!
- Есть потребность от клиентов!
- Неужели мавзолей открывать будут в Новобурейске?
- Не мавзолей, а музей!
Оконные проёмы заложили кирпичом, а в образовавшихся нишах, устроили диорамы с животными. Подсветка производилась скрытыми лампами дневного света. Ощущение «окна в природу» получалось потрясающим.
Наученный горьким опытом, Николай Васильевич старался готовить местных специалистов по изготовлению чучел зверей и птиц.
Выполнив несколько удачных работ и получив за них деньги, таксидермист уехал в Хабаровск и запил. Николай Васильевич приложил немало усилий для завершения начатой работы. Бывало, неделями жил в Хабаровске, приводя в чувство специалиста по чучелам. И труд увенчался успехом.
Школьники реально могли увидеть и даже потрогать дикого кабана, волка, косулю, кабаргу, благородного оленя и даже медведя.
Краеведческий музей знакомил посетителей почти со всей флорой и фауной Приамурья. В одном зале размещалось 38 чучел зверей и птиц и 32 вида рыб, огромная витрина с насекомыми, множество экспонатов пород деревьев, рельефная карта района и дары тайги.
Это были не только грибы, ягоды, орехи, лекарственные растения и корни, но и продукты их простой переработки: кедровое масло, пихтовое масло, пантокрин.
Особое место занимала в зале отрасль пчеловодства. В музее хранилась рамка с надписью «Слава труду», читаемой по запечатанным воском ячейкам.
Детей часто фотографировали с животными. Чучела были настолько реалистичными, что казалось, что вся эта «лесная братия» может мгновенно прийти в движение.
Рыбы размещались в огромных аквариумах, заполненных формалиновым раствором.
Применение спиртовых растворов было пожароопасно и требовало больших средств.
Добыть такое разнообразие рыб за короткое время без дефицитных сетей было невозможно. Обратились к начальнику ОРСа Леспромхоза Рубису, и вскоре сети приобрели. Но это было запрещённое орудие лова. Пришлось заручиться бумагой райисполкома на применение сетей для добычи потенциальных экспонатов краеведческого музея.
Консервация рыб в растворе формалина имела свои особенности. С рыбы следовало удалять слизь, иначе раствор не обрабатывал шкуру. Внутрь формалин вводили проколами медицинского шприца. Чем крупнее рыба, тем больше проколов нужно было делать. Для экспонатов годилась только самая свежая рыба, без повреждения чешуи.
Вооружившись сетями и молочными бидонами с формалиновым раствором, бригада рыбаков на двух лодках выехала в низовье Буреи.
Первая постановка сетей оказалась не очень удачной, поймали только несколько чебаков и одного леночка.
- Ничего! В следующий раз поймаем больше! – успокоил Николай.
- Надо на косе поставить около фарватера! Там точно поймаем! Рыба этот ход русла выбирает! – предложил Пётр, со знанием дела.
После расстановки сетей, расположились на берегу и развели костёр. Уха уже закипала, когда вдали послышался звук приближающейся моторной лодки. Она стремительно неслась прямо на поставленные сети.
Вся компания рыбаков бросилась на берег, заорала и стала махать руками.
- Сети! Сети! Сети!
Лодка замедлила ход и повернула к берегу. Вскоре она ткнулась носом в берег и из неё выпрыгнули трое мужчин в «энцефалитках». Один из них быстро привязал лодку к береговой коряге, а другой сразу задал вопрос:
- Что вы кричали?
- Сети!
- Где сети?
- Там, на косе!
- Чьи они?
- Наши!
- Значит, используете запрещённые орудия лова? Будем оформлять протокол о нарушениях, а сети конфискуем! Я – старший инспектор Рыбнадзора, а это мои помощники.
- Так мы же не для себя ловим, а для музея! Вот, Райисполком даже бумагу дал, что мы не браконьеры. У нас даже фляги с формалином с собой взяты.
Инспектор открыл крышку бидона. Ему приходилось заниматься фотографией и обрабатывать фотоснимки дубильным раствором. Он сразу уловил привычный запах формалина.
- Это для музея Николая Васильевича Шпакова? – спросил инспектор, закрывая крышку.
- Да!
- Тогда совсем другое дело! Мы очень уважаем и его самого, и краеведческий музей! Удачи вам! Не пуха ни пера! Точнее, ни чешуи, ни хвоста!
Лодка отчалила от берега, аккуратно обошла сеть и умчалась вниз по течению. Уха переварилась, но съели её с большим аппетитом и удовольствием.
Улов в этот раз оказался значительно разнообразнее и больше. На удаление слизи шли бумажные салфетки и фланелевые пелёнки.
- Сильно не прижимай, чешую сдерёшь! – предупреждал друзей Николай.
- Да мы не сильно! Просто после укола формалином, слизь снова выделяется!
- И долго на воздухе не держи, сразу опускай в бидон!
Едва закончили обработку рыбы и разложили сетки на просушку, как на реке снова послышался звук моторной лодки. Никто не побежал на берег, потому, что сетей в речке не было. Звук мотора стих, и лодка причалила к берегу.
- Что вы гостей не встречаете? – раздался знакомый голос инспектора Рыбнадзора.
- Только закончили обработку рыбы.
- А мы к вам не с пустыми руками. Пойдёмте, примете подарок!
В моторной лодке инспекторов лежал целый ворох сетей, прямо с застрявшей рыбой.
- А это что за паутинка?
- Китайская сетка из лески. Ловит хорошо и просушки не требует!
- Откуда она у вас?
- С другого берега Амура. То ли наши купили у китайцев, то ли сорвало и течением принесло, но сняли уже в устье Буреи.
- Спасибо за дорогой подарок!
- Да не за что! Передайте большой привет Николаю Васильевичу!
Инспекторы умчались по своим делам, а рыбаки остались чистить и перебирать сети. Большинство рыбин из новых сетей, не годилось для консервации, но пошли на ужин.
Николай Васильевич Шпаков был рад быстрому пополнению экземпляров рыб. Формалиновый раствор немного мутнел, но это его не расстраивало. Рыб вполне было видно, а в природе прозрачная вода – редкость.
На стеклянной поверхности аквариума с формалиновым раствором наклеили бумажные полоски с названиями рыб. Были среди них рыбки самых разных размеров. Некоторые посетители видели их впервые и очень удивлялись, что в Бурею тоже заходила кета на нерест.
Зал «Природа» открыли в 1977 году, и музей получил название «Бурейский народный музей». Общая площадь составляла 292 кв. м, функционировало два зала: 1) природы, 2) истории района и Бурейского механического завода.
Развитие музея продолжалось, количество экспонатов росло, и Николай Васильевич Шпаков мечтал о том, чтобы музей стал самостоятельной единицей Министерства культуры.
Наименование музея не имело ничего общего с его статусом. Сам Николай Васильевич Шпаков с 22 января числился электрослесарем клуба Бурейского механического завода, а с 1 марта 1980 года мастером ЖКХ БМЗ.
В профкоме завода относились к музею сдержанно. С одной стороны – отдать «чужому дяде» не хочется, всё-таки музей создавал завод. Авторитет, престиж.… А станет музей районным – и придётся многим чисто заводским экспонатам потесниться в пользу района. А с другой стороны. Музей занимает площадь в доме культуры, здании постройки 1958 года. На ремонт здания средств не было и в ближайшее время не предвиделось. Даже материалы на очередную реконструкцию собирали «с миру по нитке».
«Голубой» мечтой Николая Васильевича стало присвоение музею почётного звания – «народного». Представление о присвоении этого звания уже посылалось в Министерство культуры РСФСР ещё в 1982 году. Но шло время, и всё оставалось по-старому. Да, почётное звание «народный музей» не даёт этому учреждению культуры никаких особых прав и полномочий, но оно выделяет его из числа других, как наиболее заслуженный.
В то время в Амурской области было паспортизировано 30 музеев на общественных началах. Например, в паспорте Белогорского музея было записано, что он основан 17 октября 1961 года и подчинён отделу культуры Белогорского горисполкома. Что методическую помощь ему оказывает Амурский областной музей, где находится на учёте 7 музейных предметов из Белогорска. Что музей расположен в 8 отдельных комнатах в пристройке к жилому дому, и их общая площадь 300 квадратных метров. Что для хранения фондов имеется подвал. Что из 6000 экспонатов, 4200 подлинных. Что руководит музеем Александра Петровна Макарова, основное место работы которой – гороно.
Казалось бы, всё, как надо. Но и у этого музея, оказывается, не менее горькая судьба, чем у музея в Новобурейске.
Из 30 музеев на общественных началах, в области в то время, не было ни одного народного! Потому, что бывшие народные музеи в Зее, в Свободном, в Тынде, Шимановске и Албазино стали филиалами областного Государственного музея и содержались за счёт государства.
Руководители в Архаре, Белогорске и Новобурейске просили сделать их филиалами областного музея. Через статус «народного музея» это было гораздо проще.
Новобурейский музей посещали многие московские гости, приезжавшие в Амурскую область. Они просто поражались тому, что в далёкой глубинке создана такая красота и насыщенность информации.
Вот, запись в книге отзывов старшего методиста Министерства культуры РСФСР Лавровой К.Т. от 30 октября 1975 года: «Выражаю глубокую благодарность за прекрасную экскурсию в прекрасном музее. Великое счастье для людей иметь такой богатый материал. Сердечное спасибо всем, кто его создал и создаёт».
Побывал Новобурейске и директор Хабаровского краеведческого музея, видный краевед Всеволод Сысоев. В книге отзывов осталась его запись: «В музее завода и зале природы поражает огромное количество собранных уникальных документов и других экспонатов. Прекрасно, в доходчивой форме показана история завода, связь её с настоящим временем и делами, которые имеют огромное воспитательное значение».
Для многих чиновников Министерства культуры РСФСР, Министерства тяжёлого и транспортного машиностроения было удивительно, что человек, создавший и развивающий этот музей, не имел специального краеведческого образования.
А Николай Васильевич Шпаков просто вкладывал душу в каждый экспонат, дарил людям частичку своего сердца.
Далее:
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 16: Рука хозяина
Произведение публиковалось в:
Страница автора на proza.ru