Глава 15. Часть 01. Заслон
РАНЕЕ:
Глава 10. Часть 01
Глава 11. Часть 01
Глава 12. Часть 01
Глава 13. Часть 01
Глава 14. Часть 01
Шура Рудых и Макар Королев - его все привыкли называть Марком - обрадовались Алеше, пожалуй, больше, чем Колька. Им было что порассказать друг другу. Марк партизанил. Шура оставался в городе и через семью Шафнров был связан с подпольем. Впрочем, ответы па многочисленные вопросы Алеши получались убийственно однообразными, какую бы он ни назвал знакомую фамилию, в ответ слышалось: убит... убит... убит... Убиты и все те, кого они вызволили в гамовское восстание из тюрьмы. Тело застреленного японцами Мухина было выставлено в морге городской больницы для всеобщего обозрения. Мучительной и страшной была смерть бывшего комиссара земледелия Сергея Полуэк-товича Шумилова, с которым Алеша и Шура работали на изысканиях в Хинганской тайге. Не было в живых многих веселых матросов, политехников и простой, знакомой ребятни. Но город, казалось, уже забывал свои увечья. Новые люди пришли па смену павшим, Вениамин Гамберг, вскоре после того как в город вошли красные, объединил молодежь в Амурский Юношеский Союз. Марк и Шура были членами этого союза, вступил в него и Алеша.
Драпали из Благовещенска буржуи. Ребятам из ком-фракции Союза Молодежи поручили описывать и охранять брошенное имущество и особняки. Смущаясь и дивясь, бродили они по комнатам, носившим следы поспешного бегства. Так попали они и в рифмановский дом.
Алеше было просто противно прикасаться руками ко всему этому великолепию, пропахшей нафталином одежде, к пышным пуховикам.
В немом восхищении застыли ребята в кабинете. Их прельстили не книги в дорогих переплетах, не огромный стол, на котором, казалось, можно было устраивать сражения, а развешанное над кожаным диваном, на черно-красном персидском ковре, оружие.
- Глядите-ка, кинжал в серебряных ножнах, с насечкой! Мне бы такой. Повесил бы па пояс...
- Девчата бы за тобой гужом... Лафа!
- Тю на тебя, кинжал... У полковника Рифмапа сабля, говорят, была золотая, жалованная самим Реп-ненкампфом!
- А вот эта штука, - неуверенно говорит тощий парень в стоптанных солдатских ботиках, - называется ятаганом. Турецкий ятаган,,,
- Ой, гадство! Он здесь здорово почистил! Видите, па ковре пустые места? Видно, п саблю золотую за Амур уволок!
- Давайте перепишем все скорее и айда отсюда. Ленька Люцифер, пиши: ятаган, значит, турецкий...
И Люцифер - белобрысый, с оспинами па лице, сутуловатый юнец, присвоивший из озорства такую устрашающую фамилию, - старательно выводит в тетрадке: «Ятаган турецкий. Два револьвера (системы «Маузер» и «Браунинг») без патронов. Кинжал кавказский, в нож-нах, и охотничье ружье, марки...»
Ребята переписывают мебель и ковры. Серебряный чернильный прибор и канделябры, разношенные шлепанцы и лакированную трость вносят в список, даже зонтик.
А от этой комнаты веет чем-то знакомым, хотя ни у кого из них не было детской. Конечно же, здесь жил мальчишка! Закапанный чернилами стол с изрезанными перочинным ножиком краями - вот что напоминает им собственное детство, а не репродукция с «Мадонны» Рафаэля, висевшая у изголовья узкой койки, и не аквариум с плавающими вверх брюшком мертвыми золотыми рыбками.
- Сашкино логово, братцы. Спартанское воспитаньи-це, а?!
- Ты его знал, что ли?
- Морду бил. На семинарском мостике. И к тому же двукратно!
- Ты ему или он тебе?
- Платили взаимностью. Я ему больше, он мне поменьше.
- А злющий же он был, ребята! И черен, как цыган.
- Копченый-то? Говорят, он у белых выслуживается! Эх, попадись он мне...
- В гамовское не попался, а теперь попадется! Держи карман шире. Они теперь в Амурскую область ни ногой.
- Кто зна... Пошевеливайся, Ленька: тут и писать-то нечего, одна шелуха!
В столовой во всю стену резной, как алтарь, буфет, А чашки в нем малюсенькие и хрупкие, такие, что лучше к ним п не прикасаться. Под лампой на столе альбомы: черные японские лаки с инкрустациями из перламутра, коричневая кожа, вишневый бархат... Алеша заглянул в тот, где в овале на темных корках наклеен снимок; смеющегося мальчугана, верхом на узкомордой борзой. Так вот как блистательно, оказывается, входят в жизнь полковничьи дети! Чуть ли не каждый их шаг запечатлен услужливым объективом фотоаппарата.
Мальчишка лежит на кружевной подушке голый. Мальчишка в штанишках ест малину. Мальчишка качается на качелях. Мальчишка учит уроки, целует ручку дамы, делает гимнастику. Мальчишка хмурится. Маль-чишка плачет. Но чаще, гораздо чаще, он смеется. Смеется с ранцем за плечами, смеется с ружьем в руках и болтающейся на поясе убитой птицей, смеется в обнимку с друзьями. Их лица знакомы Алеше. Он вгляделся: да, ошибки быть не может, один из этих друзей -Венька Гамберг! А на обороте такая странная надпись. Ой, как нехорошо! И, не раздумывая больше, ОН взял фотографию и спрятал ее в карман.
ДАЛЕЕ:
Глава 16. Часть 01
Глава 17. Часть 01
Глава 18. Часть 01
Глава 19. Часть 01
Глава 20. Часть 01
Произведение публиковалось в:
"Заслон": роман. Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1973