Глава 13. Часть 01. Заслон
РАНЕЕ:
Глава 08. Часть 01
Глава 09. Часть 01
Глава 10. Часть 01
Глава 11. Часть 01
Глава 12. Часть 01
Веселее... Да из него, этого недавнего весельчака и балагура, слова, бывает, не вытянешь. Что-то он уж слишком часто по-стариковски вздыхал или уходил из каюты и, часами стоя у борта, плевался, как верблюд. Погруженный в себя, он, казалось, не замечал, что Алеша был весь во власти тягостных воспоминании, и инстинктивно тянулся к нему. Но Померанец не сделал пи единой попытки узнать, что испытал он тогда, в сентябре 18-го, возвратясь в покинутый город, как жилось ему все это время и почему он снова плыл в Благовещенск, полноводной Зеей, сам не свой, растерянный и угасший. Он, конечно, и не догадывался, что растерянность эта пришла той октябрьской ночью, когда Алеша случайно забрел на Иркутскую улицу, был схвачен патрулем и неожиданно доставлен на Суворовскую, в контрразведку, где его потребовалось допросить, уже прославившемуся своими зверствами, подполковнику Лебедеву.
В кабинете подполковника было по-домашнему уютно и тепло натоплено. И сам хозяин, не худой и не толстый, в ладно пригнанном мундире, белолицый и гладко выбритый, с тонюсенькой ниточкой пробора в густых, припомаженных волосах, держался подчеркнуто учтиво:
- Знаете ли вы, юноша, - спросил он, придвигая к Алеше изящную коробочку «Реномэ», - кто живет на том квартале, где вас задержали?
Алеша отрицательно повел головой и ответил: «Нет».
- Тогда объясните мне, пожалуйста, какого же черта вы торчали там, в неположенное время?
- Я ищу работу и...
- Оригинально! Ночью ищете работу?
- У меня нет часов, и я не думал, что уже так поздно.
- А что вы делали, разрешите вас спросить, днем?
- Днем я был занят на разгрузке прибывшего с рыбалок парохода.
- Случайный заработок, а? На грузчика вы, во всяком случае, не похожи.
- Заработок случайный: мы выкатывали из трюма бочки и выгружали японские туки, а когда кончили работу, я решил пойти к Беркутовым, у них большое поместье, и я думал...
- Вы направлялись к Беркутовым? - заинтересовался Лебедев и окинул критическим взглядом всю его непрезентабельно выглядевшую фигуру. - Что же, если идти с пристани, то это, действительно, по пути. II вы, вероятно, очень с ними накоротке, если допускаете столь поздний визит?
- Мне этого не приходило в голову. Я просто шел спросить, не нужны ли им рабочие. Мы могли бы с младшим братом уехать на заимку на все лето и...
- Погодите... - Лебедев обстоятельно продумал ответ Алеши и каверзно спросил: - Но почему же вы сразу не отправились непосредственно туда?
- Но эта мысль пришла так внезапно, а мы с братом очень нуждаемся, и я решил сегодня же попытать счастья.
Вполне возможно! Возможно, я и поверил вам, юноша. Но оставим это, и я вам дам, как говорится, отеческий совет: даже днем за версту обходите тот квартал, где вас изловили сегодня. И если вы находите столь уж необходимым навестить высокочтимых всеми нами Беркутовых и предложить им свои услуги, в которых они едва ли нуждаются, то сделайте свой подход с совершенно, совершенно противоположной стороны. Надеюсь, вам теперь все ясно?
- Но почему же, почему? - вырвалось вдруг, и вполне искренне, у Алеши.
И Лебедев, страшный Лебедев, по достоинству оценил его искренность:
- Да потому, младенец вы этакий, - ответил он, резко отшвырнув свою папиросу, - что полковник Риф-ман еще не вышел из игры, что с ним приходится считаться даже мне, и дом его, как вы в этом успели убедиться, тщательнейшим образом охраняется. - Подполковник тут же взял недокуреппую папиросу и, досадуя па свою вспышку, старательно прит ушил ее в массивной пепельнице из бронзы, затем, все еще держа ее в холеных, с остро отточенными ногтями пальцах, доверительно пояснил: - Впрочем, дело даже не в этой старой перечнице... На Иркутской улице, было бы вам известно, находится резиденция городского головы Прищепенко. Ре-зи-деп-ция... - проскандировал он, - а вы изволите там прохлаждаться, образно говоря, только станет смеркаться немножко. Ищете, говорите, работу. А какого черта вам искать, когда мы, днем с огнем, ищем вот таких, как вы. Интеллигент! В какие лохмотья не рядитесь, вы интеллигент, это сразу же видно, вы, может быть, аристократ духа, и вы, в паше время, оказались не у дел. Да как вам не стыдно, юноша. Подумайте над моими словами, подумайте и приходите сюда. Я вас приму в любое время. А теперь, будьте счастливы и... свободны.
Учтивость контрразведчика простерлась до того, что он проводил Алешу до выхода из кабинета и бросил в кажущуюся пустоту:
- Пропустить! - И его, несмотря па поздний час, беспрепятственно пропустили.
Отойдя с полквартала от контрразведки, ошеломленный всем происшедшим, Алеша оглянулся. Неяркая лампочка у подъезда мигала вполне миролюбиво и, казалось, пыталась просигналить: «А ты дешево отделался, паренек. Ведь здесь редко кому удается выйти через ту же дверь, что и вошел. Я таких почти не видела, отсюда гостей чаще выносят, и пе через парадный ход, а там по черному и во двор. Выносят... выносят... выносят, - нестерпимо замигала она, - выносят-с, трупы...»
Чувство гадливости, будто шею его обвила скользкая змея и пытливо заглянула в глаза, возникшее при разговоре с Лебедевым, уже не оставляло Алешу. К этому примешивалось еще чувство полнейшего одиночества и неприкаянности, но его не тянуло к людям. Он, в полном смысле этого слова, «больше одного не собирался», если не принимать в расчет молчаливого и насупленного Кольку.
В ту бесконечно долгую зиму он хватался за любую работу. Пусть постыдно унизительную, никчемную, выматывающую без остатка, по все же работу, работу, заставляющую забывать о гнусных соблазнах подполковника Лебедева, свирепствовавшего в своем тепло натопленном застенке. И вся эта окружающая приглушенная, приземленная жизнь отупляла, засасывала, и порой ему казалось, что он не живет, а судорожно барахтается, чтобы удержаться па поверхности, пе упасть и не увлечь за собою Кольку, которого в свой последний, смертный час доверила ему мама.
После нового года его начала мучить хотя и куриная, но совсем как всамделишная слепота. Он опасался выходить вечером на улицу, стал глухо покашливать, и даже Колька понимал, что старшему брату нужно серьезно лечиться, по денег на докторов у них пе водилось, да и на лекарства тоже.
Весною их, попросту говоря, спас зеленый лук-ба-тун, а позднее, когда уже очистилась ото льда Зея, дикий лук и щавель, в изобилии лезшие на свет божий на лугах. А когда появились первые немудреные ягоды, прояснились и зрение, и мысли; повестка, призывавшая явиться на сборный пункт, уже не испугала. И пошел, уверенный, что его оставят, признав непригодным.
И когда усатый доктор щупал и мял холодными пальцами его обглоданное постоянным недоеданием тело и недовольно хмыкал, его уверенность все возрастала, и он дышал все спокойнее и рознее. А. доктор вдруг ткнул его в грудь всей растопыренной пятерней и вопреки здравому смыслу, бросив «годен», вразвалку направился к жестяному умывальнику и с видом исполненного долга стал тщательнейшим образом мыть свои волосатые руки.
Уже потом, когда Алеша ответил на все заданные ему вопросы, до него дошел смысл этого «годен». И он понял, что и на самом деле годен для того, чтобы его убили, и годен для того, чтобы убивать самому, а больше от пего ничего и не требовалось. И поскольку он был для всего этого еще годен, то доктор, в конце концов, оказался прав, рекомендуя его не жизни, а смерти.
И затем, в черный-черный день, когда вопреки предсмертному желанию мамы, ему пришлось оставить на произвол судьбы Кольку, он познал минутное успокоение, услышав, что в ближайшее время его не пошлют на фронт, ни на Читинский, ни на Восточный, а станут еще чему-то учить и для этого отправят под Владивосток, на какой-то Русский остров.
ДАЛЕЕ:
Глава 14. Часть 01
Глава 15. Часть 01
Глава 16. Часть 01
Глава 17. Часть 01
Глава 18. Часть 01
Произведение публиковалось в:
"Заслон": роман. Хабаровск: Хабаровское книжное издательство, 1973