Глава 2: Перемена мест. Жизнь прожить - не поле перейти
Ранее:
"Жизнь прожить - не поле перейти". Предисловие
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 1: Южное солнце
В конце зимы 1933 года мачеха прислала в детский дом документы, что она готова принять Николая к себе. В мае он закончил учёбу в Ферганском детском доме и выехал к матери во Владивосток. Добирался долго, почти месяц. Время было лихое и голодное. По стране катались ватаги беспризорников. Вскоре Николай почти не отличался от этих замызганных мальчишек. Чем дальше дорога уходила на Север, тем становилось холоднее. На крыше вагона детдомовская одежонка не очень спасала от пронизывающего ветра. Приходилось делать частые остановки, чтобы попить вволю кипятку с сухофруктами, запасёнными в Фергане. На станциях и в городах беспризорники иногда промышляли мелким воровством, но Николай просто просил кусочек съестного. При этом он не канючил, а просто рассказывал торговцам историю своей жизни и показывал документ, что едет к мачехе, и больше у него никого нет. Люди сочувствовали и делились едой. Безбилетники путешествовали не только на крышах вагонов, но и в подвагонных «собачьих ящиках». Там меньше дуло, но зато было больше пыли, и громко лязгало железо, на рельсовых стыках и стрелочных переводах.
Милиция гоняла и задерживала беспризорников и взрослых, путешествующих на крышах вагонов и площадках грузовых поездов. Несколько раз и Николай оказывался в отделе милиции. Но после того, как подросток показывал фотографию отца в милицейской форме, да ещё с ним на коленях, рассказывал свою невесёлую историю, его отпускали. Иногда, даже отмывали, переодевали и устраивали на пассажирский поезд до границы своего линейного участка.
Незнакомый морской город Владивосток встретил Николая прохладно во всех отношениях. Низкие свинцовые тучи поливали землю моросящим дождём. Иногда он прекращался, но начинался туман. Создавалось впечатление, что мелкие капельки воды просто двигались в воздухе между плотными облаками и землёй, то вверх, то вниз.
По адресу, который мачеха указала в письме, её не оказалось. Люди, живущие в квартире, ничего объяснить не могли, но посоветовали обратиться в партком швейной фабрики.
Николай отправился искать швейную фабрику, и нашёл нужное здание, когда совсем стемнело. В окнах фабрики горел свет, но охрана не пропустила подозрительного подростка. Часовой сказал, чтобы приходил утром, когда начальство будет на месте.
Пришлось снова возвращаться на вокзал или искать место для ночлега в незнакомом городе. Пригодился опыт общения с беспризорниками во время путешествия.
Утром ему удалось попасть на фабрику, и одна из работниц проводила его к секретарю парткома. В кабинете сидела незнакомая женщина.
- Кто вы, и зачем прибыли на фабрику? – строгим голосом спросила секретарь парткома.
- Я приехал к матери, Марии Шпаковой, она здесь работает! – взволнованным голосом произнёс Николай.
- Не работает, а работала! – ответила строгая женщина.
- Почему «работала»? Что с ней? Она погибла, или арестована?
- Нет! Она была в марте мобилизована Партией и направлена в колхоз «Ленинский путь» Шмаковского района, на подъём сельского хозяйства.
- Мне нужно к ней ехать!
- Ехать к ней не на чем, да и незачем. Её председателем колхоза избрали. Дома она почти не бывает, мотается по фермам и полям, но только толку мало. Провожатых никто тебе не даст, а сам ты её не найдёшь! – объяснила женщина.
Сельское хозяйство страны переживало не лучшие времена. Индустриализация и борьба с кулачеством практически оголили деревни. Отправка «двадцатитысячников», «пятидесятитысячников», «тридцатипятитысячников» не имела желаемого эффекта. Валовый сбор зерна катастрофически падал. В числе таких мобилизованных «тысячников» оказалась Мария Сергеевна Шпакова. Не выполнить мобилизационное предписание Партии коммунист не мог. Его сразу исключали из Партии и признавали «Врагом Народа», со всеми вытекающими из этого выводами. Каждый мобилизованный боец Партии получал личное оружие и большие полномочия. Но фактически оставался бесправным. Он не имел возможности покинуть колхоз до тех пор, пока не поднимал его до необходимого уровня. Не все партийцы разбирались в сельском хозяйстве, иногда принося своими распоряжениями не пользу, а вред. Кое-кто спивался от безысходности, некоторые даже стрелялись, но большинство бежало в города и на новостройки. Беглецов, кого удавалось выловить, тоже направляли на стройки, но уже за колючую проволоку. Особо злостные беглецы попадали на лесоповал в места очень отдалённые, или на шахты Воркуты. По всей стране создавались трудовые лагеря НКВД.
Приёмного сына Марии сейчас интересовали более прозаические задачи.
- Так что же мне делать? – разочарованно произнёс Николай, – У меня здесь никого нет!
- Не знаю! Но оформлять тебя на какую-то работу не получится, возраст всего 15 лет. Тебе учиться надо! Но в училища приём закончен.
- А мне что, в беспризорники идти?
- Ладно, сейчас что-нибудь придумаем!
Женщина придвинула к себе телефон, стоявший на столе, и стала звонить.
- Кузьминична! Это – Ладыгина! У тебя койка в общежитии найдётся?
Телефонная трубка что-то ответила, и секретарь парткома продолжила диалог, но Николай слышал только его половину.
- Нет! В десятиместной комнате не пойдёт!
- Потому, что нужно поселить парня 15 лет!
- Ну, на нет, и суда нет!
- Коммутатор! Вызови столовую!
- Петровна! Тебе посудомойщик нужен?
- Штат полный?
- А ночлежку в какой-нибудь кладовушке для одного человека можешь организовать?
- Это сын Марии Шпаковой! Ему просто деваться некуда.
- Естественно на время!
- А он у тебя будет за грузчика, подсобного рабочего, только корми его хорошо.
- Ну, вот и договорились!
Открылась дверь и в комнату заглянула женщина в синей косынке.
- Заходи, Зина! Ты очень кстати. Отведи этого хлопца в столовую к Галине Петровне! А потом вернёшься, и мы обсудим твой вопрос.
- Хорошо! Только пусть не отстаёт!
- Давай, за ней, быстро! – скомандовала Ладыгина Николаю, вставая из за стола.
Зина, действительно, шагала быстро, легко ориентируясь в слабо освещённых коридорах с многочисленными дверями. Вскоре они оказались в подсобном помещении столовой. На скрипнувшую дверь раздался приятный женский голос.
- Это ты, Тарас?
- Нет! Я – Зина! Привела парня от Ладыгиной!
- Хорошо! Оставь его, и можешь возвращаться.
Через минуту в подсобное помещение вошла женщина. У неё был не только приятный голос, но и внешность. В белом халате и косынке, повязанной «кокошником», она чем-то напоминала Царевну-Лебедь из сказки А.С.Пушкина.
- Пойдём, покажу твою каморку! Но сначала душ и переодевание! Одежду я тебе подберу из спецовки. Пока оденешься так, а потом подберём другую. Мойся хорошо, волосы прочеши частым гребнем! Он там, на полочке в душевой.
Каморка была небольшой и раньше служила местом отдыха грузчиков. Галина Петровна вручила Николаю комплект одежды и полотенце с мылом и мочалкой.
- Мойся хорошо! Свою одежду оставь в раздевалке на полу! Пока на улицу выходить не будешь, обойдёшься лёгкой спецовкой.
Николай, с удовольствием, стоял под тёплыми струями душа, а с тела стекали тёмные струйки грязи, перемешанные с мыльной пеной. Вода очищала не только тело, но и душу, вселяя в неё надежду на светлое будущее.
После душа и переодевания, Николай почувствовал, как голоден. Услышав, что подросток помылся, Галина Петровна пригласила его к столу. Еда пахла так аппетитно, что гость проглотил её за несколько минут.
- Сразу много нельзя! – строго сказала Галина Петровна.
- Почему?
- Желудок не привык! Так и помереть можно! Отдохни, потом ещё поешь! Еды у нас на всех хватит. Иди пока спать в свою каморку.
Николай сразу уснул, едва коснувшись головой подушки. Он не слышал разговора по телефону между заведующей столовой и секретарём парткома.
- Ну, что парнишка?
- Намылся, наелся и спит!
- Надо его сфотографировать, да фотографию Марии переправить с письмом. Очень она переживала за сына. Теперь будет смысл жизни, чтобы выдержать эту работу в колхозе «Ленинский Путь».
- Да! Напишем, что жив и здоров. А потом, может быть, и сам напишет. Обида у него в сердце затаилась. Подождём, когда льдинка растает.
А Николаю снова приснился киргизский воин Манас. Он проскакал на коне, не останавливаясь, только крикнул:
- Учись всем наукам! Готовься к великим битвам!
- А когда будут битвы?
Но всадник не ответил и вскоре растаял в воздухе белым облачком.
Утром Николая стали готовить в фотоателье. Брюки и сапоги нашлись у работниц столовой, а вот с пиджаком оказались проблемы. Решили сделать снимок в ватном пальто. А, для большего соответствия, надеть на голову овчинную шапку. Однако, пальто тоже оказалось на несколько размеров больше. Николай просто запахнул полы и удерживал их рукой. После фотографирования одежду следовало вернуть хозяевам.
Вскоре, с сыном Галины Петровны Николай стоял перед аппаратом фотоателье. Шустрый фотограф поставил их около специальной тумбочки, обеспечивающей неподвижность объекта съёмки.
На следующий день забирали фотографии. Отпечатали 6 экземпляров, как заказывали.
- Ну, что? Узнаёте себя? Я не сильно испортил вас ретушью?
- Нормально получились! Пойдёт!
Ребята поделили фотографии на две части и внимательно их рассматривали, шагая по дороге домой. Николай никогда не видел своих фотографий, только отражение в зеркале и воде. Это изображение ему нравилось, несмотря на то, что шапка на голове была одета не очень аккуратно.
Его новый друг был ниже ростом и для «большей взрослости» немного приподнимался на цыпочки. От этого его лицо выглядело напряжённым и немного суровым.
Далее:
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 3: Новые «университеты»
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 4: Флотские будни
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 5: Война
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 6: Сунгарийский поход
"Жизнь прожить - не поле перейти". Глава 7: Тайная война
Произведение публиковалось в:
Страница автора на proza.ru