Информация обновлена: 04 марта 2018, 08:31

Камень-судьба. 08 - Совместная жизнь

Ранее:

Находка

В больнице

Встреча на городской улице

В доме родимом

Поездка к любимой

В поисках себя

Предназначенное сбывается

      Первые годы их семейной жизни были хороши обоюдным согласием, общими целями, действенным стремлением к ним и взаимным влечением друг к другу. Маленькой комнаты в общежитии им хватало, Николай работал на строительстве богатых домов и вместе они подбирали для себя семейное дело. Любима, несмотря на занятость, подробно все просчитавши, предложила идею. Она не посоветовала мужу ввязываться в сам строительный бизнес, где царила жесткая и суровая конкуренция, а посвятить себя производству художественных компонентов к нему. Объединив, идею жены с финансовым накоплением мужа, в основе которого лежали деньги из уставной доли, возвращенной Николаю «Веселыми каменщиками», не поскупившимися при этом выплатить и проценты, молодожены купили на краю города разрушенное домовладение, ценное только земельным участком. Зарегистрировали его как мастерскую, вписавшись равными компаньонами образованного предприятия. После чего Николай взялся обустраивать названное заведение, а Любима отступила в науку, держа территорию Николая под наблюдением и при необходимости энергично вмешиваясь. Так совместно они поднимали семейный бизнес. Николай созидательным трудом и денежными вложениями, Любима наукой и напористостью характера. Она тянула на себе бухгалтерию и рекламу, с неутомимостью и терпением обходя все проектные и строительные конторы, навязывая им услуги своей мастерской и добиваясь для нее первых заказов. А когда Любиме присвоили ученую степень и предложили прочесть в Италии несколько лекций по ее научной диссертации, она повезла с собой Николая, облазила с ним все каменоломни, осмотрела кустарные мастерские, многопрофильные художественно-промышленные предприятия, а так же поводила по местам высокого искусства. Николай поглядел на чужой опыт и технологии, кое-чему удивился, кое-что взял на заметку, восхитился искусством великих мастеров возрождения, на которое, однако ж, после петербургских впечатлений посмотрел с практической стороны. Любима, смеясь, подкалывала его:
     - Тебе что ни покажи, у тебя в голове все равно деревянный домишко с кружевными наличниками.
     Николай шутливо оправдывался:
     - Я ведь сын плотника и в избе рос.
     - Ах, ты мой Иисус – сын плотника, - любовно ласкала она его.
     Это была пора их супружеского лада. Ветер удачи дул им в спину, радугой цвели надежды, манили свершением счастливые ожидания, окрыляли успехи. Им не было тесно в маленькой комнате общежития, ночи вдвоем были желанны, и наполняло ощущение, что так будет всегда.
     Кое-что из итальянских впечатлений в свою мастерскую Николай все-таки перенес: поставил кузню и выполнял заказы на кованые изделия, сложил небольшую печь для выдувания декоративного стекла, приобрел алмазную пилу, о которой мечтал еще с Петербурга и возвратился к обработке камня. Но главным в мастерской оставался лепной цех. Николай принял в него профессионального художника. Любима составила и издала красочный каталог образцов продукции мастерской, развезла его по нужным местам. Мастерская получила известность, живее пошли заказы, а вместе с ними доходы. Свою долю доходов Любима пунктуально изымала на «научные нужды», как между ними было обговорено и обсуждению уже не подлежало. Так же не подлежали обсуждению сами «нужды» и траты на них. Ничто из забираемой Любимою доли на поддержку производства не возвращалось. Николай содержал мастерскую на свою половину дохода и был доволен такой самостоятельностью. А между тем расхождение капитала потянуло за собой расхождение судеб и разрушение первоначального лада. Сначала это не ощущалось и не было заметно глазу. Но самостоятельность в тратах, а, следовательно, в интересах каждого уводило их друг от друга. Любима сосредоточилась на науке, успешно осуществляя в ней свои честолюбивые помыслы. Мужу о своих успехах и достижениях она не рассказывала, считая, что это его не касается. К производству мастерской охладела, сохранив за собой лишь бухгалтерское наблюдение, говорившего ей об устойчивом состоянии семейного бизнеса.
     Николай неспешно вдумчиво обустроил хозяйственный двор, выстроив производственное здание покоем: с цехами по бокам, конторкою в поперечине и поднятой над нею жилою каморкой. В каморке, когда заработается, он ночевал. Любима этого не поощряла и неизменно требовала обязательного возвращения мужа домой. Но когда она бывала в отъезде, о доме он забывал.
     Со временем они построили себе небольшую квартирку в двух уровнях. Внизу открыли художественный магазинчик, «лавку», для приема заказов и продажи готовых изделий подручного производства. Они до сих пор не были зарегистрированы. От детей уже не воздерживались, но дети у них не завязывались. Николай помнил, что Любима у своих родителей была поздним ребенком и надеялся, что у них будет так же. Но время шло, а с ребенком дело не получалось. Николай беспокоился, посылал жену на обследование. По его настоянию она на обследование ходила, никаких утешительных результатов не приносила и по этому поводу не волновалась. Бездетность ее устраивала в осуществлении личных расчетов и планов. Николай же страдал, терял надежду, охлаждался чувством к жене. Любима этого не замечала или не желала замечать. Ей хватало формального исполнения семейных и супружеских обязанностей в том числе. Из их совместной жизни уходило тепло.
     Поняв, что детей у них не будет, Николай вернулся мыслями к старой своей задумке о братниной улице, рассматривая ее теперь как свой нравственный долг перед родными и родиной. Для осуществления ее он открыл личный накопительный фонд, куда переводил все свободные деньги.
     Прежде не обращавший внимания на женщин, Николай вдруг поймал себя на том, что подсматривает за ними как незрелый подросток. Его взгляд притягивали статные женщины, с хорошо развитыми бедрами, которые он про себя называл колыбелями, в чьем просторном покое могло бы развиться его собственное дитя, будь он хоть с одной из них близок. Иногда он мысленно призывал их к себе. Некоторые из них оглядывались и, вероятно, были непроч отозваться, скажи он им вслух, но, не услышав слов, проходили мимо, иной раз сами маня его за собой. При таком совпадении интересов Николай скоро обзавелся любовницей. Она была сестрою художника, принятого на работу. Заходила навестить брата и заодно покрутить задом перед его работодателем. И Николай не удержался. Он не знал и не хотел знать – любовь ли это на самом деле. Главным в его отношении к ней было ожидание, когда же она скажет ему о ребенке. Но женщина охотно говорила о чем угодно, а о ребенке молчала. Тогда он спросил ее сам:
     - Ты почему не беременеешь?
     - А зачем? – небрежно отвечала она.
     - Не можешь или не хочешь?
     - Берегусь. Что такое контрацептивы знаешь?
     - Не хочешь от меня ребенка?
     - Он у нас с тобой все равно не родится.
     - Почему?
     - Ты со мной не останешься. Твоя жена не выпустит тебя из своих рук. А мне с ней не справиться.
     - Меня ты в расчет не берешь?
     - Не беру, потому что не ты будешь решать.
     - Слишком много значения придаешь моей жене.
     - Она не просто жена, она хозяйка тебе, а ты ее крепостной. Вольной ты от нее не получишь. Так что наслаждайся свободой, пока она о нас ничего не знает.
     - Значит, ребенка не будет?
     - Не будет, - подтвердила она.
     На этом их любовь кончилась. Николай все душевные силы направил на мастерскую. На женщин статных, с бедрами, как детская колыбель, если и смотрел, то с чувством сожаления и вопроса: почему так безупречно устроенные природой для продолжения рода не хотят выполнять своего предназначения? Ведь он когда-то не спрашивал своего желания, соединился с Любимой, потому что считал себя предназначенным ей и никакой другой. А, может, это не было предназначением, а было желанием? Предназначение он сам себе выдумал? А как же Любима? Что с ее стороны? Тут все мудрено. Девушка умная, образованная, с большими запросами, а опереться, кроме как на Николая, не на кого. К тому же у них одна удача на двоих. Разделить ее можно, а присвоить кому-нибудь одному невозможно. Вот и превратили ее в судьбу. Значит, предназначение все-таки было? Они оба подчинились ему. Благополучие нажили, а счастья не приобрели, потому что не ради него соединялись, а ради успеха. Что толку теперь поглядывать на других женщин. Они вовсе не ему предназначены.
     Рассудив так, Николай успокоился. Мысленных претензий он Любиме не предъявлял, а на открытые и вовсе не отваживался. Последовавший за этим период жизни был у них спокойным и ровным. Они не мешали друг другу и занимались каждый своим делом. Любима получила вторую научную степень, и помыслы ее пошли дальше. Мастерская Николая росла, и новые лица в ней появлялись. В основном это были студенты-практиканты учебных заведений художественного направления. Они приходили сюда тренироваться в лепном мастерстве, были разными по таланту, умению, трудолюбию. Они были Николаю интересны молодым задором, надеждами на будущий успех и спорами о великих мастерах. Самые талантливые, грезившие о высоком искусстве, долго здесь не задерживались. Оставались мало-мальски способные и трудолюбивые. Главным образом парни. Девушки появлялись и исчезали еще быстрей, чем таланты, не находя в художественном производстве для себя интереса. Правда, одна маленькая и худенькая, как подросток, неизвестно почему у Николая осела и даже бралась за самостоятельное выполнение некоторых заказов. Особых талантов Николай за нею не замечал, но она была настойчива и упорна, чем напоминала собою Любиму. Звали это маломерное существо Полиной. Николай подчеркнуто говорил ей «вы», как бы прибавляя девчушке солидности, хотя ей вполне хватало бы «ты», настолько она казалась ему невзрачной. Впрочем, девчонка держалась уверенно, нисколько не озабочиваясь своей внешней невидностью, и этим тоже напоминала Любиму, а одним обстоятельством даже вызывала у него трогательное чувство. За девушкой заезжал молодой человек. Они шли по двору тесною парой: высокий и стройный юноша и хрупкая, как цветок, девушка. Николай глядел им вслед, и у него это рождало образ уходящей юности, наводило на грусть и напоминало их с Любимою молодость поры надежд, больших ожиданий и взаимного влечения. « Как мгновенно счастье», - говорил он себе, и в следующий раз вновь наблюдал из окна за юной парой.
     Как-то практикантка задержалась на работе. Все уже разошлись, а молодой человек почему-то не приезжал и Полина заметно никуда не спешила. Николай работал с девушкой за длинным с оцинкованною крышкой столом. Она вынула из форм медальон с гипсовой головкой богини в цветочном венке, предназначенный для фронтона чьего-то особняка, и, наклонившись, осматривала чистоту отлива. Николай выбеливал барельеф на аттический сюжет, заказ для того же особняка. Чтобы совсем уж вдвоем не молчать, Николай завел с практиканткою разговор:
     - Что-то опаздывает ваш молодой человек, - посетовал он. – Кто он вам?
     - Никто, - твердо и без напряжения отозвалась девушка.
     Николай почувствовал себя неловко, словно залез в чужие секреты и, оправдываясь, проговорил: - Он так внимателен к вам.
     - Хочет быть в моей жизни кем-то, а я этого не хочу, - сказала Полина.
     - Жаль, - озадачился он. – Вы так друг другу подходите.
     - А вам я подхожу? – вдруг прямолинейно заявила она.
     - Причем тут я? – рассердился он на нелепость вопроса.
     - Потому что люблю не его, а вас, - отчетливо произнесла девушка, как камень на голову, обрушив на Николая свое признание.
     - Ну, это несерьезно, - растерялся он.
     - С моей стороны очень даже серьезно и давно. Раз вы все не замечаете, решила открыться сама.
     - Но зачем это мне? – невольно вырвалось у него.
     - Такого ответа я боялась больше всего, - потерянно обронила Полина.
     - А чего вы хотели, девушка? – выговорил он ей. – Опрокинуть на человека такое признание, когда он к нему не готов. Так дела не делаются.
     - А как они делаются?
     - Кто это знает, как? Раньше это как-то само собой выходило.
     - А сейчас не выйдет?
     - Может и выйдет с какой-то другой женщиной. Ну, представьте нас вместе: зрелый мужчина и маленькая девочка с кукольною фигурой. Да вы к тому ж родить не сумеете! Что с вами мне делать? В темных углах целоваться? Для таких занятий я уже перерос.
     - Вы не зрелый мужчина! – оскорблено вскричала девушка. – Вы человек с пережатыми чувствами! А я не маленькая девочка! Мне девятнадцать лет. Я открылась вам, чтоб подарить вам любовь. Ее у вас нет, а, может, и не было. И фигура моя в порядке во всем, что в ней заключается женского! – с гневом защищала себя Полина.
     - Извините, не понял щедрости вашей души. И не мудрено. Вы чужая, далекая от меня юность. Есть ли у меня право приблизиться к ней и, тем более, рвать ее цветы? – проговорил в оправдание Николай.
     - Есть! – закричала девушка. – Это право я вам дарю.
     - Кому вы его дарите? Человеку с пережатыми чувствами? – зловредно напомнил Николай.
     - Ах, да! – озадачилась Полина, но тут же нашлась: - Я их сейчас отпущу.
     Она подлетела к Николаю и, не дав ему опомниться, поднялась на цыпочки, обняла за шею и пылко поцеловала. Николай почувствовал что-то нежное и доброе для него, чему он сразу поверил, как ребенок, которого нечаянно приласкали. И, как ребенку, ему не захотелось с этой лаской расстаться. По задору и внутренней непокорности девушка напоминала собою Любиму, но Любиму дарящую, а не берущую и, тем более, не отнимающую.
     - Если у вас серьезно, а не причуда, - сказал он практикантке, - то я тоже отнесусь к вам серьезно.
     При этом он сокрушенно отвел глаза от ее мелких, как возможная колыбель для его ребенка, бедер. А через несколько месяцев она ему объяснила, что дитя растет под сердцем, а то, что он называет колыбелью просто выход. Ребенок проходит его при рождении на свет, а для их ребенка она никаких препятствий не видит. И Николай окончательно успокоился.
     После очередной командировки за рубеж, Любима вдруг заявила, что хочет произвести инвентаризацию мастерской во всех ее отсеках. Николая это встревожило. Любима ничего напрасно не затевала. Может, она его в чем-то подозревает? Может, хочет вычленить свою долю? А зачем? Как компаньон она больше положенного ей берет и никогда ни копейки не возвращает. Может, у нее долги, и она хочет заложить их совместный бизнес?
     Любима приехала на хозяйственный двор. Все двери цехов были распахнуты наружу. Оттуда несло грохотом, чадом и дымом.
     - Родиной пахнет, - сентиментально заметила доктор математики, только что вернувшаяся из-за границы.
     - А какой родиной, большой или малой? – поинтересовался Николай.
     - Все равно, - процедила Любима.
     - А мне тут всегда наш поселок вспоминается. Не забыла его?
     - Вот уж что ни в жизни, ни в памяти, - криво усмехнулась она.
     - Ну, как же, мы все из него – ты, я и камень, - нарочито напомнил он.
     - К чему все тащить? – Она обвела взглядом узкую прореху двора и загадочно обронила: - И это тоже придется забыть.
     Николай не понял, что она этим хотела сказать и спросил о другом:
     - И чем для тебя пахнет родина?
     - Гарью и дремучей кустарщиной.
     - Не в чистом поле кузница, - обиженно защитился Николай. – Какая-то организация имеется. Оборудование не худшее, производство налаженное, заказчики водятся. На завод, конечно, не тянем, а как мастерская вполне соответствуем. Подрастем, может, и до завода дотянемся.
     - Хотеть будем, дотянемся, - пообещала Любима и владетельною хозяйкой ступила в контору. Николай, устроивший здесь все до последнего гвоздика, смотрелся рядом с нею приказчиком. Там она тоже держала себя хозяйкой, просматривая бумаги и спрашивая отчета с мужа и компаньона. А затем с той же владетельной важностью повела Николая по цехам, держа в руках толстую инвентарную опись и делая в блокноте пометки.
     В лепном цехе ей на глаза попалась молоденькая девушка с остро выпяченным животом. Любима охватила ее цепким взглядом, все поняла и сочувственно обратилась к мужу:
     - Бедный, я надолго тебя покидала, и ты не удержался. Обещаю больше с тобою не расставаться.
     После чего она повернулась к девушке и уже без сочувствия проговорила:
     - А ты, девочка, прогадала и скоро это узнаешь.
     Далее, как ни в чем, ни бывало, она продолжила осмотр, уводя за собой мужа. По окончании обхода, Любима заставила Николая подписать протокол сверки, вынула из сейфа пачку документов, сложила их в свою сумку. Николай попытался возразить:
     - Оставь хоть что-то. Мне надо вывести людям зарплату.
     - Сама выведу, - буркнула она и вместе с документами и Николаем выехала со двора.