Информация обновлена: 28 февраля 2018, 13:01

Камень-судьба. 07 - Предназначенное сбывается

Ранее:

      Самая младшая сестра Николая выходила замуж, и его позвали на свадьбу. Он давно не был дома, а тут выдался промежуток в работе, когда можно было бы съездить, и он с деньгами и подарками полетел на Дальний Восток. Сестрам (невесте и той, что постарше и уже замужней) он вез ожерелья из тонких, ограненных и отполированных им обрезков яшмы. Матери он смастерил медальон из малахитовой пластины, вправленной в металлический корпус, надетый на плотную цепь. Подарки семейным понравились, но еще больше они были рады его приезду.
     Сестра выходила за соседского парня. Свадьбу играли в его доме, и там же молодые должны были поселиться после бракосочетания. Николай с некоторою виноватостью подумал, что им бы тоже не мешало иметь свой собственный дом. Родительское гнездо Перышкиных пустело от детей, из которых со стариками оставался лишь младший брат, уже женатый и детный и наполнялось новым поколением внуков. Здесь пропадали подросшие дети Александра. Младшая невестка ходила беременною вторым ребенком. Сестра постарше, вышедшая замуж в город, приезжала к родителям с годовалым младенцем. Два промежуточных брата, жившие в дальних краях, родных не навещали, на свадьбу не приехали, отделавшись поздравлением, и дети их фамильный дом криками еще не оглашали, но держалась надежда, что когда-нибудь огласят. Николай, единственный в семье одинокий гость, с любопытством глядел на племянников, с грустью сознавая, что его дети здесь не побывают и будут ли они у него?
     Свадьбу гуляли два выходных дня. Она прошла шумно и весело. Молодые были счастливы, гости довольны, родители умиротворены. И когда в этом поселке плясали и пели, в соседним печально готовились к похоронам. Умерла Катерина Ивановна Зборская. На похороны стягивалась родня и приехала дочка Зборских Любима. Николай пошел проводить умершую, которая при жизни хорошо к нему относилась. Его позвали на поминки. С поминального обеда он поднялся вместе с Любимой. Она теперь была совсем взрослой, причем в такой законченной форме, из которой выветрилось все, что предшествовало данному возрасту. Это и детство, и ранняя юность. И узнать ее было можно лишь по походке – катящейся и чуть косолапой – приметой не до конца выправленного природного недостатка, да еще по сохранившейся решительности в выражении лица, правда, без прежнего напора, которым она когда-то осаживала Николая. Должно быть, его загасила жизнь, в которой, вероятно, сбывалось не все, чего она хотела. Смерть матери легла печалью на ее образ, и еще в нем виделось связанная с этой потерей встревоженность. Несмотря на перемены, новая Любима с ее суховатой сдержанностью, приобретенным опытом и неукрощенною волей понравилась Николаю. В его глазах она прибавила к себе этим уважения и неожиданного почтения, как к высшему для его понимания существу.
     Они вышли на холод осенней улицы, уже начавшей окутываться вечерним сумраком, гасящим последнюю краску этого времени года. Николай подумал, как Любиме, привыкшей к большому городу, неприютно и чужиковато в скудном пейзаже ее родного поселка. Она зябко вздрагивала, будто отгораживаясь от всего, что ее окружало. Неспеша, они миновали последние дома поселка и ступили на полевую дорогу между двумя рядами опустевших огородов, на которых жизнь замерла до самой весны. Спутница глянула на голое и скучное пространство и столь же опустошенно проговорила:
     - Больше я сюда не приеду. Тут меня некому ждать и некому звать. Матери нет, отец скоро женится. Он от меня открестился. Сказал, что я для него подкидное яйцо – ни радости от меня, ни утешения. Теперь я сама по себе. Я всегда была сама по себе, но прежде у меня был хоть какой-то тыл.
     - А как твоя наука? – спросил Николай.
     - Движется в заданном направлении. Но сейчас мне придется туго. Я занимаюсь математическим моделированием. Это такая разновидность математики, с помощью которой можно просчитать весь космос жизни – настоящее, прошлое, будущее, всякую форму жизнедеятельности человечества и вывести ее модель. Но одной математики для этого мало. Надо знать и другие науки: физику, биологию, например. Ну, физику я учила, а биологию надо осваивать чуть ли ни с самого начала. Кроме того, для будущей диссертации и для диплома тоже, мне необходимо поработать не только в наших библиотеках, но и в зарубежных. На все нужны средства, средства и средства. Я в таком напряжении, что мне некогда зарабатывать. Вынуждена буду клянчить у спонсоров. Некоторым я когда-то помогала с расчетами. Не в первой, как-нибудь выкручусь.
     - А камень тебе помогает? – осторожно поинтересовался Николай.
     - В науке – да, а в быту больше идейно. Но и это иной раз спасает, - усмехнулась Любима и тоже спросила: - А тебе помогает?
     - Поддержка есть, - признался Николай.
     - Ну, и как у тебя дела? – полюбопытствовала Любима.
     - Похоже неплохо.
     - По тебе это заметно.
     - А как заметно? – разулыбался Николай.
     - Ты такой приподнятый, будто открыл восьмое чудо света.
     - До восьмого еще не добрался, а шестое, наверно, открыл.
     - Какое ж?
     - К пяти пэтэушным дипломам прибавил шестой, практический. Я художник- декоратор. Работаю на старинных дворцах и на новых.
     - Значит, себя и свое ты нашел, - задумчиво проговорила Любима.
     - Да! Как ты мне советовала, - обрадовано воскликнул Николай.
     - И это все камень? – предположила она.
     - Не знаю, может быть,… - смутился Николай.
     - Думаешь, он нас все еще связывает? – спросила она
     - Объединяет, - поправил он.
     - В каком смысле объединяет? – настаивала она.
     - Ну, как бы на привязи держит, - попытался объяснить Николай.
     Любима расхахаталась.
     - Как двух собачек на одной цепи?
     - А ты разве никогда этого не чувствовала? – хмуро обронил Николай.
     - Что мы собачки?
     - Нет, что мы на одной цепи.
     - Чувствовала, - посерьезнела Любима. – Пыталась оторваться. Не получилось. Вижу, мы идем ухо в ухо. Я по своим ступеням, ты по своим. Может, нам, в самом деле, объединиться, раз камень этого хочет? Думаю, что он к этому нас ведет. И еще, мне кажется, что он до сих пор считает тебя главным хозяином, а меня лишь случайным держателем.
     - Мне все равно. Свое обещание перед тобою я помню. Оно сидит во мне грузом и застит свет. Я всегда и сейчас тоже готов его выполнить, раз и ты это уже признаешь. Но подойдем ли мы друг другу? Ведь мы такие далекие. Я художник и у меня чувства. Ты ученый и у тебя мысли. Как это объединить?
     - Поделиться, - подсказала Любима.
     - И правда! – воспрял Николай. – Тогда у нас обоих будет радость от чувств и трезвость от мыслей.
     Любима внутренне усмехнулась его умозаключению. Николай это каким-то образом почувствовал и застеснялся.
     - Ты для меня слишком учена, Люба. Я тебя плохо понимаю. Но я не простак, как сказал мой наставник, и не идиот, присыпанный песком. Пусть не сразу, но я обязательно тебя пойму. Так что будь открыта со мной, чтоб не возникло разочарования.
     - Я открыта с тобою, Коля. И это я первой сказала то, что обычно должен говорить мужчина. И это не я, а ты ставишь мне условия.
     - Больше никаких условий. Нет, еще одно. При твоей такой большой учености будем ли мы равны?
     - Не думаю, что твои университеты хуже моих. И достижения так же. Мы на равных, Коля. Хочу, чтобы то же было и в чувствах.
     - Ты согласна выйти за меня замуж? – вдруг осознал Николай.
     - Согласна, Коля.
     - А почему?
     - Просто поняла, что мы с тобой две половинки одного целого. Не надо ни ждать, ни искать никого другого.
     - Я и не искал. Ты всегда для меня оставалась единственной.
     - И ты единственный для меня.
     Они потянулись друг к другу и не узнали себя в выплеснувшемся порыве.
     - Когда мы поженимся? – прошептал он.
     - Сегодня, - так же шепотом отвечала она.
     Он выжидательно замер.
     - Отец уйдет к своей женщине. Мне в доме одной жутковато. Переночуешь со мной? – объяснила она.
     - Конечно, - отозвался он.
     Прижавшись лицом к его груди, она продолжала:
     - Мне сейчас некогда с регистрацией. Побудем пока в гражданском браке? И на время воздержимся от детей?
     - На короткое время. В нашей семье не принято, чтоб без детей. И я не хочу быть исключением, - сказал Николай. – Но сейчас, в самом деле, надо обождать. У меня в Петербурге, кроме работы, ничего нет.
     - А мы не будем жить в Петербурге, - оторвав лицо от его груди, посмотрела на него Любима. – Мы будем жить в Новосибирске. У меня там комната в общежитии. Пока нам хватит. А потом ты все сделаешь для меня, а я для тебя.
     - Пойдем к моим старикам, скажем о нашем решении, - позвал Николай.
     - Что они подумают? Похороны и свадьба в один день,… - смутилась Любима.
     - Это жизнь, Люба. В ней все перемешано, - отвечал он.
     Они тесною парой ступили в родительский дом Перышкиных. Мать Николая, возившаяся у печки, глянув на них, сразу все поняла.
     - У нас еще одна свадьба? – вымолвила она.
     - Да, мама, и прямо сейчас, - подтвердил Николай.
     - Как сейчас? – растерялась мать. – В доме почти все съедено.
     - А нам только и нужно собраться вместе и посидеть, - произнес Николай.