Сказки о грустном. Сказка шестая. Немного о себе
Ранее в цикле:
Сказки о грустном. Пролог
Сказки о грустном. Сказка первая. Голограмма
Сказки о грустном. Сказка вторая. Уважаемый товарищ Бог
Сказки о грустном. Сказка третья. Об ограниченном пространстве
Сказки о грустном. Сказка четвертая. Море. Не внутривенно
Сказки о грустном. Сказка пятая. Ахроматопсия
Мы сидели напротив друг друга: я и мужчина с козьей бородкой лет тридцати пяти. Все преимущества в данный момент были, безусловно, на его стороне: личный просторный кабинет, белый халат с оторванной верхней пуговицей, набор непонятных металлических инструментов, состоящий из странных на вид молоточков, колёсиков, миниатюрных гирек.
На протяжении уже более пяти сеансов, я всё время оглядывался вокруг себя, как будто каждый раз оказывался здесь впервые. Анатолий Семёнович, так звали моего лечащего врача, внимательно смотрел на меня, ожидая очередных откровений, а я всё изучал старинный дисковой телефон, стоящий возле него, и думал, что таких уже, к сожалению, не выпускают.
Несомненно, кабинет психотерапевта – это почти всегда странное, непонятное место. Чего здесь только нет: автоматически поднимающейся кушетки, застеленной клетчатым пледом, небольшой коллекции кружек с загадочными письменами: то ли китайскими, то ли индийскими…
В общем, я в этом плохо разбираюсь.
Ещё в кабинете имелся набор акварельных красок (и, судя по количеству представленных в нём цветов, он больше подходил художнику, чем душевнобольному, хотя… в данной ситуации эти понятия были вполне тождественны), несколько больших банок с гуашью, всевозможные кисточки, карточки с чернильными рисунками, карандаши и другие вспомогательные инструменты.
Анатолий Семёнович - хороший специалист. Так говорят все. И они, в принципе, правы... Этот, по виду, истинно французский щёголь до сих пор существует в своих, сугубо ему понятных реалиях, и пока что не спешит их совмещать с законами двадцать первого века.
Передо мной каждый раз сидит не просто среднестатистический районный психотерапевт, получивший свою корочку на краткосрочных медицинских курсах по повышению квалификации, а самый настоящий парижский франт: с хитрым прищуром и очень обаятельной улыбкой.
- Савелий, голубчик, проходите-проходите!
Каждый раз приветствует меня он. И, кажется, он действительно рад меня видеть… Конечно, это ведь ещё пять тысяч рублей, которые незамедлительно пополнят его кошелёк, как я только выйду отсюда, рассчитавшись за сеанс в кассе.
- Как Ваш сон? Стабилизировался?
Отвечаю сразу же, без обиняков:
- Вы ведь знаете, что нет.
Это его радует. Потому что в отличие от многих - я не вру.
- И капли совсем-совсем не помогают?
Я отрицательно качаю головой и жду очередной порции причитаний, в конце которой будет следовать вполне ожидаемый вопрос:
- И что мне с Вами делать?!
Знаете, я уже честно предлагал ему направить меня в психодиспансер на принудительное лечение, а в данном случае даже на добровольное, но Анатолий Семёнович не хотел так просто сдаваться, предпочитая добросовестно отрабатывать получаемые деньги.
Чего мы только не делали: решали с ним всякие психологические тесты на выявление скрытых патологий, играли в прятки, ассоциации. Я вдохновенно рисовал ему сиренево-фиолетовых стрекоз, но от этого моя депрессия никуда не уходила.
- Угадайте, что я только что придумал?
Врач заговорчески смотрел на меня, как будто сам без всяких протекций Колумба открыл Америку.
Так как мне уже было неловко рубить на корню его гениальные планы, то я во все глаза смотрел на него и внимательно слушал во все уши, пытаясь сойти за заинтересованного человека, чья грусть обязательно развеется после озвученной вслух идеи.
- Савелий! Я нашёл превосходное решение Вашей проблемы. В нашем городе есть замечательный, просто превосходный цирк «На бульваре капуцинок»! Знаю, что название довольно дурацкое, но, поверьте, оно того стоит!
Там такие замечательные номера. Вот, к примеру, дрессированный лось, умеющий протыкать рогами яблоки. Это ведь очень удивительное открытие для столь угрюмого человека, как Вы, Савелий. Я в этом уверен на все сто процентов!
А какие там замечательные красивые акробатки! Ну, Вы же меня понимаете, - на этом месте психотерапевт улыбнулся так, если бы я его действительно не понимал.
- Савелий, скажите, а Вы любите хищников?
- Ну, не то чтобы сильно…
- Значит, полюбите! – моментально решил за меня доктор, вдохновенно продолжая рассказывать обо всех чудесах полюбившегося ему цирка.
- Вижу, что Вы уже успели заскучать, - подметил врач, от меткого взгляда которого ничего не удавалось скрыть, но…
- Я вам ещё не рассказал о главном украшении «Капуцинок»!
С победным видом Анатолий Семенович вытащил из недр письменного стола заранее заготовленную красочную афишу, на которой был изображён клоун Капитолий (идиотское прозвище, оно всегда мне не нравилось).
Данный персонаж восседал на одноколёсном велосипеде, совершенно безумно улыбаясь зрителям. Разноцветные пряди волос были старомодно завиты в локоны, а половину лба закрывала громадная клетчатая кепка с оранжевым помпоном.
- Вы даже представить себе не можете, какой он смешной! Настоящий гвоздь программы! Мы всегда с женой и Митенькой ходим на представления именно из-за него…
…
На этих словах я уже медленно сползал с табурета куда-то вниз, моментально становясь смертельно бледным, с презрением смотря на Капитолия, преследующего меня даже здесь.
Я не мог произнести ни слова, потому что не знал, как объяснить доктору, что клоун, изображённый на афише, - это я…
Произведение публиковалось в:
stihi.ru
VK Т.Пантелеевой (Сатори)