НВП | В новую семью
Ранее в цикле:
1 - В новую семью
2 - Жизнь продолжается
3 - Воспитательный процесс
- Стёпа, ты завтра дежуришь по кухне, - напомнил Шлык.
- Знаю.
- Тебе нравится мыть капроновые чашки?
- Нет! Их сколько ни моешь — всё равно жирные.
- Так вот, надо сделать так, чтобы после дежурства были все чашки в наличии, а капроновых — стало меньше. Парочку заныкаешь.
— Я тебе что, Кио? Это на сцене я могу заныкать, а как на кухне?
Степан в школьной самодеятельности занимался фокусами. Сам изготавливал реквизит и тренировался втайне от товарищей.
- Ну и баран. Разрезал на куски и в карман.
- Не понял!
- Ты же хотел иметь кастет.
- Да, а чем заменить?
- Алюминиевые есть, в прошлом году мы списанные стырили, отрихтовали, вот ими и подменяем, скоро о капроне забудем, тогда из чего кастет сделаешь?
- А где форма?
- У Недореза возьми.
- Двух чашек мало, - со знанием дела сказал Не-дорез в ответ на просьбу Стёпки.
— А может, из свинца вылить? За мастерской аккумулятор валялся, я спрятал.
- Нет, свинец на грузила пустим, да и тяжёлый он, все карманы оборвёшь.
- А зачем тебе кастет? Вроде здоровый парень. -Просто так.
- Кастеты у всех «просто так», да и ножи тоже, такова детдомовская традиция. А ты знаешь, что их нельзя применять на территории детдома?
- В курсе. Знаю, что в Увале можно, но только при обороне от местной шпаны.
- А когда можно финкой побаловаться, знаешь? -Неа.
- Никогда! Запомни, пацан. Кастет и финка - это оружие, а его применяют только на войне или мильтоны. Если попадёшься - срок, просто за хранение. Хочешь жизнь свою дурацкую начинать с зоны? Ну, тогда считай, что зря родился.
- А зачем тогда их делать?
- Вот именно, зачем тебе этот дурацкий кастет? Нож, ладно, он для рыбалки, похода. Ты лучше учись, как следует, по химии опять двойку схлопотал. Вообще, ты чего такой тупой? Я же тебе говорил, что это традиция.
Степан всё же решил сделать кастет, и, когда было достаточно «сырца», тройка воспитанников пошла в поход за орехами, прихватив с собой всё необходимое. Пройдя километра три в сторону заброшенного полигона для метания авиабомб, развели костёр. Используя консервную банку как тигель для плавки, растопили остатки капроновых чашек и в заготовленную заранее форму перелили расплавленный капрон. Заготовка не понравилась Степану:
- Ничего себе! Это сколько же ножичком придётся работать!?
— А что? Работа творческая, ты же выливал из гипса бюсты, значит, справишься, - успокоил Недорез.
На заброшенном полигоне росло много орешника, который притягивал к себе не только детдомовцев, но и бурундуков. Иногда орехов было очень много, и тогда бурундуки были вынуждены отдавать часть своих запасов, конечно, без всякой охоты, местным добытчикам. Существовал неписаный закон — осенью орехи у бурундуков не брать: были случаи, когда бурундук вешался на раздвоенной ветке. Они шли на самоубийство в том случае, когда не было достаточного запаса продуктов на зиму, и «вожак» приговаривал сам себя к смерти - на одного едока меньше.
Лопата хранилась под большой корягой - не будешь же каждый раз прятаться от завхоза, когда идёшь на полигон. В первой норе, которую вскрыли добытчики, оказалось пара горстей отборных, пропахших сырой землёй орехов. Попробовали по парочке, но брать не стали — слишком маленький запас. Поздней весной у бурундуков достаточно другой пищи. Но забирать последнее никто и не помышлял. Пошарив ещё по нескольким норам и насобирав полрюкзака орехов, ребята двинулись домой. Степан прихватил с собой молодого бурундука, который при знакомстве больно вцепился в палец. Скоро лето, пусть живёт в тумбочке.
В интернате обрадовались гостинцам от бурундуков, быстро расправились с добычей, не забыв при этом девчонок, которые жили на втором этаже, и малышей, живущих в каждой группе. Это были ученики начальных классов, которых воспитывали старшие, передавая им детдомовские традиции, знания и умения, накопленные не одним поколением воспитанников.
На изготовление кастета всё не было времени, надо было готовиться к экзаменам. Но через несколько дней время появилось и даже с избытком. Перед сном воспитательница, как всегда проверив чистоту ног и шей у находящихся на особом контроле воспитанников, успокоив перед сном малышей, обратилась к Степану:
- Стёпа, подойди сюда, чего это ты всё чешешься? Не чесотку ли подхватил? Покажи-ка пальцы, живот. Точно! Утром в школу не пойдёшь, сразу к врачу.
Ольга Михайловна, воспитатель группы, хорошо знала свою работу, потому что сама воспитывалась в детдоме. За это её все уважали и слушались. Но когда один из детдомовцев сочинил про неё стишок, в котором были слова «…. с бородавкой на носу, жрёт конячью колбасу», это понравилось. Эпиграмма прижилась, и её частенько беззлобно напевали.
«Лизик», так воспитанники называли не только изолятор, но и весь лазарет, встретил Степана запахом серной мази, который надолго остался на теле. А в сознании — на всю оставшуюся жизнь — ощущение изоляции от общества, ощущение одиночества. Через неделю под честное слово фельдшер разрешила ходить на протоку:
— Только ни с кем не вступай в контакт. Заготовку Степан заблаговременно прихватил с собой, здесь, на высоком берегу протоки, он «отсёк всё лишнее». Кастет получился на славу- по руке, и со временем стал гордостью Степана: «Сам сделал!» Он, как водится, пролежал в тайнике до самого последнего дня пребывания в интернате. И был подарен одному из надёжных товарищей:
— Чтобы он тебе ни разу в жизни не пригодился!
Со временем к кастету прибавилась самодельная финка, для рукоятки которой долго пришлось собирать зубные щётки. Вскоре Степан начал мастерить пистолет. Благо, время работы в мастерской не ограничивалось уроками, в свободное время он здесь делал реквизит для своих фокусов. Опыт изготовления «бомбочек» был у Степана богатый. С раннего детства он знал, как набить медную трубку порохом, предварительно прорезав отверстие трёхгранным напильником. Трубку по концам загнуть и расплющить. К трубке надо примотать с десяток спичек головками к отверстию, и «граната» готова.
Степан вспомнил случай с Мишкой Жиндеровым. Мишка был очкарик и чиркнул спичку не с того конца. Взорвалась бомбочка прямо в руке, разорвав кисть чуть ли не пополам. При этом сильно обожгла лицо, и даже очки не помогли — порох попал в глаза. Чуть ли не всё лето Мишка ходил с расширенными зрачками, широко раскрыв глаза, как будто всё видел впервые. Так действовало на его глаза лекарство, которое ему постоянно закапывали.
Пистолет смастерить было сложнее. Для начала надо было найти трубку подходящего диаметра, чтобы в неё входил малокалиберный патрон, пружину, боёк… Ручная, трудоёмкая работа заняла больше года. Но зато пистолет получился на славу. Осталось испытать.
Был тёплый весенний день. Листья ещё не проклюнулись, но уже пахло берёзовым соком и весной. По этому, ещё голому, лесу шли двое парней, часто оглядываясь - не крадётся ли кто следом.
Это Стёпка с Лёхой шли испытывать свои пистолеты. Стреляли в старую корягу, это было всё, что осталось от былой красавицы лиственницы, когда-то вывороченной ураганом. Ствол уже давно попилили на костры. Ребята понимали, что пистолеты не годились для прицельной стрельбы, но азарт брал своё. Стреляли, пока не истратили пачку патронов, купить которые не составляло большого труда. В Увале, в хозяйственном магазине, продавалось всё необходимое не только для охоты, но и для спорта. Последний выстрел Лёха решил испытать на себе:
— Слышь, Стёпа, ты видел в кино, как раненые бойцы продолжают сражаться до последнего патрона. Может, и не так больно это? Давай попробуем прострелить руку, нет, лучше ногу.
— Ты что, вольтанулся? — Степан многозначительно повертел у виска.
— Ерунда, если что - скажу, что наступил на штырь, а ты подтвердишь.
— Так следы пороха останутся.
— Ну ты даёшь! В кино не ходишь, что ли? Через тряпку пальну, и «вопрос закрыт», как говорит Конь.
— Ладно, пошли, а то на ужин опоздаем.
— Не ты же будешь стрелять, мне самому интересно попробовать, будет сильно больно или нет.
— Брось дурить, идём.
— Ну и придурок ты! Что, и вправду поверил, что буду стрелять? Да я пошутил. Пошли. И товарищи, весело посмеиваясь, отправились домой.
Через неделю, зайдя в рощу, Лёха выстрелил себе в ступню. Его истошный крик был услышан пионерами, которые невдалеке шли из похода. Подбежавшие ребята увидели орущего благим матом и катающегося по земле Лёху.
Эксперимент не закончился недельным пребыванием в лазарете: после выписки Лёха всё свободное время занимался колкой дров для кухни, а после отбоя — мытьём полов. Это стало для него привычным занятием на целый месяц. А Степан, втайне от друзей, выбросил свой пистолет в протоку.
А вот финка чуть не сыграла трагическую роль. По окончании школы Степан со своим другом и земляком Петей Павленко возвращался домой: сначала на попутке, затем на грузовом поезде, с которого ребята решили спрыгнуть на ходу у своего пригородного села. Хотя скорость была небольшой и прыгали по ходу движения, парней так грохнуло о гравийную насыпь, что они долго летели кувырком вслед за поездом. При этом финка, которая у Стёпы была за брючным ремнём, вылетела из ножен и рукояткой воткнулась в насыпь. Ещё один кувырок, и она бы проткнула своего хозяина.
Так закончилась «начальная военная подготовка» для Степана и началась новая жизнь, к которой он был готов и поэтому встречал её «во всеоружии».
Произведение публиковалось в:
«АМУР. №15». Литературный альманах БГПУ. Благовещенск: 2016