Город Титанополь. Часть 34
Ранее Часть 33
После того, как грабители хранилища погибли, а Вацек был жестоко наказан, начались суды над теми, кто хоть как-то был причастен к заговору. Разбирательства вели архонты во главе с Мироном. Представшая перед судом Рашида сумела доказать свою непричастность к заговору брата и еще нашла доводы для защиты Рената. Он публично покаялся, обещал искупить вину честным служением городу своим мастерством и умением. Кузнец Юрий тоже повинился и поклялся не принимать к исполнению сомнительных заказов. За него ретиво хлопотала жена Тамара. Обоих мастеров за их высокое искусство на первый раз простили.
Лидии, вдове гранильщика Николая, как неработающей, не имеющей детей и самолично направившей мужа в подземелье, грозила высылка из полиса. Уезжать ей очень не хотелось, и она, как могла, умолила архонат оставить ее в городе. Ей предписали в течение нескольких дней выйти замуж. И вот, сияя, как только что отчеканенные монеты, к Светлане снова заявились прибалты. Они галантно и торжественно вели под руки новую невесту. Ею была Лидия. В отличие от своих женихов она не сияла медным грошем и при составлении брачного договора неуступчиво выторговывала себе привилегии, оборачивая дело так, что не она обязана их обслуживать, а они должны ее всячески обихаживать, задаривать подарками и чтить как принцессу. И, странное дело, женихи уступали. Когда договор был обговорен и подписан, и Светлана поздравила брачующихся с заключением супружеского союза, новоиспеченные мужья одновременно нанесли поцелуй в щечки своей единственной женушке. Лидия это им великодушно позволила, не отозвавшись, однако, ни для одного из них ответной взаимностью. Но когда они игриво намекнули о первой брачной ночи в полном составе супружеского союза, она категорически возразила:
- Не будем нарушать регламента даже для первой ночи. Только один из вас и строго по жребию.
Новоиспеченные мужья издали вопль отчаянья, обещавший остаться не единственным в их супружеском счастье. Лидия взяла обоих мужей под руки и по-хозяйски повела к выходу.
Фаину, как Великую Матерь, охраняемую правом неприкосновенности, не судили, но с ее решением покинуть город вместе с бывшим певцом Вацлавом согласились. Она лишь попросила отложить их отъезд до полного выздоровления пострадавшего. Перед отъездом Фаина не постеснялась свозить на коляске больного Вацека в Народный дом к Свете и заключить с ним законный брак, записавшись на его фамилию. Арсений принял ее поступок как очередную обиду и окончательную для себя отставку. Единственное, что ему удалось, это уговорить Фаину не возвращаться в бывшую квартиру Вацека, а до отъезда жить в его доме. Этого желал и ставший официальным муж Вацлав, которого устраивало проживание в доме отвергнутого соперника.
Светлана ни на одном из судебных разбирательств не присутствовала. Архонты вели их в закрытом режиме. Но день ото дня она чувствовала приближение суда чести над нею. Она это видела по умирающей ветви, которой овеял ее безбрачие верховный титан, и по отечески ласковому вниманию к ней Мирона, которое больше напоминало обращение с неизлечимо больным. Она понимала, что с нее снимут венец, а вместе с ним и полномочия служительницы Совета достойных. После чего ей придется уехать из города. Она ни в чем не раскаивалась и ни о чем не жалела. Ей даже хотелось вернуться в большой мир. Не то, чтобы ей тут надоело, а просто сделалось тесно. Ее не пугало и то, что в большом мире она, скорее всего, затеряется и не сложит судьбы, зато будет вольна в своих действиях. Не означает ли это, что венец безбрачия отягощает ее? Да, конечно, он охладил ее чувства, заставил забыть, что она такая же женщина, как подруга Милочка, как Фаина, как цыганка Ада, бросившая всю себя на алтарь любви. Неужели и ей, совершившей столько брачных обрядов, скрепившей столько брачных союзов, самой захотелось любви? Да, она желает ее. Вопрос с кем и к кому, к сожалению, закрыт для нее, словно венец безбрачия стягивает не только голову, но и сердце. Возможно, когда она снимет его с головы, и сердце ее поведет себя по-другому.
Но пока венец на ее голове, она должна завершить обязывающие ее дела. И, прежде всего, вытащить из темницы Аду. Через Мирона, через Бория, через ходатайство перед Мефодием она добилась освобождения цыганки. В венце для торжественных церемоний, в белых одеждах жрицы, как сама чистота и праведность закона, Светлана вместе с Борием отправилась в темницу. Всю дорогу она мучалась мыслью, как рассказать Аде о Янко, подбирала в уме смягчающие слова. Ада в бурной радости бросилась Светлане на шею. Известие о своем освобождении приняла отчужденно, только спросила:
- Тампал тут сидит?
Получив утвердительный кивок, спросила дальше:
- Можно его увидеть?
Светлана вопросительно посмотрела на Бория. Тот разрешающе кивнул и повел их в темницу юного узника. Цыганка, пылавшая одной мыслью, - увидеть любимого, не вспомнила о брате, и у Светланы не появилось повода сообщить ей о Янко.
Когда отодвинули запоры, Ада с такой горячностью влетела в камеру к заключенному, что Тампал до этого смиренно плетший корзину, сразу не понял, что за вихрь ворвался к нему. Узнавши возлюбленную, он признательно похлопал по обнимавшим его рукам, и оба они страстным поцелуем скрепили встречу. Светлана и Борий почувствовали неловкость своего присутствия при свидании влюбленных. Ада повернула к ним голову и решительно объявила:
- Теперь вы никакими силами не оторвете меня от любимого. Я остаюсь в заточении, буду плести с моим мальчиком корзины, читать его книги, делить с ним еду и ложе. Ты согласен, любимый?
- Да, моя нимфа, - радостно подтвердил отрок. В заточении он заметно повзрослел, но не под влиянием времени, которое было над ним менее властно, чем над людьми, а под воздействием одиночества и размышлений.
- Нет, не нимфа, не наложница и, тем более, не гетера! – вскричала цыганка. – Я хочу обладать тобой как жена. Ты готов на это, любимый?
- Да, мое счастье, - подтвердил вспыхнувший страстью юноша.
Ада взяла его за руку и обратилась к Светлане:
- Пожени нас, подруга?
- У меня нет с собой книги регистрации.
- Ты словами нас пожени, а запишешь потом, - убеждала цыганка.
Светлана в сомнении глядела на незрелую пару, в которой семнадцатилетняя невеста была старше тысячелетнего жениха. Это напомнило ей Фаину и вечного младенца Вацека.
- Представляешь свое будущее? – спросила она у Ады. – Всю жизнь будешь возиться с ребенком, который фактически никогда не вырастет.
- Я готова к этому? – гордо и самоотверженно заявила цыганка. – Сначала я ему буду возлюбленной, потом женой, потом матерью и всегда буду любить душою и сердцем.
- Любить, … - томно повторил юнец, страстно сжимая руку возлюбленной.
- А вы, юноша, согласны сочетаться браком со своею возлюбленной? – обратилась к Тампалу Светлана.
- С огромным нетерпением. Свершайте скорее обряд, - простонал он.
Светлана посмотрела на Бория.
- А что тут поделаешь? – развел он руками. – Их несет друг к другу, как корабли в бурю. Пусть пьют свое счастье пополам с горечью.
Светлана приняла официально-торжественную позу и церемониально провозгласила:
- Юные граждане Титанополя Тампал и Ада! Вы избрали друг друга женихом и невестой и обоюдно изъявили желание вступить в брачный союз! Я безбрачная жрица архоната Светлана в присутствии свидетелей, полноправных граждан полиса, титана Бория и тюремного смотрителя Никифора объявляю вас мужем и женой! Скрепите ваш союз поцелуем.
Новобрачные так припали друг к другу, что присутствующим при обряде сделалось очевидно, что окончания поцелуя им не дождаться. С сознанием исполненного долга они покинули свадебное помещение молодых. При этом тюремный страж Никифор не задвинул за собою засовы. Брачные узы освобождали влюбленных от уз тюремных.
Далее ->-> Часть 35