Счастье материнства
Вот и появился на свет мой первенец, мой долгожданный ребёнок. Сказать, что это счастье – это ничего не сказать. Это новая жизнь! В те годы УЗИ не было, и я не знала, кто будет: мальчик или девочка. Да я и не думала об этом. Вопрос – как назвать сына не стоял. Родился сын, значит – Дмитрий! Дело в том, что я, будучи в интересном положении, читала книгу С.П.Бородина «Дмитрий Донской». Очень уж она мне понравилась. Сама жизнь Дмитрия Донского – воина – впечатлила. А муж не возражал: Дима так Дима.
Сын, когда вырос, окончил военный университет, стал военным строителем: не зря дала имя великого воина!
А когда был маленьким, даже уколов не боялся: с малого возраста – настоящий мужчина. Не плакал ни от уколов, ни от прививок, ни во время лечения зубов.
Когда спрашивал кто-нибудь:
– Как тебя зовут?
Отвечал:
– Мика Геу! (Дима Сергеев).
Это когда совсем маленький был. А вообще разговаривать начал рано и к трём годам выговаривал все буквы, в том числе и трудную для детей букву «р».
А уж как он рисовал! С самого раннего возраста рисовал не пустые рисунки, а со смыслом. Каждому рисунку давал названия. Как- то в два года нарисовал какую-то фигуру: голова-туловище-лапки…
Я говорю:
– Сынок, это кто у нас?
Ответ поразил меня:
– Ворона волнуется.
Не просто ворона, а ворона с эмоциями.
А в пять лет нарисовал коня: настоящий конь со всеми мускулами, не говоря уже о внешних признаках: голова-копыта-хвост…
Поскольку папа наш работал посменно, мы с сыном вечерами оставались одни и много читали, особенно перед сном. А ещё мы перед сном часто мечтали, как мы построим дельтаплан и полетим над лесами, над полями, а разгоняться будем с высокой скалы. Придумывали цвет дельтаплана, кабину, размах крыльев. Получалось нереальное сооружение: ну, это же были мечты! Иногда я рассказывала ему сказки, сочиняя на ходу, а он подсказывал ход событий.
Жили мы по улице Ломоносова, где в ту пору не было поблизости школы. А школьный возраст неумолимо приближался, и нужно было подумать, как ребёнок будет ходить в дальнюю школу.
Нашли обмен квартиры: пусть «однушку» на «однушку», но зато рядом школа номер 11 и экономический техникум. Это в районе завода «Амурсельмаш». А ещё, считай во дворе, было футбольное поле техникума, где и резвилась детвора из нашего дома, когда не было там занятий у студентов. Поэтому шестилетки уже гуляли на улице самостоятельно: дорога, самое опасное место для детей, проходила с другой стороны дома.
Мы поселились на третьем этаже, а на первом этаже жила одна моя знакомая, вместе работали мы на ИВЦ при Сельхозтехнике – Надя Прудникова. Она занималась в местном театре и, когда заходила к нам по-соседски, любила поговорить. Мы-то не были словоохотливыми. Поэтому Дима слушал её с удовольствием, что называется, открыв рот.
Однажды я напекла блинов, а пекла я много чего и часто, как раз пришла соседка.
– Проходи, у нас блины с чаем, – пригласила я.
А Дима уже тут как тут: ждёт, что она скажет.
Надя, как обычно, пафосно-театрально руки заломила, к Диме обращаясь, изрекла:
– Ох, у вас и мама: и блины, и оладьи, и булочки печёт.
– И пЫшки!.. – как-то с придыханием, глядя ей в глаза, радостно добавил он…
Проблемы начались с началом строительства жилого дома рядом с нашим домом. К этому времени сын ходил уже в первый класс и после занятий в школе был предоставлен самому себе: ключ от квартиры на верёвочке на шею – и на улицу.
Была ранняя весна, шло строительство нулевого цикла дома. Для гидроизоляции фундамента использовали битум. Чтобы его разогреть, рядом со стройкой построили сооружение – своеобразную печь. Там битум грели и обмазывали им фундамент. У печи этой была широкая труба…
Иду как-то с работы, глянула на эту печь, а из её трубы выглядывает знакомая ондатровая шапка: наш дед Дима сшил моему Диме из кусочков, оставшихся от пошива шапок клиентам. Занимался дед пошивом шапок из материалов заказчиков. Я обомлела! Подбежала – с горем пополам вытащила сына оттуда. Настоящий ужас пришёл чуть позже, когда представила, что бы могло быть, если бы печь ещё не остыла, или если бы вместо золы были ещё горячие угли, или если бы были старые колосники и они не выдержали бы веса ребёнка и провалились! Воображение рисовало страшные картины.
Но самое страшное случилось позже… Правда, я узнала об этом случае много лет спустя.
Строительство дома шло полным ходом. Уже производили благоустройство территории: с помощью бульдозера разравнивали привезённый песок, в том числе сталкивали его в небольшой обрыв за строящимся домом.
Как-то Дима пришёл домой весь в песке: не просто сверху песок, а и внутри пальтишка, в сапожках. У него были литые сапожки, внутрь которых чулком вставлялась подкладка из тёплой байки: как раз на такое время года – и не холодно, и грязь нипочём. А когда рядом стройка, то грязи много. Так вот – эти сапоги были полны песка! Буквально догола пришлось раздевать сына,
чтобы вытряхнуть весь песок!
– Кто тебя так? – спросила я.
– Пацаны обсыпали, – ответил он.
– Я разберусь!
– Не надо, они уже разошлись.
Никуда я не пошла. И никогда не ходила разбираться. У мамы научилась. Когда мы были маленькие и порой прибегали к маме пожаловаться, она говорила: «Скажи, сейчас выйду: я им задам». Мы, радостные, убегали. На этом всё и заканчивалось.
Дима так и не рассказал правду, что в действительности случилось. На самом деле мы его чуть не потеряли. Уже намного позже, когда стал взрослым, рассказал, что играл он на обрыве, где разравнивали песок. Бульдозерист не заметил ребёнка, и знай себе, сталкивал массу песка в обрыв. Завалил сына всего: выглядывала только голова и одна рука. Крика не слышно: мотор работает, бульдозерист пьяный. Работавшие на стройке люди в последний момент заметили ребёнка в песке – сбежались к месту трагедии, раскопали сына, бульдозериста вытащили из кабины, отлупили…
Частенько прокручиваю мысленно этот случай и всегда прихожу в ужас! А если бы строители не заметили: ну, выполняли бы работу в другом конце дома! Был ребёнок – и нет его: и никто бы не знал, где искать! От таких мыслей становится страшно!
В такое же состояние ужаса приводит ещё одно воспоминание. Ездили мы с семьями сотрудников предприятия зимой кататься с сопок. Профком выделил автобус, и мы поехали на берег протоки реки Томь, где и катались с сопок на санках с детьми. Взрослые на лыжах катались, в футбол играли, хоть и зима была. Я посадила Диму на санки и толкнула с горки. А санки почему-то поехали не прямо по накатанной просеке, а чуть левее. А там крутой берег.
– Дима, падай из санок! – кричу, а сама бегу следом. Но догнать не могу.
Хорошо: ближе к берегу образовался плотный валик из снега – санки остановились сантиметрах в тридцати от обрыва. Я думала, что умом тронусь. Покатались, называется!
Были и приятные моменты. Сынок любил дарить мне цветы: с ранней весны и до поздней осени, начиная с клевера и заканчивая чертополохом.
Однажды прибежал с улицы радостный:
– Смотри, какой я тебе цветок принёс! – с порога радостно сообщил он.
Была глубокая осень, поэтому он и обрадовался, что смог что-то отыскать. Рос этот цветок у бетонного забора завода «Амурсельмаш» один-одинёшенек, как потом рассказал сын. Его и цветком-то трудно было назвать. Это была высокая трава с большими корнями, а заканчивалась эта «бодыляка» крошечным цветочком на её верхушке. Так и принёс с корнями и землёй. Я, конечно, обрадовалась: не могла же я разочаровать ребёнка. Да и вообще – забота всегда радует!
Он даже украшения дарил мне на Восьмое марта: конечно, бижутерию – комплект: серёжки и кольцо. Но это уже он был школьником.
А учился он на хорошо и отлично. Правда, на отлично закончил только первый класс, и его фотография висела на школьной Доске Почёта.
Когда Дима завершил обучение в первом классе, поехали мы с ним в детский санаторий «Жемчужина», который находится в Кульдуре: ноги у сына по ночам крутило – решила подлечить. Путёвку мне дали на предприятии, называлась «Мать и дитя». «Мать» к тому времени заказала Аисту сестрёнку для сына, пришлось ехать лечить только «дитя». Так мы оказались в санатории втроём: я, Дима и Даша (ещё в животике).
Тут уж Дима обо мне заботился. Меня тошнило, хотелось солёного. Когда приходили в столовую, он бежал на кухню и просил солёных огурцов: заботился о маме. Потом уже «кухня» узнала – почему он просит, и без напоминания мне приносили ужасного вида бочковые огурцы, которые я с удовольствием поедала как лучшее лакомство в мире.
Однажды сын застрял в лифте: мне было плохо, и я отпустила его на площадку погулять одного. Санаторий детский, особо уходить некуда, да и было чем поиграть на площадке. Жду его, жду – нет. Пошла на площадку – сказали: ушёл к себе в номер… Обошла всю территорию… Зашла на стройку (по соседству строился новый корпус санатория)… Нигде нет!.. Вернулась в номер, а он сидит около двери, ждёт меня.
– Где ты был? – спрашиваю.
– Лифт остановился. А я там один.
– Больше один не пойдёшь. Ты же знаешь, что мне волноваться нельзя?
– Знаю…
А вечерами или во время дождя мы читали с Димой книги: любимые книжки взяли из дома.
– Что сегодня будем читать? – уже зная ответ, обычно спрашивала я.
– «Живую шляпу», – отвечал сын.
– Тогда давай ты читай.
– Нет, ты, – перепирались мы с ним.
Я эту «шляпу» знала уже наизусть. И всё-таки мы читали по очереди: то я, то он. Очень уж Дима любил книгу Николая Носова «Живая шляпа».
Отдохнули тогда мы с сыном на славу. Приехали домой и стали ждать Дашу.
Осенью меня положили в больницу на «сохранение». Сынок остался на две недели с папой. А я даже не догадалась объяснить ему, что иду ещё не за сестрёнкой, а просто подлечить её. Когда через две недели я вернулась домой с тем же животом, он посмотрел удивлённо на меня и разочарованно спросил:
– А ты чего пришла?
– В смысле?
– Ты же за ребёнком пошла?
– Да нет, сынок, ещё рано, – пришлось объяснять, что к чему.
Позже, когда Даша родилась, пришлось ещё объяснять: почему именно Дашей назвала. Нет, если бы мужчины мои предложили другое имя, можно было бы рассмотреть. Но я так захотела, а они согласились. Диме всё же объяснила:
– Смотрела я мультфильм «Серебряное копытце». Там дедушка Кокованя взял себе девочку-сиротку, звали её Дарёнка. Она была настоящим подарком для деда и была такая хорошенькая, смышлёная. Поэтому я и захотела назвать именем Дарья – Дарёнка – Подарёнка. Тоже своего рода подарок для нас. Мы ведь её так долго ждали. У вас, сынок, разница с ней девять лет. И оба вы у нас январские, зимние.
А когда пришла весна, стало пригревать солнышко, я вынесла Дашу на улицу подышать свежим весенним воздухом. Вышла ненадолго, поэтому без коляски: сижу на лавочке около подъезда – дочу на руках держу. Вышла соседка со второго этажа – на работу шла в техникум (преподавателем там работала)...
– Ой, чей это у Вас ребёночек? – приветливо спросила она.
– Это моя доча! – ответила я.
– Да Вы что!!! – Она от неожиданности даже села рядом на лавочку. – Когда же Вы ходили?
– Это мы так часто видимся, – улыбнулась я на её удивление.
Я и вправду отходила аккуратно – мало кто из соседей знал о моём положении. Да ещё шуба была широкая…
Вскоре мы переехали из этого дома: однокомнатная квартира стала маленькой для четверых. Нашли обмен на двухкомнатную квартиру в этом же районе города, конечно же, с доплатой. Бабушка, с которой мы менялись квартирами, поставила условие: чтобы была свежая побелка. Муж за ночь побелил квартиру, а мы с Димой собирали вещи, пока Даша спала. Утром пришла машина: я договорилась на работе и с машиной, и с грузчиками. Вещи погрузили, и мои мужчины поехали на новую квартиру. А я должна была подмести пол, закрыть дверь и прийти с дочей на новую квартиру пешком. Это совсем рядом: только через парк пройти.
Я отнесла ребёнка соседям, попросила присмотреть минут пять. Положила на диван и ушла. А соседка, как оказалось, отлучилась на кухню. Когда я вернулась, то пришла в ужас от увиденного: их внучка Маша, девочка трёх лет, тянет к себе за пелёнку мою девочку!.. Ещё бы какая-то минута – и она упала бы на пол! Я схватила Дашу на руки и ушла, даже не попрощавшись с соседями. Такой безответственности я не ожидала… Слава Богу, всё обошлось. Видимо, у моих детей заботливые Ангелы-хранители: помогают в трудных ситуациях!
В апреле была Пасха, и мы с семьёй поехали к маме. В этот день съезжались все братья и сёстры с семьями. Ребятишкам было раздолье: играть есть где и есть с кем.
– Теть Таня, там Дима!.. – закричали вдруг пацаны со двора.
Оказалось: они лазили по крышам, сараям, загонам, и Дима упал с изгороди загона для скота и сломал руку.
Спасибо, зять был на машине, отвёз нас в травматологию, там наложили шину. Но кость срослась неправильно – рука не сгибалась, и через два месяца пришлось сына везти в Благовещенск. Там снова сломали, сложили, пролежал ребёнок там некоторое время, в аккурат до конца учебного года.
Разговаривать Даша, как и Дима, начала рано. Когда ей был один год и четыре месяца, к нам приехали гости из Новокузнецка: мужа моего сестра с мужем и внуком. Внук называл дедушку и бабушку – дедуля и бабуля. Даша это запомнила, но, не умея полностью выговорить, смешно говорила «адуууля», «абуууля», растягивая при этом слова. Три слога для такого возраста очень даже хорошо.
Когда Дашу спрашивали, как её зовут, она отвечала:
– Доця Даса.
Это потому, что я её называла чаще доча, чем Даша.
А Диму Даша долго называла «няня», пока он не воспротивился:
– Мам, ну, чего она всё «няня» да «няня». Пусть привыкает по имени звать!
Дима действительно помогал нянчиться с Дашей: катал её в коляске в парке «Амурсельмаш», пока я занималась домашними делами. Даша росла спокойным ребёнком: зря не капризничала, внимательно за всеми наблюдала. А когда появилась возможность брать её на дачу (мы к тому времени купили машину), она оказалась настоящей дачницей: ходит с леечкой, поливает всё, что попадётся на глаза. И домой ехать не хочет. Даже когда стала взрослой, а муж к тому времени умер, она не хотела продавать дачу. Слёзы на глаза наворачивались. Но всё же дачу продали, когда Даша поступила в институт. У Димы уже была своя семья, а мне одной зачем дача?!
Однажды нам привезли кур домой: надо было переправить их друзьям в село. Даше годика четыре было, она боялась заходить на кухню, где мы поселили птицу временно под столом за загородкой.
– Даша, посмотри какие цыпочки красивые! – уговаривала я её посмотреть кур. – Иди, покормим их.
Даша с опаской выглядывала из комнаты.
– Почему ты боишься курицу? – допытывалась я.
– Она улыбаааается, – растягивая слова, ответила она.
Курица в это время раскрывала и закрывала клюв. Это означало для ребёнка улыбку, и, конечно, это была неестественная улыбка. Поэтому Даша и боялась подходить к птицам.
Даша, как я уже говорила, начала рано говорить, но вот что анализировать начала рано – это удивительно. Когда ей было два с половиной года, я пришла с ней на предприятие, где работала до декретного отпуска: вскоре необходимо было выходить на работу и поэтому нужно было решить вопрос с детским садом.
На двери директорского кабинета висела табличка, я прочитала вслух: «Директор Палагута Николай Александрович». Не Палагута, а Палагут, поправила меня доча. То есть она провела анализ фамилии: похожа на женскую из-за «а» в конце слова, а раз это мужчина, значит, окончания не должно быть…
В следующий раз она пришла со мной на работу, когда уже посещала детский сад. Его в этот день закрыли по каким-то санитарным причинам, и ребёнка пришлось взять с собой на работу. Была пятница, а в пятницу у нас всегда планёрка по итогам прошедшей недели, то есть многочасовая планёрка. Был тогда директором Борис Иванович Вавилов – строгий серьёзный человек. Я зашла к нему, чтобы отпроситься с планёрки.
– А почему Вы не можете присутствовать на планёрке? – недоумённо спросил он (всех сотрудников он называл на «Вы»).
– Я сегодня с дочерью на работе, садик не работает, – пыталась объяснить я.
– Приходите с ребёнком, но Вы должны присутствовать, – был категоричный ответ.
Что делать?! Пришлось идти.
Даша, которой было на тот момент три с половиной года, просидела три часа на планёрке, внимательно наблюдая за каждым, кто выступал. А говорили все: и прорабы, и мастера, и бухгалтеры, и экономисты – каждый по своему участку работы. И распекал директор некоторых: особенно линейных работников. Ребёнок за всё это время не попросился ни в туалет, ни попить, ни поесть. Когда планёрка закончилась, все искренне удивлялись: ну и ребёнок! Это же надо: три часа просидеть и не пикнуть!
Один прораб ответил:
– Надо знать её отца! – намекая на то, что тот не особенно разговорчивый и спокойный.
В детский сад Даша ходила рядом с домом, не просто близко, а совсем рядом. Очень удобно! Пришла как-то я забирать её после работы, а мне говорят:
– Её забрал Кирилл Рязапов, на велосипеде увёз.
Это соседский мальчишка, года на три старше Даши.
– А вы как могли отдать её не пойми кому?
Воспитательница молоденькая, стоит – хлопает глазёнками.
Помчалась я к Рязаповым: детей там нет.
Весь «Амурсельмаш» оббежала – нет, как нет. Кто-то из ребятишек сообщил, что увёз Кирилл её к своей бабушке на «Высокую»: район так по названию улицы назывался. Пришлось выяснять – где живёт эта бабушка. Пока выясняла: вот они и приехали сами. Нашлась пропажа! Отругала, конечно, Кирилла…
А в детсаде в то время мало занимались детьми: перестройка. Контроль ослаб, видимо. Делаю такой вывод как раз по этому случаю: как можно отдать ребёнка чужому девятилетнему пацану!
Спрашиваю как-то у Даши:
– Чем вы в садике занимаетесь?
Пожимает плечами.
– Ну, воспитатели что-то вам говорят?
– Да.
– Что?
– Садитесь есть! Ложитесь спать!
– Может, песни какие-то поёте?
– Калбучок, калбучок…– пропела, приплясывая дочь.
Что это была за песня про каблучок, я так и не узнала.
Во дворе у Даши было много друзей. Двери в квартире, что называется, не закрывались. Мы тогда одними из первых в доме купили приставку к телевизору: первая была Dendy, а потом SEGA. Вот они и прибегали играть в игры. Летом на улице дети бегали босиком, естественно, в квартиру забегали чумазые с грязными ногами. Чтобы не ругаться на них лишний раз, поставила у порога таз с водой. Чтобы пройти, надо было помыть ноги. Ничего, привыкли.
Маленький кошмар начался, когда у Даши стали шататься молочные зубы: не давала удалить их, даже если они держались на «честном слове». Пришлось вести к стоматологу. И если с Димой не было проблем с удалением и лечением зубов, то с Дашей «хлебнула» за обоих: она и врачу не давалась. Только доктор сунула руку в открытый рот, Даша её укусила! Пришлось вызывать анестезиолога. Под наркозом удалили сразу несколько зубов, отчего постоянные зубы стали расти неровно (уже будучи взрослой, поставила брекеты и выровняла зубы). Я в этом ничего тогда не понимала, а врачам было всё равно – перестройка, одним словом…
В период перестройки энергетики часто отключали свет: были плановые веерные отключения. Вечера мы проводили в темноте. Но нам не было скучно. К этому времени соседский парень научил сына игре на гитаре. В такие тёмные вечера Дима пел песни под гитару, а мы все с удовольствием слушали!
Но вот и для Даши закончилась беззаботная пора: она пошла в первый класс. Училась она, как и Дима, на хорошо и отлично.
И если для Даши это было начало школьной жизни, то для Димы – последний год обучения: он пошёл в одиннадцатый класс! Так и шли на линейке первого сентября: за ручку первый и одиннадцатый классы!
А через год Дима уехал учиться в Москву, в Военный университет, а Даша была ещё с нами. И поэтому, когда мы поехали на дикий курорт, что на реке Бысса на севере Амурской области, взяли её с собой. Путешествовали на двух машинах: на одной я, муж и доча, на другой – сестра с мужем и брат. Места дикие, даже встречались медвежьи лёжки. Но Даша держалась стойко, потому что рядом были родные люди. Единственное, в чём призналась позже, – это страшно было плыть по речке Бысса на лодке с очень низкой посадкой: казалось, что вода вот-вот хлынет через борт.
А вот в детский лагерь она не хотела ехать ни за какие «коврижки»: очень домашний ребёнок. Однажды мужу дали на предприятии путёвку в детский лагерь (он тогда работал на железной дороге), и нам удалось уговорить её поехать. Это был ведомственный лагерь где-то около станции Магдагачи.
Группу отправили на поезде с сопровождающим. Там Даша познакомилась с девочками из своего кубрика и хорошо с ними общалась, даже мальчики уделяли много внимания, цветы дарили. Но она до того была стеснительная, что не воспринимала их ухаживания. К тому же удобства все были на улице: и туалет, и умывальник, а постельные принадлежности были сырые. Но главное, не могла надолго оторваться от дома: были и слёзы, и просьбы уехать домой. Не пробыв и половину срока, Даша вернулась домой. Привезла её сотрудница лагеря, которая по долгу службы ездила в Белогорск.
Уехала Даша из дома только тогда, когда поступила учиться в ДальГАУ в Благовещенск. И то целый год привыкала: всё домой хотела.
Ещё мы с Дашей ездили в Москву, когда Дима закончил обучение в университете: на присвоение первого воинского звания и на получение диплома. Вернулись домой все вместе.
Но это уже начало новой – взрослой – жизни моих детей.
Произведение публиковалось в:
Сергеева С.: "У вдохновения под крылом…" – М.: Эдитус, 2022. – 126 с. ISBN 978-5-00149-845-2