Сполохи. Вместо эпилога
Ранее:
Часть 02, Глава 10
Над гордым городом Благовещенском распахнулся мартовский день. Из-за Амура тянул мягкий ветер, сдобренный теплом, запахами весны и влаги. Таял под ногами снег, сверху сыпалась частая капель, а над крышами полоскалось море красных флагов. И самый большой из них развевался над домом бывшего губернатора края Прищипенко.
Да, бывшего. Вылетел особоуполномоченный адмирала из кресла правителя. Волна возмездия смела всех, кто не хотел давать воли простому народу. Уже больше месяца как в городе и крае установилась советская власть. И вот теперь, после вынужденного ухода японцев, «таежный исполком» принимал в городе двадцатитысячную армию победителей.
Под алыми знаменами, с командирами впереди втягивались в улицы города партизанские отряды. Цокала по мостовым конница, шаркала сапогами и ичигами пехота, а по обочинам жались принаряженные мещане, от своих ворот глазели на великий поток обыватели. Мелькали перед ними солдатские папахи, казачьи кубанки, шлемы, буйные чубы, серые бороды... Обветренные, дубленые лица, алые банты, ленты и всюду - горящие радостью глаза.
На улицах море людей, а отряды идут, идут. Вот с пением «Интернационала» к главной улице подходит еще один, с кавалерией впереди. За плечами кавалеристов карабины, на ремнях в темных ножнах острые шашки, гранаты на поясе. Кропотов перед вступлением в город сам осмотрел отряд, требовал, чтобы все были при виде. И теперь он спокойно едет впереди, вместе с Задорновым и Лукой Бузовым по бокам.
Полыхают над строем знамена. Древко одного из них сжимают руки Серого - счастливого и гордого. Рядом, стремя в стремя со своим знаменосцем, едет молодой командир эскадрона Андрей Желобок. Только против Серого глаза его затянуты грустинкой. Он и сам не понимает, почему вдруг, в самый праздник, еще там, на въезде в улицы города, одолела его тоска. Большой и не меньше других отчаянный, никогда не прятался Андрюха.от смерти, шел напролом через многие бои и стычки, а вот даже самому непонятно, почему остался он живым и даже не затронутым. И от этого как-то не по себе становилось Андрюхе. В самый праздник вспомнил он тех, кто шагал рядом с ним, вдруг падал и... не поднимался. На холмах под Алексеевской полегли многие хлопцы, пришедшие с ним к Кропотову после разгрома «Неустрашимого». Там же, в братской могиле, остался лежать Ванюша Лопушок. В жестоком бою под Тарбагатаем белогвардейская пуля скосила отчаянного матроса Костю Жука. Нет рядом Матвея Сиделки. Погиб, так и не побрившись ни разу, бравый помощник командира Хоменко. И Артема нет, и Коляя... Раскидало их по разным отрядам. Слышал как-то Андрей, что вылечился Коляй, что воюет рядом, в кавалерийском отряде Рыбака, но где он, что с ним?..
На въезде в главную улицу образовалась пробка. С другой стороны перекрестка торопился войти новый отряд. Но величественно и непоколебимо Серый выехал первым. Андрей прижал шпорами бока своего скакуна, торопя эскадрон, оглянулся и случайно в глубине отряда у соседей увидел смеющееся лицо Артема, рядом с ним Кузю Угрюмого и... Он думал, что обознался, но девушка в красной косынке улыбнулась кому-то, и тут, уже без сомнения, Аидрюха признал в ней красивую Артемову племянницу. Он приподнялся в седле, взмахнул рукой, крикнул даже, но куда там... В таком водовороте не то что кого-то найти - себя потерять можно. А голосом... Да хоть стреляй! Воздух трясется от могучих песен, смеха и говора.
Так и не поговорил Андрюха с друзьями. На следующий день многие отряды грузились в эшелоны, уезжали, кто на восток, а кто на запад. Их ждали новые бои. В Чите еще сидел атаман Семенов, улицы Хабаровска и Владивостока заливали кровью заморские самураи. А через пять дней эскадрон Желобка бросили под Алексеевск. Ранним утром вынесся он за Зею и быстрым аллюром пошел по тракту, минуя дорожные, стрелки, холмы, перелески. И только один свороток не прошел - на лежащую в сторонке Средне-Белую.
На улице села кавалеристов обступили мальчишки и взрослые. С молчаливым крестьянским любопытством рассматривали они невиданную одежду - длиннополые шинели серого сукна с широкими красными петлицами, островерхие шлемы, на которых алели пятиконечные звезды.
- Прошлой осенью здесь дружка нашего казнили, - баском объяснил Андрей. - Не может ли кто сказать, где нам искать его?
В кучке народа кто-то вздохнул:
- Да тут многих, сынок...
Бледнолицый горбатенький старик подсунулся к коню и, кутаясь в шаль, посоветовал:
- Вы, молодцы, к Желудихе езжайте. Она тут всем казням свидетель.
Самый бойкий мальчишка оказался в седле командира. И конники, в большинстве молодые, в одинаковой одежде похожие друг на друга, не спеша поехали за ними, серьезные и молчаливые.
Бедная Желудиха так и не дождалась сынов. А тут увидела перед калиткой гостей, заторопилась из дома. Но не признала родного лица и, сжав у груди сухие кулачки, замерла, маленькая и беззащитная. Улыбнулась виновато, сказав тихо:
- Думала, кто из моих вернулся...
Андрей понял все, спрыгнул на подтаявший у плетня снег и, подойдя, утешил старую.
- В сыны, мать, хоть всех бери... Только в дом нам сейчас некогда. По делу мы...
Он рассказал приметы Рулева, время его пленения. К калитке Серый подъехал, напомнил:
- Его, бабка, «Неустрашимым» звали. Слышала, может?
Все также прижимая руки к груди, думала старуха, вспоминала недавние страхи. У заплота переминались горячие кони.
- Говорите, молодой, чернявый?
- Да, мать, такой!
- Погодьте, счас я...
Желудиха ушла в дом и тут же вернулась.
- Вот, у одного парня в кармане нашли, - сказала она, протягивая Андрею темно-зеленый кисет, весь в бурых пятнах.
Андрей взял кисет, развернул. Узнав вышивку, глухо спросил:
- Где он схоронен, мать?
Желудиха открыла конникам воротца и впереди отряда пошла на огород. Остановилась она у небольшого припорошенного снегом холмика.
- Здесь товарищ ваш...
Потянулись руки, сняли с голов шлемы. Ветер ухватился за молодые чубы, разлохматил их и отнес горестный выдох командира:
- Вот и встретились мы, товарищ Рулев...
- Смело он смертушку принял, - негромко проговорила старуха. - С боем погибнул...
Несколько минут молча стоял отряд.
- Помни и береги это место, мать, - тихо, словно боясь нарушить покой товарища, попросил Андрей. --Мы вернемся... Похороним его с салютом и поставим здесь вечный памятник. ,
Поправив ремни, он поклонился старухе.
- Будь здорова! А нам пора: под Алексеевском банду кончать надо...
Сильные тела взметнулись в седла. Присели, покачнулись тонконогие кони. С проулка, взяв в карьер, отряд пронесся мимо селькома с алой капелькой флага над крышей и, провожаемый добрыми старушечьими глазами, ушел в степь.
Там, на снежном просторе, под свинцовым небом баловался по-зимнему свежий ветер. Он покрывал лица кавалеристов бронзой-, гудел в стылых стеблях подсолнухов и лентами поземки торопливо бинтовал раны дорог, пашен и улиц...
Произведение публиковалось в:
"Сполохи". Повесть. – Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1971