Сполохи. Часть 02, Глава 06
Ранее:
Часть 02, Глава 05
Выйдя на левую сторону Белой, отряд остановился под заимкой Угрюмого в Павленкином лесу. В его центре, среди густоты берез еще раньше были устроены шалаши. Подправив их и хорошо укрыв, парни запросились проведать своих. Подумав, Рулев отпустил четверых, наказав принести продуктов и поправить одежду. Чуть попозже сам он отправился в Озерки.
К селу он вышел перед закатом. С вершинки ближнего холма долго приглядывался к улицам. Они казались вымершими. На огородах, как и в добрые времена, белели платки женщин. Успокоившись, он уже хотел спуститься с холма, но в одном из дворов заметил едва уловимое движение, присмотрелся и вздрогнул: под навесом стояли лошади с седлами. Скоро из этого двора через улицу шмыгнули два казака. «Засада!» - определил Герка.
Он проголодался, дорога сильно утомила его, но идти в деревню до наступления темноты не решался, опасно.
Скрытый кустарником, Герка спустился к озеру, похожему на протоку, попил воды и, выбрав сухое место, сел, упершись спиной в белую ногу березы. Устало прикрыв глаза, он затих и сразу услышал множество звуков. В ближних тальниках проворковал дикий голубь, с тихим шелестом стрекозы ловили комаров, рядом прошуршал старыми листьями какой-то зверек, а сверху просвистели крыльями стремительные чирки... Жизнь в природе шла по своему извечному кругу, а вот человек еще не мог пройти по земле в рост, открыто порадоваться прелестям жизни.
Дождавшись темноты, Герка с огородов пробрался к дому Мельника и условно стукнул в окно. Впустив его, Санько запрыгал по избе, прикрутил в лампе фитиль и занавесил окна. На стене ломалась по углам его большая тень. Расставляя на столе хлеб, запотевшие крынки, Санько с возбуждением говорил:
- Слышали про ваши дела... Радуются мужики! А я все боялся, как бы не схватили тебя. Слыхал, какую цену отвалили? Аж десять тысяч!
Герка смутился, негромко ответил:
- Дело не от меня зависит. Люди в отряде...
- Это так, а знаешь, без вожака стая вразброд идет.
Примостясь рядом с Рулевым, Санько завздыхал, вертя цыгарку.
- Видать, тебя шарят, сволочи... Счас каждый день казаки заворачивают. Бывает, и ночевать остаются...
- Из города был кто?
- Проводил одного. Говорит, прапорщик бывший. Задорнов. Молодцеватый такой, но, видать, башковитый. Комитетом в помощники Кропотову послан. Всей пехотой командовать будет...
- А из отряда что слышно?
- Да тут сомнительная история...
Санько ухмыльнулся, допрыгнул до печки и, подозвав Рулева, зажег спичку.
- Не признаешь такого? - спросил он.
С приступка печи Герка глянул на спящего и вскрикнул:
- Филя! - Ничего не понимая, он уставился на. Санька. - Каким ветром его занесло?
Разговор разбудил чуткого Филю. Едва протерев глаза, парнишка увидел Рулева, бросился к нему и, будто боясь опять расстаться с ним, все крепче обнимал его за шею и плечи, тыкался лицом в пропахшую дымом костров гимнастерку, прижимался худеньким телом и не то плакал, не то смеялся от радости, приговаривая:
- Нашелся... Вот и нашелся ты. Я все боялся, боялся... Тут ты, на месте...
Растерянно улыбаясь, Герка молча поглаживал Филькины плечи и краем уха слушал Санька.
- Дня два назад сидел я на завалинке, - рассказывал тот. - По мелочи мастерил что-то, не помню уже... Дело под вечер шло.. И вижу, шарашится хлопец с мешком, куски просит, а глазами, смотрю, все по сторонам вихляет, да от богатых домов и заборов крашеных дальше увертывается. Ну, подозвал его, кто такой, говорю, откуда? А он мне, веришь, паролем чесанул. Я, говорит, старшего брата ищу и про обличье твое толкует. Ну я и намекнул, мол, оставайся, может, и объявится братец твой...
Санько подмигнул парнишке, сияющему повлажневшими от радости глазами.
- Вишь, он и сыскался!
Удивление в Геркином взгляде сменилось вопросом Заметив это, Филя опередил его:
- Сегодня какой день, Герк?
- Августа двадцать восьмой, - глянув на численник, ответил за Рулева Санько.
- Видишь, как я успел, - заторопился Филя. - В ночь на тридцатое по приказу штаба на всей железной дороге наши будут жечь мосты, валить столбы, по которым провода натянуты...
- Точно, точно, - поддакнул Санько. - Мне такой приказ тоже передавали. И пехотинец Задорнов повторил.
Услышав об этом, Герка с подозрением посмотрел на Филю. Тот, стараясь ничего не замечать, торопливо добавил:
- Я еще слышал, что тебе нужно машинку печатную достать и немедля в отряд ворочаться.
- Ты слышал или тебе приказали передать? Филя, готовый на все, только бы остаться со своим
другом, даже кудряшками затряс.
- Хошь, побожусь?!
- Не надо. - Герка помолчал, потом повернулся к Саньку: - Керосина ведро можешь достать?
- Туго с этим... Лавошник, паскудник, зажимает. Но для хорошего дела всегда постараюсь.
- Послезавтра вечером привези керосин к развилке, что у рощи. А ты, Филя, сиди тут и не высовывайся. Потом я тебя заберу.
Рулев собрался уходить, но Санько остановил его:
- Пожалей себя малость, отдохни. И так подтянуло, как лошака на пахоте.
Видя, что Герка колеблется, хозяин подтолкнул его к печке.
- Влезай, влезай к братцу. Казаков нету в деревне, вечером все убрались. Часа три можно поспать.
Сняв сапоги, Рулев забрался на лежанку, лег и, почувствовав под щекой овчину, сразу провалился в мягкую темноту.
- Поспишь - окрепнешь, - унося лампу, приговаривал Санько, - а Пана встанет корову доить и взбудит...
- Я сам его разбужу, - прошептал Филя.
- Подъемщик с тебя, елки-моталки, - уже на второй половине избы усмехнулся хозяин и погасил лампу.
Прижавшись к Герке, Филя затих с открытыми глазами. Рядом с ним он почувствовал себя сильным и уверенным и готов был лежать так хоть целую вечность, слушая ровное дыхание большого друга и подстерегая беду, которая всегда кружит над его головой...
На подходе к стоянке Рулева встретил Лопушок. На часах он, видно, стоял долго, потому что заговорил быстро, с желанием. Из его быстрых слов Герка узнал, что, кроме Желобка, все уже дома, натащили харчей и теперь красотой занимаются, что вот только-только прошел и Коляй.
- Смотри лучше, - отходя посоветовал Герка. - Что-то казачки много шарятся...
Пройдя кустами, он увидел парней. Радуясь солнцу, по-августовски скуповатому на тепло, они развесили для просушки одежду, расставили сапоги. Жадные курильщики Артем и Серый разложили на фуражках горсти табаку и, боясь, что его может поубавиться, зорко следили за остальными, при этом занимаясь очень даже важными делами. Артем прожаривал над костром рубаху, а Серый морщился под тупой бритвой Коляя. Один из парией зашивал в сапогах дыры, другой со стоном бинтовал тряпками ноги. От постоянной ходьбы по росе и болотам прели пальцы. Между ними образовывались саднящие раны. То на одну, то на другую ногу хромали все члены отряда.
Обступив командира, парни начали рассказывать о новостях, но Рулев смотрел на Коляя.
- Отправили все, как надо, - заторопился тот. - К-как ты говорил, с-свистнули лодку, перегрузились и поплыли до Лебедихи. Причалили уже к солнцу... До вечера в т-тальниках прятались. А когда пришли к тому мужику и рассказали, как мы комаров кормили в кустах, он обсмеял нас. Мы, говорит, живем тут -не хоронясь, партизаны в деревню светлым днем заезжают... И только поговорили, к воротам отряд кавалерийский п-подъехал. Забрали партизаны оружие и Яшку т-того...
- Куда он коня дел? - спросил Герка.
- Оставил кочегару на мельнице... Ч-чмокнул в челку и оставил.
- Жалко, - не осуждая, проговорил Серый. - Все жа конь...
Герка усмехнулся, заметил:
- Эта жалость может выползти боком.
- Эх, б-братцы! - Коляй громко вздохнул н широко улыбнулся. - Я т-там вроде как в другом миру п-побывал... Ходил не с-сгибаясь, от чужих глаз не прячась, поел вволю, спал на к-кровати... Вот чудо, а?
- А я от заимки Кузьмы на карачках полз, - буркнул Артем. - Хорошо, что вовремя япошек заметили. Кузя говорит, уже какой раз к нему наезжают. Обещали денег на хозяйство дать, если узнает, где «Неустрашимый» прячется.
- В Лохвинке такая же канитель, -- вздохнул Серый. - Кажин день навертываются туда. А хлопцы тамошние сердются, мало, говорят, их зазываем. Грозятся в другой отряд уйти...
Снимая со спины собранный Саньком мешок, Герка спросил о запасе продуктов.
- Живем! - Артем поднял большой палец. - Хлеба и сала на неделю хватит. Лук, помидоры есть, огурцы. Я даже меду туесок добыл.
Сев на траву, Герка стянул сапоги и рассказал о задании штаба. Выслушав его, парни задумались. Первым отозвался Артем.
- На все мосты нас сразу не хватит.
- Каждый возьмет парней из ближних к линии деревень. Чтобы не скучали без дела. Выбирайте, кто куда пойдет...
- А инструмент где брать?
- Того, что есть в тайниках, будет мало, - согласился Рулев. - Нужно еще достать топоров, ломиков и других железяк. Поэтому на задание расходимся заранее... Особенно кому идти, в дальние места. Кто знает, где можно свистнуть пишущую машинку?
- М-машинка, однако, в гарнизонных штабах есть, - неуверенно проговорил Коляй.
Парень с забинтованными ногами усмехнулся.
- Разве туда сунешься?
- А если в волостном правлении? - приподнялся Артем. - Там вроде бы тоже машинка есть.
- В общем, узнавайте где можно, - посоветовал Герка. - Такую машинку просят достать для штаба.
Поняв, что деловой разговор закончен, парни повеселели, взялись за прерванные дела. Серый тут же уселся на старый пень. Нахлобучивая на лохматую голову чью-то фуражку, он покосился на Коляя, подступавшего с ножницами, и на всякий случай спросил:
- А ты умеешь ровно срезать?
- Еще к-как, - ухмыльнулся Коляй. - С батькой к-каждую весну овец с-стригли...
Прицелясь, Коляй отмахнул пучок волос, торчащих из-под фуражки. Серый умиротворенно хмыкнул, а Ру-лев, видя, с каким трудом «парикмахер» добирается до затылка клиента, не выдержал и расхохотался.
- У н-него тут сплошная ч-чаща, - потея, ворчал Коляй.
Повертев над костром рубаху, Артем сокрушенно вздохнул:
- Одиночными выстрелами тут ни черта не сделать. Нужно залпом... Я их сейчас вместе с рубахой в озерке утоплю...
- Пойдем, -• вставая, проговорил Герка. - Я тоже гимнастерку выстираю.
Задержавшись, он повернулся ко всем.
- Андрей, уходя, что-нибудь говорил?
- Нет, - укладывая в костер картофелины, ответил один из парней. - Как сказано было, пошел он к бакенщику, Еремею.
- Где он пропал? - задумчиво проговорил Герка, уходя по тропе вслед за Артемом.
Не знал командир, что в тот час над головой Желобка собиралась опасная туча...
По пути к Еремею Андрей надумал свернуть в свою Андреевку: она рядом была. Уже через час он переступил порог крайней избы села.
В полумраке Андрей не сразу разглядел хозяйку, согнувшуюся за висячей люлькой. Оттянув вырез исподней рубахи, та кормила ребенка.
- Белые в деревне есть? - спросил Андрей.
Баба поднялась, не спрятав тощую грудь, положила дите в люльку и зло посмотрела на нежданного гостя.
- Поздыхалн б вы все, - проговорила она. - И белые, и красные!
За перегородкой послышался стон. Схватив из чашки мокрое полотенце, хозяйка ушла на вторую половину. Ничего не понимая, Андрей потоптался у порога. «Сдурела, что ли? - подумал он, собираясь уходить.- Или не узнала? А может, за беляка приняла?».
Он уже сделал шаг к двери, но тут вернулась хозяйка. Ткнув тряпку в чашку с водой, она повернулась к гостю, проговорила с плачем.
- За что мужика мово нахлестали? За что? Он же не мог ехать в обоз, нога у него сызмальства сухая, и коня у нас путного нет. Так за это нужно шомполами? Можно, ага? Где же она справедливость, и где она правда подлая ваша?
Обессилев от слов, баба опустилась на лавку, горестно склонила нечесаную голову.
- Помрет он тапереча... Изойдет он тапереча жаром...
Андрей больше не мог дышать горем этой бедняцкой хибары и вымахнул за порог.
Не видя опасности, он прошел к дому Митрофана, решительно толкнул знакомую калитку и сразу увидел старшего. Косо глянув на худющего оборванного брата, Митрофан повернулся к загону, ковырнул вилами беремгок отходов.
Подойдя, Андрей поздоровался, стал рядом. Старший не ответил, не повернул головы. Едва сдерживаясь, Андрей спросил:
- Оглох или слепнуть начал?
- Зачем пришел?
- За заработанным!
Митрофан повернулся. Его лицо терзала злорадная улыбка.
- И... много просишь?
- Штаны и сапоги надо... Видишь, обносился я.
- Та-ак... А что же тебе Советы разлюбезные штанов не дают?
- Дадут, погоди! - уверенно ответил Андрей и посоветовал: - Скалиться-то погоди... Лопата вон, в углу стоит!
- Ладно, иди в хату. Там подберем. Я счас, управлюсь только.
В доме Андрея обступили племянники. Жена Митро-фана, забитая мужем и постаревшая раньше времени бабенка потихоньку начала расспрашивать деверя о жизни. Разговаривая с ней, играя с ребятами, Андрей не услышал тихого стука двери. Удар по голове лишил его сознания.
Память возвращалась к Андрею медленно. Как из тумана, увидел он торжествующее лицо Митрофана, сельского старосту и братова соседа Агафона, за жадность прозванного Бадьей.
- Ожил? - спросил староста, вертя в руке Андреев наган.
Руки Андрея уже были связаны. Кое-как, неуклюже он поднялся и едва не упал от шума и кружения в голове. Отстраняясь от него, Агафон засуетился, огорченно развел руками.
- Ну как нарошно все... То каждый день казаки приезжали, другой раз надоест любоваться ими, а счас ни души. Прямь, нарошно все... Уже они лучше нас поучили бы его, про дружков узнали б...
Андрей с ненавистью глянул в лицо кулака.
- Ты же, Бадья, сам кровосос хороший!
- Не лайся! - прикрикнул Митрофан. - Тебя еще пожалели, душепродавец!
- Ты пожалел, Иуда?
Андрей метнулся к брату и резко ударил его головой. Митрофан откинулся назад, натолкнулся на стоящую за ним скамью, перелетел через нее и, задрав ноги, треснулся затылком об пол.
- Ну погоди, потерпи до завтрева! - поднимаясь, зло зашипел он. - Я сам тебя сечь буду. И солью спинку потру...
Ухватившись за Андрея, кулаки потащили его в каталажку.
- Посиди с лягушками! - запирая дверь, наказал староста. - Можа, к утру поумнеешь, покаешься перед обчеством нашим...
Наклонив голову, чтоб не стукнуться, поскальзываясь на сыром полу, от которого поднимался запах тухлой воды, плесени и гнили, Андрей обследовал свою темницу. Каталажка была срублена из бревен, нижние венцы уходили в землю. О побеге не стоило думать. К тому же за дверью топтался Агафон, добровольно ставший на охрану пойманного партизана.
Брезгуя, Андрей не сел, только оперся спиной о стену и задумался, проклиная себя за доверчивость, подогретую надеждой на чувства братства. Теперь он окончательно убедился, что Митрофан не менее опасный и коварный враг, чем и расстрелянный им поручик Лу-бинс. Он хорошо знал свирепость кулаков-старообрядцев. Пойманным партизанам они выжигали глаза, обрезали уши, полосовали на спинах кожу... Андрей понимал, что такие муки предстоят и ему: старообрядцы не терпели измены.
Он задумался и не сразу услышал за дверями шум тихой возни. После глухого удара там кто-то упал. Андрей услышал громкий шепот:
- Эй, Желобок!
- Кто вы? - спросил Андрей.
- Свои! Потерпи малость! Сейчас вот!
Когда дверь открылась, из туманной дали Андрею весело подмигнули редкие звезды. Один из спасителей молча взял его за руку и мимо лежащего Агафона повел на край села. Когда они отошли от опасного места, Андрей не выдержал:
- Что-то не признаю... Кто вы, хлопцы?
- Да бедняцкие..,
- Мы из отряда «Неустрашимый», - отозвался второй. - Местная группа.
- Может, слышал про такой отряд?
- Немного, - улыбнулся Андрей. До этого он ничего не слышал о партизанах Андреевки.
Выйдя за село, парни остановились, сунули Андрею краюшку хлеба. Один, сожалея, проговорил:
- Стрелять нам и самим нечем. А ты уходи скорее...
- Ну, хлопцы, - Андрей задохнулся от радости. - За мной не пропадет...
- Спасибо скажи племяннику Петьке. Это он передал о твоей беде.
Коренастые фигуры парней неслышно растворились в темноте. А Желобок заторопился в Павленкин лес.
Далее:
Часть 02, Глава 07
Произведение публиковалось в:
"Сполохи". Повесть. – Хабаровск, Хабаровское книжное издательство, 1971