Невеста Перуна. Глава 03 - Охота на белого сокола
Ранее:
Глава 01 - Лесная усадьба
Глава 02 - Падение
Судьба… Как много надежд и отчаяния, счастья и скорби в этом маленьком слове. Судьба человека, судьба народа, судьба мироздания… Как мало они значат друг для друга, но связаны так, что захочешь разделить – и не получится. Большее покоится на малом; как может цвести крона дерева, если засохли его корни?
Люди по- разному относятся к судьбе. Кто- то во всём уповает на небёса, боится и шагу лишнего ступить, сделать какое- нибудь невиданное дело – а вдруг не суждена ему удача?! Неурожай ли, пожар либо иная какая беда – пожмёт лишь плечами такой человек, склонит голову да вздохнёт горестно: что поделаешь со злодейкой- судьбой! Лишь спросит робко, боязливо: за что караете, боги всемогущие? Во всём полагаются они на заступу богов, везде ищут плохие либо хорошие знамения.
Однако есть и другие люди. Такие, которые бесстрашно бросают вызов судьбе, яростно борются против воли провидения. Они вечно ищут что- то, стремятся сравниться по силе и могуществу с богами, но, заранее обречённые на неудачу, гибнут во цвете лет, оставляя после себя разброд в умах живущих, стремление к чему- то новому, да еще волнующие воспоминания, превращающиеся позже в песни, саги, сказания. Но, кто знает, быть может, на небесах, в чудесном Ирие боги насмешливо усмехаются в усы, взирая на такого смельчака. В этом ведь и есть судьба некоторых людей – взволновать закисшие умы, сломать старые устои, показать новое русло реки жизни.
Так или иначе, но государыня- судьба часто вмешивается в наши замыслы и в наши жизни, заставляя совершать безумства, приводя в отчаяние, либо наоборот, возрождая угасшую было надежду. И никто не знает, где, на какой тропинке встретит он свою судьбу, когда и как потеряет что- то очень для себя дорогое, либо приобретёт нечто, о чём и мечтать не смел.
Вот так однажды и случилось, что неумолимая судьба столкнула на дороге войны двух родичей, наградив, однако, каждого равными шансами на победу.
Месяц листопад , вступая в свои права, подкрался тихо, неслышно, незаметно украшая леса золотом и багрянцем. Стояли последние погожие деньки – началось бабье лето. По всем приметам выходило, что зима нынче будет необычайно суровой, но сейчас, под ещё тёплыми лучами осеннего солнца, верить в это не хотелось. Ефанда сидела в своей светлице у раскрытого окна за прялкой. Пять лет счастливого замужества мало изменили её, разве лишь сделали её более степенной, заменив девичью необузданность материнской заботливостью. Нет, она не убрала в дальний угол меч и лук со стрелами, но упражнялась нынче лишь для того, чтобы «рука не отвыкла». Отныне люди чаще видели молодую княгиню с травами, отварами и притираниями, коими та подчивала всех нуждающихся.
Неожиданно во дворе послышались весёлый детский визг и заливистый смех. Ефанда выглянула в окно и невольно улыбнулась открывшейся её взору картине. По двору гордо шла высокая статная девушка в мужских портах и с отливающей золотом косой через плечо – сестра Вадима Доброгнева. Три лета тому назад она пришла проситься в дружину отроком , чем немало насмешила воеводу Дубыню и привела в ужас любящего брата. Не стоит удивляться, что боярышня тут же получила от ворот поворот, да ещё и суровую отповедь от князя пришлось выслушать. Неужто на Руси мужи перевелись, что уж девки стали в дружины проситься? Однако девушка оказалась чрезвычайно настырной. Заручившись поддержкой княгини, она вновь пришла к воеводе, и вскоре в рюриковой дружине появилась девка, отменно владеющая любым оружием. Ныне эта восемнадцатилетняя боярышня пользовалась заслуженным уважением среди гридней .
Следом за Доброгневой шагал Аскольд, приёмный сын Рюрика. Временами он высоко подпрыгивал либо крутился волчком, чем немало веселил маленькую девчушку, сидевшую у него на плече – юную княжну Любаву. Когда девочке исполнился год, Рюрик полушутя – полусерьёзно предложил приёмному сыну стать пестуном для маленькой княжны. Однако Аскольд гордо отказался, заявив, что не дело отроку радеть о девчонке сопливой, пусть даже и княжеской дочери. Когда же в дружине появилась Доброгнева, всё изменилось. Став гриднем, молодая боярышня с удовольствием взяла на себя заботы о Любавушке, проводя с ней всё своё свободное время. Вот тогда к ним и присоединился Аскольд, тайно влюблённый в деву- воительницу. С тех пор эту троицу часто видели вместе.
Был у беспокойной княжны и третий покровитель- защитник. Вот и он. Парень, лишь на пару лет моложе Аскольда, быстрым шагом пересекал двор, нагоняя своих спутников. Неизменная котомка с гуслями шлёпала по спине, будто подгоняла, несуразное тело смешно переваливалось на кривых, коротких ногах. Прямо сказать, на первый, неискушённый взгляд казалось, что Род изрядно обделил мальчонку при рождении. Невысокий, колченогий, одно плечо заметно выше другого, черноволосый, точно галчонок, с узким и длинным, как у ласки, личиком. И глаза - огромные, в половину лица, голубые, точно весеннее небо, окаймлённые длиннющими густыми ресницами - всем девкам на зависть. Из этих глаз на мир глядела душа - широкая, чистая, добрая. А когда паренёк принимался играть на гуслях, так и вовсе забывалась его неказистая внешность. Недаром прозвали юного гусляра Соловей.
Ефанда хорошо помнила, как он появился на княжьем дворе. Было это в то же лето, когда Вадим ездил с посольством в Киев. Соловей пришёл с целой ватагой скоморохов, которые почтительно попросились на княжий двор, суля всю зиму развлекать и самого князя, и всю его челядь на пирах, гуляньях и праздниках. Рюрик, после того покушения, что и свело их с Ефандой, скоморохов, а особенно гусляров, недолюбливал. Но тут, отчего- то сменив гнев на милость, позволил остаться.
«Фу, какой убогий!» - презрительно поджав губки, фыркнула одна из ближних боярышень, заприметив колченогого паренька. Большинство её подружек захихикали в ответ, но тут же осеклись под суровым взглядом княгини. Отрок, если и слышал насмешку, никак того не показал. Тихий, застенчивый, первое время все приняли его за немого, и назвище его - Соловей - казалось жестокой насмешкой. Пока однажды на пиру он не взял в руки гусли. И полилась музыка - да какая! Слышался в ней и звон ручейка, и завыванье ветра, и пение птиц, и шелест лесной листвы, и даже грохот перуновой колесницы. А когда Соловей запел… Никто никогда не слышал на княжьем дворе таких песен. Пел он без слов, лишь голосом, мастерски вплетая горловые вибрации в мелодию медных струн. Позже отрок пел разные песни - со словами и без - но та, самая первая, навсегда осталась в памяти у слышавших её.
Скоморохи перезимовали, и как снег сошёл, подались в путь- дорогу. А Соловей вот прибился к ним. Поначалу жил с волхвами на капище перуновом, чем немало всех удивил: всё- таки баяну лучше было бы у Велеса, коему все песельники да скоморохи издревле требы клали. После Рюрик предложил мальчику перебраться в княжий терем. Тот поначалу артачился, но князь обещал не держать в клетке Соловушку - птичку певчую, отпустить, едва он уйти захочет. Особо полюбился певчий отрок княжеской дружине. Часто звали его на пиры княжеские, к священному костру или просто в дружинную избу с единой просьбой- мольбой: пой, Соловушка! И сидели кругом сильные, могучие, испещрённые боевыми шрамами мужи и молодые отроки, слушали чудесную музыку, внимали дивным песням, и на их суровых лицах часто блестели слёзы. Тогда и познакомился Соловей с княжичем Аскольдом, а после сдружился и с маленькой княжной.
Неожиданно в раскрытые ворота детинца ворвался три всадника, разом вернув разум княгини из страны воспоминаний. Быстро спешившись, они кинули поводья подбежавшему холопу. Другой холоп, подошедший узнать, с чем прибыли гонцы, что было духу рванулся в княжеские хоромы – лишь пятки сверкнули. В сердце Ефанды закралась непонятная тревога. Отложив работу, княгиня поднялась с лавки. Конечно, приём подобных послов – дело мужское, однако и женский глаз в подобных вещах не помеха.
Двери хором, где князь Рюрик обычно принимал послов, были широко распахнуты. Ефанда скользнула внутрь и заняла причитающееся ей место по левую руку мужа. Рюрик, уже ожидавший послов, кинул на жену полный любви взгляд и едва заметно кивнул ей. Молодая женщина смущенно улыбнулась. Думные бояре, те, кто был на княжьем дворе, быстро заполнили просторную хоромину. Явился и боярин Вадим, по- прежнему бывший первым после князя, и занял место справа от Рюрика. Наконец в дверях показались сами послы, тут же завладевшие вниманием всех присутствующих.
Вошедшие были гриднями из дружины, которую Рюрик послал в Ладогу, поставив воеводой там Олега. Появление гонцов из Ладоги само по себе было событием знаменательным, а уж столь спешное…Странным было и то, что гонцы потребовали присутствия думных бояр. Гридни в пояс поклонились князю с княгиней и боярам.
- Доброго здравия, князь- батюшка, тебе и твоей княгине, - начал говорить старший из послов. – Прислал нас к тебе воевода Олег с тем, чтобы просить тебя вершить суд. Ижора отказывается платить дань, которую ты на них возложил.
- Это ещё почему? – нахмурился Рюрик.
- Они говоря, что ты обещал защищать их от разных пришлецов, но этим летом на их деревни напали урмане. Многих селян разорили и угнали в рабство, а воевода не только не пришёл на помощь, но и карать татей отказался – не послал погоню за кораблями разбойников. Быть может потому, говорят ижорские старосты, что воевода - сам урманин?
Бояре возмущённо возроптали – кто- то негодуя на Олега, кто- то осуждая поспешное решение ижорский старост, а кто- то вполголоса проклиная всех пришлицов- иноплеменников. Многим в Новгороде не по нраву было то, что словенский князь столь благоволит воеводе- урманину. Рюрик хмуро оглядел всех присутствующих, и ропот стих.
- А что же сам Олег? – спросил князь.
- Олег самых ретивых взял под стражу, а после, когда остальные роптать стали, нас послал к тебе. Сказал, что лишь князь может разрешить сей спор. Да и, если по совести, не видели мы урман у наших берегов.
Рюрик тяжёлым взглядом смотрел на гонцов. Что- то неправильное, несуразное было в их рассказе. В это время со своего места поднялся Вадим:
- Дозволь, княже, слово держать. Думается мне, что тебе не нужно ехать в Ладогу. Олег и сам со всем прекрасно справится силой оружия. Ясно же, что ижора просто хочет выйти из- под твоей руки, вот и измыслили сей навет.
- А что, если нет? – поднялся со своего места боярин Заруба. – Ежели в самом деле бесчинствовали урмане в ижорских селениях? Неужто князь будет родича своей жены выгораживать, и мы никогда правды не добьёмся?
- Правильно речёт Заруба, - вскочил с лавки боярин Лютобран. – Ежели и впрямь напраслину на воеводу возводят, примерно наказать надо бы ижору, чтоб другим неповадно было. А ежели Олега вина, так тем паче суд княжий требуется.
Со своего места поднялся воевода Дубыня.
- А может, прав Вадим? К чему князю без толку ездить туда- сюда. Я сам поеду, всё разузнаю…
- Ага, может и суд сам творить будешь? – насмешливо спросил Заруба.
Остальные зашумели, соглашаясь с боярином.
- Ну что ж, - проговорил Рюрик, вставая. – Так тому и быть. Завтра поутру я с малой дружиной отправлюсь в Ладогу. Суд по праву я должен сам творить, тем более, когда дело касается моего родича и друга. За себя оставляю боярина Вадима, коего остальные за князя чтить должны.
Князь поднялся и, не оглядываясь, вышел из гридницы. Следом за ним потянулись и бояре. Ефанда какое- то время ещё продолжала сидеть на месте. Неясное ощущение надвигающей беды сменилось предчувствием чего- то страшного и непоправимого. Молодая женщина хотела было бежать следом за мужем, попытаться остановить его, но что- то не пускало. Где- то в груди появился тяжёлый ледяной комок, который болезненно трепыхался и будто рвался наружу
- Что с тобой, княгиня? – услышала вдруг она знакомый голос. – Ты как будто побледнела. Уж не заболела ли?
Подняв глаза, Ефанда совершенно неожиданно встретилась взглядом с Вадимом, склонившегося к ней. Дрожь прошла по её телу, как будто кто- то насыпал снега за шиворот. Глаза боярина лучились участием и заботой, но в самой их глубине молодой ведунье почудились торжество, смешанное со злобой. Несколько долгих мгновений для Ефанды ничего в целом мире не существовало, кроме этих глаз. Вдруг Вадим улыбнулся:
- Ну, княгиня, ты будто блазня увидела. Не уж- то я так страшен?
Ефанда вымучено улыбнулась:
- Нет, конечно. Прости, боярин, ежели обидела тебя. Мне что- то сегодня не здоровится – в глазах вдруг потемнело.
- В самом деле? Быть может позвать чернавку, пусть отведёт тебя в ложницу?
- Нет, ни к чему. Просто… мне надо к мужу.
Молодая княгиня встала и направилась было к дверям, но, пройдя несколько шагов, почувствовала, что голова её закружилась, а в глазах потемнело. Вадим едва успел подхватить на руки падающую Ефанду и отнёс её на лавку.
- Быстро принеси воды княгине! – крикнул он заглянувшему отроку.
Буквально через мгновение парнишка уже вернулся, держа в руках чашу с водой. Боярин принял её у отрока, жестом отправив его обратно. Не смея ослушаться старшего, парнишка тут же рванул к дверям и не увидел, как Вадим простёр руку над чашей и что- то быстро прошептал. Потом повернулся к Ефанде и поднёс чашу ей к губам:
- На- ка вот, княгиня- матушка, испей, легче будет.
Молодая женщина жадно припала губами к посудине. Прохладная освежающая жидкость полилась в горло, буквально возрождая её. Ефанда закашлялась, вытерла губы и торопливо поднялась с лавки.
- Благодарю тебя, Вадим, - смущённо пробормотала она. – Не понимаю, что со мной случилось.
- Ничего, княгиня. Иди, тебя князь уже, небось, ищет.
На негнущихся ногах Ефанда направилась к дверям, провожаемая задумчивым взглядом боярина Вадима.
Остаток дня прошёл в приготовлениях к завтрашнему походу. По совести говоря, сборов особых не было. Оружие своё и доспехи рюриковы воины всегда держали в надлежащем виде, кони в княжеской конюшне были всегда ухожены и сыты. Оставалось лишь взять припасов на два дня пути и отправляться. Но бывалые воины не гнушались лишний раз проверить верное оружие, не передоверяя его отрокам. Глядишь, и не подведёт, выручит- сбережёт при случае. Да и коня – друга сердечного – не чтили за труд собственноручно обиходить.
Лишь к вечеру князь Рюрик смог выкроить время, чтобы заглянуть на конюшню. Его верный конь по прозвищу Лютый как всегда приветствовал появление хозяина радостным ржанием. Варяг ласково улыбнулся ему и погладил по белоснежной морде.
Вдруг сзади мягко, почти бесшумно прошелестели чьи- то шаги. Князь обернулся. Позади него стоял невысокий, кряжистый муж, волосы и бороду которого уже изрядно побила седина – воевода Дубыня.
- Не любо мне всё это, княже, - без обиняков заявил воевода.
- Что не любо?
- Вся эта сказка про Олега, – уверенно закладывая большие пальцы рук за пояс ответил Дубыня. – Я хорошо знаю сего воеводу, он не стал бы идти супротив совести и покрывать урман, а с наветчиками сам бы разобрался, да так, чтоб вдругорядь неповадно было. И потом, ты знаешь, что гридни, прибывшие с этой вестью, не из олеговой дружины, а из вадимовой?
- Ну и что ж с того? Вадим родич мне…
- Так- то оно так, да только не всякий родич другом бывает. Нутром чувствую – нечисто тут.
- Что нечисто?
- Не ведаю, - досадливо покачал головой Дубыня. – А вот жену с дочкой ты бы всё- таки поостерёг.
- Вот ты и пригляди за ними, - проговорил Рюрик, подкармливая Лютого с руки загодя принесённым лакомством. – И смотри, коли убыль какая с ними приключится – ни на что не погляжу, живьём шкуру спущу, понял?
Воевода задорно прищурился, растянув тонкие губы в довольной ухмылке.
- А вот это мне любо, княже. Не беспокойся, сумею девочек в целости и сохранности сберечь до твоего приезда.
Вдруг на конюшню вбежала растрёпанная и раскрасневшаяся Доброгнева. Поведя шальными глазами вокруг и увидев князя, она тут же кинулась к нему:
- Князюшка, помоги! Брат не велит мне с тобой ехать. Говорит, что немного от меня в походе проку будет, даром, что состою в ближней дружине. А вот у княгини, говорит, на душе неспокойно, и потому ей наперсница нужна. Ну, какая из меня наперсница, князюшка, коли я только мечом и умею махать?
Следом за девушкой вошёл хмурый Вадим. Рюрик про себя подивился такому решению боярина – после того, как его сестра сумела пробиться в дружину, тот никогда не препятствовал её участию в походах, не единожды подчёркивая, чьё это было решение, а, следовательно, кому и ответ держать. Однако, обдумав слова Доброгневы, князь нашёл доводы Вадима разумными.
- Твой брат прав, боярышня, - мягко проговорил Рюрик. – Княгиня и впрямь в последнее время будто немного не в себе. Да и Любавушка будет скучать по тебе. Так что, сделай милость, останься с ними. А в походе мы и впрямь без тебя справимся.
Девушка было вскинулась, желая спорить, но не посмела. Обиженно надув губы, она лишь пробормотала: «Твоя воля, княже», - и, будто ужаленная, выскочила в двери. Облегчённо вздохнув, Вадим в знак благодарности склонил голову перед князем:
- Спасибо, княже, что вразумил девку неразумную.
Лишь Дубыня, наблюдавший за этой сценой, недовольно нахмурился, но этого никто не заметил.
Вадим возвратился в свою усадьбу уже очень поздно. Немногие слуги, ещё не успевшие лечь спать, спешили убраться подальше от грозного взора боярина. Нравом он в последнее время стал слишком уж суров. Ни на кого не сзглянув, молодой боярин прошёл в свою ложницу. Здесь в светце мирно курилась лучина, давая слабый, мерцающий свет. Вадим плотно прикрыл за собой дверь и направился к маленькой дверце в дальнем углу комнаты. Взору открывалось небольшая клетушка, в котором раньше мужчины его рода молились родовым богам и духам. Теперь здесь обитали совсем другие силы. Кругом стояла кромешная темнота, которая тут же обвила боярина будто липкими щупальцами, но тот нисколько не смутился - он давно уж научился видеть в непроницаемой для других тьме.
- Ну что, всё сделал? – раздался свистящий шёпот из тьмы. Вадим вздрогнул, как будто за шиворот ему бросили горсть муравьёв, но быстро справился с собой.
- Да. Только, по- моему, заговор на неё не подействовал. Она тут же побежала за мужем, почти не взглянув на меня.
В ответ раздался неприятный каркающий смех:
- Глупец. Для этого нужно время. А когда Рюрика не станет, так ей и вовсе деваться некуда будет.
Вадим украдкой вздохнул. Не по нутру ему было принуждать Ефанду к любви силой заговоров, но, похоже, другого пути у него нет. Ничего, глядишь, после и с этим справится. Авось со временем она и впрямь полюбит его.
Утро следующего дня выдалось ненастное. Небо хмурилось, плотнее укрываясь одеялом из сизых туч, промозглый ветер старался пробраться под одежду и покрепче ущипнуть холодной рукой горячее человеческое тело. Люди, высыпавшие на площадь перед княжьими палатами с тем, чтобы проводить князя с его дружиной, украдкой вздыхали, вспоминая, каким тёплым и солнечным был день вчерашний. Временами принимался моросить мелкий, противный дождик, что хорошего настроения собравшимся, понятно, не прибавляло. Воины недовольно хмурились, а старики обещали удачу в походе, который начинается в дождь.
Наконец на высокое крыльцо вышли князь с княгиней и боярин Вадим. Молодая женщина улыбалась, но глаза её хранили следы слёз и бессонной ночи. Лицо Рюрика было спокойным, и лишь самый внимательный видок мог заметить проглядывающую сквозь спокойствие настороженность. А вот Вадим был хмур и явно чем- то обеспокоен. При виде князя и его спутников толпа на площади стихла.
- Ну что, други, - разнёсся над площадью зычный голос Рюрика. - Нынче мы с вами выступаем в Ладогу. Так пусть боги благословят наш путь и позволят свершить суд праведный, на котором настаивают ижорские старейшины.
Люди одобрительно зашумели. Воины во главе с князем сели на своих коней. Напоследок Рюрик обернулся и, встретившись глазами с женой, ободряюще ей улыбнулся. По щекам Ефанды вновь потекли слезы. Но вот варяг во главе свой дружины выехал из ворот Новгорода, а молодая княгиня долго ещё стояла на верхней ступеньке всхода и смотрела вслед мужу. Сердце её бешено колотилось в груди, предчувствуя беду.
Путь из Новгорода до Ладоги проходил довольно густым лесом. Вскачь больно не поскачешь, ну да, впрочем, дело и не требовало особой спешки. Умный и дальновидный Олег едва ли станет принуждать к повиновению силой оружия, а не слишком храбрые ижоры и подавно не посмеют поднять бунт. К тому же им и впрямь неплохо живётся под рукой рюриковой: непосильной дани на них никто не возлагает, а вот за помощью всегда обратиться можно, что князь и его дружина уже не раз доказывали. Тогда что же заставила их отринуться от покровительства батюшки- Новгорода? Не уж- то и впрямь Олег чем- то насолил? Но в это Рюрику, хорошо знавшему друга, поверить было нисколько не легче. Что- то не вязалось во всей этой картине. «Впрочем, чего гадать всуе? – устало подумалось варягу. – Вот приеду и сам со всем разберусь».
В голове Рюрика бились и совсем другие мысли. Покоя не давали воспоминания о том, как расстроила его жену весть об отъезде мужа в Ладогу. Нет, она не пыталась отговорить его от поездки, но видно было, что сердце Ефанды разрывала тревога. Всю ночь молодая женщина проплакала, но на вопросы о причинах слёз отвечала уклончиво. Не добившись внятных объяснений, варяг со вздохом решил, что беда грозила именно ему, но, оставаясь в Новгороде, он подвергался ещё большей опасности. Но что это за напасть такая, которая, нависнув над князем, не угрожала самой княгине и их дочери Любаве? «Вадим!» - внезапно осенило Рюрика. А ведь и Дубыня намекал ему на то же. Эти мысли едва не заставили варяга повернуть обратно, однако усилием воли он сдержал себя. Мало ли что могло почудиться его воспалённому воображению. Где доказательства измены Вадима? Кто или что может подтвердить, что боярин пылает страстью к мужней женщине? На бабьи предчувствия ссылаться? Вовсе люди засмеют. А без явных доказательств, пожалуй, кто угодно решить может, что милостивые боги лишили князя разума, вложив в его сердце беспочвенную ревность и чрезмерную подозрительность. А такой человек, пожалуй, не достоин править княжеством. Невольно хмурясь своим мыслям, Рюрик продолжал путь в Ладогу.
Меж тем дорога по- прежнему послушно ложилась под копыта коней. Гридни потихоньку переговаривались, кутаясь от промозглой сырости в уютные мятли из плотной ткани. Мерный бег коней, серый безрадостный лес кругом, сочащееся влагой пасмурное небо… Подремать бы, но уж слишком сыро кругом. Мелкие капельки будто повисли в воздухе, превратившись в мокрый туман, и безвольно оседали на людской одежде, волосах, шапках, незащищённой одеждой коже. В такую погоду бы дома сидеть, в ласковом избяном тепле, перед государыней- печкой да с милой любушкой рядом. Однако никому из рюриковичей и в голову не пришло бы роптать. Не за страх – за совесть служили гридни своему вождю, готовы были пойти за ним в огонь и в воду. Впрочем, и сам Рюрик был так же предан своей дружине.
Неожиданно сквозь тучи проглянуло бледное, будто больное солнце, послав на землю один- единственный слабенький лучик. Суровый князь невольно улыбнулся этому лучу, будто старому другу. Повеселела и остальная дружина: глядишь, к вечеру Догода разгонит дождевые облака, и вечер будет не такой муторный, как утро. Даже кони, почувствовав изменение в настроении своих хозяев, заметно приободрились. Мокрый туман постепенно рвался в клочья, как и серые облака в небе, золотая колесница Даждьбога всё чаще прорывалась сквозь рваное небесное покрывало. Скоро ветерок окончательно разогнал обрывки облаков. Солнечные лучи заиграли в капельках дождя, сплошь покрывавших желтеющую траву, в один миг превратив их в драгоценные камни. На сердце сразу сделалось веселей, вскоре среди воинов послышались шутки и смех, кто- то затянул удалую, залихватскую песню, и вот ему уже подпевает вся дружина. Что ж, с песней путь вдвое короче кажется.
Дорога сделала очередной поворот, огибая высокий холм, и Рюрик резко натянул узды, останавливая коня. Прямо на пути княжеской дружины на замшелом валуне сидел седовласый старик в белых одеждах – ведун Сварг, дед княгини Ефанды. Князь тут же спешился и в пояс поклонился старинушке:
- Здрав будь, старче. Какими судьбами ты оказался здесь?
- И тебе поздорову, внучек. Вот, решил приглядеть за тобой в походе, ибо боги открыли мне, что нынче туго придётся и тебе, и твоей дружине. А я, как- никак, не только ведун и врачеватель, но и волхв.
- Как же ты опередил нас? Или у тебя в чаще резвый конь припрятан?
Рюрик и сам улыбнулся такому предположению.
- У нас, волхвов, свои пути, - хитро улыбнулся Сварг. – Однако дальше, боюсь, одному из твоих молодцов придётся взять меня к себе в седло.
- А ты сдюжишь, дедушка? – с сомнением спросил кто- то из гридней.
- Ничего, я крепче, чем кажусь на первый взгляд, - ответил ведун, поднимаясь с валуна. – Да и ехать нам недалеко.
- Как это? – возроптали воины. – Мы до вечера ехать собирались, лишь к закату лагерь разобьём…
- Это если жить вам надоело, - ответствовал дедушка. – А ежели нет, то работа перед сном нам предстоит нешуточная. Иначе после ночного нападения никого в живых не останется.
Гридни самоуверенно рассмеялись.
- Кто же может угрожать княжьей дружине?
- Разве только ватага разбойничья, ну да мы их быстро мечами приголубим.
- Да и от зверья лесного как- нибудь отобьёмся.
- А ежели опасность эта такова, что мечи не больно- то помогут? - спросил старик.
Мужчины смущённо замолчали. Спорить с родичем князя не хотелось, тем более что сам князь, задумавшись, не произносил ни слова. Рюрик меж тем внимательно смотрел на Сварга.
- Опасность, говоришь, нам угрожаешь? Ефанда тоже о какой- то опасности говорила. Вот только действительно ли она так велика?
- Очень велика, - без тени улыбки ответил Сварг. – Настолько велика, что мне и самому страшно. Так что думай, княже, верить мне или нет. Если веришь, то придется уйти немного в сторону от прямого пути. Здесь недалеко есть полянка, на ней и переночуем.
- Хорошо, старик, - не долго думая, ответил варяг. – Военег, возьми дедушку к себе в седло. Показывай свою полянку, ведун.
Место, выбранное Сваргом для ночной стоянки, и в самом деле оказалось недалеко. Небольшая проплешина в густом лесу являла собой почти правильный круг, по краю которого звенел переливчатым голоском прозрачный ручеёк. Ведун тут же услал часть людей в лес за дровами, других – копать канаву вокруг поляны, остальные принялись обустраивать ночлег и кормить коней. Однако те, явно чем- то встревоженные, ели неохотно. Даже близость людей, которым эти животные полностью доверяли, не успокаивала их. Выручил всех Сварг. Подойдя к коням, тревожно сгрудившимся посреди поляны, он что- то начал быстро бормотать, поглаживая то одного, то другого. К удивлению всех, кони успокоились, послушно смежили веки и заснули.
- Ну вот, так- то лучше, - проговорил старик. – Теперь можно и об остальных подумать.
Работа кипела вовсю. Князю даже не пришлось никого подгонять. Вскоре уже прямо на земле теплился костёр, на котором готовился ужин, а рядом высилась немаленькая гора дров. На закате неглубокая канава, опоясавшая поляну, наполнилась текучей родниковой водой.
Когда всё было готово и котёл снят с костра, воины расселись вокруг и принялись чинно в очередь уплетать вкусное варево. Сварг меж тем, отказавшись от угощения, зашептал над костром какие- то заговоры, потом голой рукой взял из костра горящую головню и опоясал поляну ещё одним, внутренним кругом. Гридни внимательно наблюдали за действом ведуна – кто с интересом, кто с удивлением, а кто с откровенным недоверием и насмешкой. Меж тем Сварг, закончив чертить круг, вернулся к костру, отвязал от пояса полотняный мешочек и, достав из него щепотку какого- то порошка, кинул его в огонь. Над поляной запахло чем- то горьковатым, от чего захотелось чихать.
- Ну вот, - произнёс кудесник. – Надеюсь, этого достаточно для защиты.
- Защиты от чего? – дерзко крикнул один из воинов.
- Скоро увидите, - печально улыбнувшись, таинственно ответил ведут.
К этому времени вокруг было уже довольно темно. И как- то необычайно тихо. Лишь треск костра да звонкая песнь ручейка слегка разгоняли тяжёлую давящую тишину. Притихшие помимо воли гридни понемногу стали расходиться и устраиваться на ночлег. Вдруг один из них громко вскрикнул:
- Смотрите, что это?
Из леса странной семенящей походкой вышло необычное существо. Невысокое, скрюченное, тоненьки ножки, похожие на птичьи лапки, нелепо поджатые ручки…
- Да ведь это же навья! – прошептал парнишка по имени Ратмир.
Существо быстро проковыляло к поляне, но тут будто натолкнулось на стену. Круг, образованный текучей водой, не пускал его дальше.
- Смотрите, а вон ещё!
С другой стороны подошло другое существо: кряжистое, косматое, с длинными когтями и кабаньими клыками. Следом за ним появилась уродливая волосатая баба с безобразно отвисшими огромными грудями, очень худой человек с мертвецки синюшным лицом и горящими глазами, жуткого вида волк, небывало красивая девка с распущенными волосами и красными зубами, одетая в белую рубаху, подпоясанную красным поясом… К поляне стекалось несметное число разной нежити, которая, рыча и стеная, остервенело пыталась пробиться сквозь ограждающий круг. А внутри круга, тесно прижавшись друг к другу, замерли люди – трепещущий комочек жизни в этом царстве смерти.
Неожиданно со стороны леса раздался ужасный, леденящий кровь вопль. В лунном свете между деревьев мелькнула белая рубаха.
- Кто это? – потрясённо спросил Рюрик.
- Это Рудый, - трясясь, словно осиновый лист, ответил Ратмир. – Он заявил, что старик, не иначе, из ума выжил, а князь ему в том потакает. Вот Рудый и остался, чтобы доказать нам…
- Ну и что, доказал? – тихо спросил Сварг.
Меж тем молодой парнишка, по недомыслию оставшийся в лесу, что есть силы бежал к поляне. Сзади его преследовал косматый кривой мужик с огромными зубами и когтями. Вот под ноги гридню кинулась маленькая сгорбленная старушонка с длиннющими руками. Парень упал, а гнавшийся за ним еретник , подскочив, стал рвать живую, трепещущую плоть. Рудый закричал от боли. Вся нежить, почуяв живую кровь, направилась туда, где слышался крик. Воины, сбросив с себя оцепенение, повскакивали и ринулись за оружием в надежде отбить у жутких пришлецов своего товарища.
- Стоять! – зычно закричал князь. – Или вы не знаете, что круг нарушать нельзя? К Рудому захотели?
- Ему уже не поможешь, - печально проговорил ведун. – А вот остальных от нежити спасти ещё можно.
Несчастный парень очень быстро затих, а стоящие внутри круга люди с ужасом и отвращением наблюдали, как мертвецы, оборотни и прочая нечисть с довольным урчанием разрывает плоть, с хрустом раскусывает кости и, чавкая, поглощает куски тела. Кое- кого из бывалых, матёрых гридней стошнило, кто- то громко, не стесняясь, всхлипнул, другие, словно утопающий за соломинку, хватались за обереги и отчаянно молились светлым богам. Но нежить не могла проникнуть в круг, минуя текучую воду и черту, прорисованную горящей головнёй.
Однако, как ни велики были ужас и отвращение от всего произошедшего, а усталость брала своё. К тому же ничто не может длиться вечно, даже страх. Постепенно люди стали клевать носом, а ближе к полуночи Рюрик велел всем ложиться спать. Поначалу он хотел оставить дозорных, но Сварг его остановил.
- Ни к чему. Плохие люди да лесные звери к нам не подойдут – сам видишь, какая охрана. А вот блазень появиться может. Кто тогда может поручиться, что твои гридни не откроют дорогу нежити сюда, за хранящую нас черту? Лучше я один эту ночь покараулю – больше проку будет.
- Хорошо. Только я с тобой буду. Негоже в карауле в одиночку стоять.
Кудесник ничего не ответил, лишь отвернулся к огню. Когда все улеглись, варяг вновь подсел к нему.
- Скажи мне, дед, почему Ефанда не предупредила меня об опасности. Ведь она чувствовала её. Неужели то, что ожидает меня в Новгороде страшнее ЭТОГО?
Сварг загадочно улыбнулся:
- Но ведь здесь тебе помогли. А ТАМ всё гораздо серьёзней. И потом, не уж- то и впрямь моя внучка никак не пыталась тебя защитить? И ничего не дала тебе с собой?
- Дала, - удивлённо проговорил Рюрик. Нетвёрдыми руками он достал из- за пазухи верёвочку с навязанными на ней хитрыми узлами. Ведун внимательно посмотрел на неё и усмехнулся:
- Наузы . Хорошая вещь. Одно плохо – защитить они могут лишь тебя одного. Если бы я не встал на вашем пути, то сегодняшней ночью ты бы, может, и выжил, а вот дружина твоя… Кто- нибудь видел, как она дала тебе это?
- Нет. Это было утром, ещё в ложнице. Ефанда надела верёвочку мне на шею и тут же велела спрятать под рубаху.
Дед удовлетворённо кивнул:
- Хорошо. Спрячь её и никому, как и доселе, не показывай.
- Вот только кто же это напустил на нас нечисть? – задумчиво проговорил князь. – Не верю я, что всё это случайность.
- А ты сам- то как думаешь? – тяжело вздохнув, спросил Сварг.
- Не уж- то и впрямь Вадим?
- Не один, конечно. Ничего, вскоре сам обо всём узнаешь. А за жену свою не беспокойся. Туда Ольга обещала наведаться. Если и впрямь туго придётся, она и Ефанду, и Любавушку вытащит.
Подбросив в костёр очередную порцию дров, Рюрик задумчиво уставился на огонь. Вскоре все его товарищи уснули, и на поляне наступила тишина. У границ круга больше не видно было непрошеных гостей. Лишь временами из леса выходил кто- нибудь из нежити и пробовал на прочность защиту Сварга. Однако варяг чувствовал – они там, среди деревьев, и не спускают голодного, жадного взгляда с живых. Настораживало то, что вокруг было слишком тихо.
Вдруг Рюрик встрепенулся. Ему послышалось, что кто- то позвал его из леса. Через несколько мгновений крик раздался снова, и уже значительно ближе. Князь вскочил на ноги. Этот голос он узнал бы из тысячи других. Вот снова отчаянный крик резанул уши. Вскоре из- за деревьев выбежала молодая женщина с ребёнком на руках – его жена Ефанда и дочка Любава. Лицо княгини было расцарапано, платье разорвано, а девочка в её объятьях отчаянно плакала. А за ними огромными прыжками гнался свирепый волк. Рюрик рванулся к ним, даже не услышав гневного окрика Сварга, но у самого края поляны остановился. Как Ефанда могла оказаться здесь, да ещё вместе с дочкой? Не раздумывая более, варяг схватился десницей за верёвку с наузами.
В тот же миг видение пропало. Люди по- прежнему спали, костёр всё так же отбрасывал золотые отблески кругом. Лишь старик- чародей, вскочив на ноги, гневно смотрел на князя.
- Ничего, поблазилось, - смущённо сказал Рюрик, возвращаясь на своё место. – Видимо, заснул ненароком.
- Да нет, это тебя Морена с ума свести пыталась. Впредь умнее будь.
Князь вновь присел рядом с костром. Покоя не давая мысль о том, как легко его оказалось обмануть. И ведь знал же, глупец, что не могут они здесь оказаться! Что же случилось?
- Да не кори ты так себя, княже, - вновь подал голос Сварг. – Не своим умом ты думал, когда круг едва не нарушил. Морок твой разум замутил. Даже спрашивать не буду, что ты увидел – понятно, что ничего хорошего. Может, всё- таки поспишь?
Рюрик молча покачал головой. Сварг тяжело вздохнул и подбросил в огонь ещё дров. Вновь наступила тишина. Князь отошёл от костра и поднял глаза к небу. Судя по расположению звёзд, миновало уже больше половины ночи. Наступало самое тёмное время, когда особенно хочется спать, когда нечисть, чувствуя близкий рассвет, входит в особую силу. «Ничего, как- нибудь отобьёмся» - подумал варяг, продолжая рассматривать звёзды. На небе ярко светил Звёздный Мост - путь, по которому рано или поздно пройдёт каждый из ныне живущих, дабы очутиться среди богов в Ирие. Либо кануть в преисподнюю, в царство Морены. Словене считают, что звёзды – души умерших предков, взирающие с небес на своих потомков. Там, среди звёзд, было много друзей и родичей Рюрика, и он надеялся, что когда придёт кон, боги не отвергну его, не сбросят в нижний мир. Участливое подмигивание звёзд подбадривало и успокаивало одновременно. Неожиданно для самого себя князь почувствовал, что безмерно устал. Варяг вновь подсел к костру, и коварная Дрёма, незаметно подкравшись, смежила ему веки блаженным сном.
Меж тем Сварг тоже смотрел на звёзды. В отличие от большинства людей, свет от костра не мешал ему наслаждаться их сиянием. Ведун зрит душой, а от её взора ничто не может утаиться. Старик точно знал, что, несмотря на телесную крепость, земной жизни ему осталось не более года. Звёзды манили его. Их свет согревал душу, как жар костра – тело. Неслышно подкралась усталость. Ну что ж, дело- то стариковское. Сварг даже усмехнулся: надо же, ведуна утомило ночное бдение. Старик подбросил в костёр ещё дров, сел поудобней, опёрся на свой посох. Искры из костра разлетались в разные стороны, будто огненные цветы распускались на горящих углях, или неведомые жар- птицы вырывались из пекла… Кудесник и сам не заметил, как заснул.
Молодой князь проснулся от непонятной, щемящей тревоги. Казалось, что- то страшное, неясное тянулось к нему и его спутникам. Рюрик огляделся. Его люди крепко спали, некоторые из них стонали и метались во сне. Сварг сидел напротив, опершись на свой посох. Несколько мгновений варягу потребовалось для того, чтобы понять, что старик тоже спит. Меж тем костёр уже почти догорел, и над поляной начала сгущаться непроглядная тьма. Рюрик встал, потянулся и нашёл глазами кучу дров для костра. И вдруг спину его будто обожгло холодным огнём. Князь обернулся. У границы круга виднелась женская фигура в белом одеянии.
- Князь! Княже, душа моя! – протянув к нему руки, нежным голосом позвала женщина.
Рюрик ничего не ответил и, отвернувшись к огню, подбросил в него несколько веток. Фигура у края круга отшатнулась, но вскоре приблизилась вновь.
- Что же ты не встречаешь меня, друг мой любезный, или не признал? – ласково проворковал всё тот же голос.
Князь снова не обернулся, лишь рукой нашел под рубахой верёвку с наузами и крепко сжал в кулаке. Хотя разве возможно оберечься от самой Морены, богини смерти?
- Что ж ты, княже? Никак боишься меня? А ведь раньше, кажись, посмелее был.
Не дождавшись ответа, Морена продолжала:
- Как же ты, князь, не уберёг свою жену и дочку? Они ведь сейчас там, в Новгороде, в руках Вадима. Более того, скажу тебе по секрету, недавно боярин просил меня научить его приворотному заклинанию. Для чего ему это, ты не знаешь, варяг?
Рюрик почувствовал, как в груди его поднимается гнев пополам с тревогой. В одном богиня смерти была права – Ефанда и Любава остались там, в Новгороде. Но вот Вадим… Не уж- то и впрямь всё это – его рук дело? Вспомнилось, что раньше, ещё до их с Ефандой свадьбы, боярин ухаживал за его невестой. Но прошло столько времени…
- А может, это именно твоя жена хочет от тебя избавиться? – будто сквозь туман услышал князь голос Морены. – Приворот- то, поди, уже подействовал. Кто знает, на что способна ведунья, чтобы и от постылого мужа отделаться, и княгиней остаться.
- Неправда!
Рюрик вскочил и обернулся к Морене. Глаза их встретились, и варяг почувствовал, что пропал. Вместо глаз, какие должны быть у человека, на прекрасном лице богини смерти были будто две дыры, из которых на князя смотрела кромешная тьма. В один миг тело его одеревенело, потом сделалось податливым и послушным, будто масло, но не ему, а той, что стояла за кругом. Душу, будто паутиной, опутали страх и безысходность. Рюрик с отвращением почувствовал, что с готовностью пойдёт за Мореной куда угодно и сотворит какую угодно мерзость. «От такого чародейства не спасут и наузы» - мелькнула в голове мысль и исчезла. Богиня рассмеялась неприятным каркающим смехом и поманила свою жертву к себе:
- Иди ко мне!
Сам того не желая, князь сделал первый шаг. Прекрасное лицо Морены оплыло, как- то незримо изменилось и стало похоже на череп, обтянутый кожей. Она продолжала манить его костлявой рукой, похожей на скрюченную птичью лапку. Ещё один трудный шаг… Ещё… Неожиданно что- то тяжёлое крепко приласкало Рюрика поперёк спины.
Очнулся варяг на земле. Между ним и страшным видением в развивающихся одеждах стоял Сварг. Рюрик почувствовал, как от пережитого волосы зашевелились на голове, а по спине струится холодный пот. Проведя дрожащей рукой по лицу, князь прошептал:
- Спасибо тебе, старинушка, выручил. Век помнить буду.
Меж тем Сварг, направив в сторону богини свой посох, громко нараспев говорил какие- то непонятные слова, похожие на заклинания. На миг Рюрику показалось, что Морена стала погружаться в землю. В ответ та громко расхохоталась, взмахнула рукой, и земля как будто выплюнула её.
- Жалкий смертный! – прошипела богиня смерти. – И этим ты задумал сразить меня?
Морена воздела руки к небесам, и в её десницу лёг сверкающий ледяной посох. Богиня взмахнула им над головой, и над поляной собрались тучи, а через несколько мгновений на землю упали первые неприятно- колючие снежинки. Сразу стало очень холодно – так холодно, что кровь буквально стыла в жилах.
- Следи за огнём! – крикну чародей враз закоченевшему князю. Сам же он, подняв над головой свою клюку, с мольбой обратился к богам. – Стрибог могучий, разгони тучи чёрные. Сварог- батюшка, помилуй нас. Матушка- сыра земля, не отдай детей своих на поругание.
Сразу после этих слов над поляной как будто встал купол, защитивший людей от снега и холода, а поднявшийся ветер быстро разогнал тучи. Тогда Морена, воткнув свой посох в землю, принялась руками творить кощуны. Прямо из её скрюченных пальцев возник смерч. Разрастаясь и набирая силу, он помчался прямо на людей, минуя зачарованные круги. Однако, напоровшись на выставленный вперёд посох Сварга, смерч рассыпался и пропал без следа. Завизжав от злобы, богиня смерти выхватила из земли посох:
- Умри же, старик, - прокричала она, нацелив его конец в грудь Сварга.
С посоха сорвался луч смертоносного леденящего огня и устремился в старика. Но тут случилось нечто непредвиденное: из глубины ручья, окружавшего поляну, вынырнула прекрасная дева, вся будто сотканная из капелек воды. Именно она приняла в себя мертвящий луч, и, повергнутая им, упала, рассыпавшись миллиадом снежинок. Ручеёк замолчал, превратившись в безжизненный лёд. Злобная тварь за кругом расхохоталась.
В это мгновение Рюрик заметил, что пламя костра стало быстро опадать. Он попытался подбросить ещё дров, но враз ослабевший огонь не мог ухватить подношения. Осмелев, тьма перетекла через край поляны и стала быстро приближаться к людям. Тогда князь, озарённый внезапной мыслью, желая помочь чародею и не дать погаснуть спасительной искре, сорвал с шеи верёвку с наузами и бросил её в костёр. Яркое пламя взметнулось до небес, освещая всё кругом своим божественным светом. Испуганная Морена, закричав и завыв, обратилась вихрем и растворилась в непроглядной тьме. А в небе, у самого края земли, показался алый край покрывала девы Зари.
Поначалу в лесу стояла звенящая тишина. Но вот, разбуженные светом, подали голоса птицы. Вскоре, очнувшись от зачарованного сна, стали просыпаться люди. Оглядывая поле ночной битвы, Сварг криво усмехнулся:
- Ну что, княже. Видать, нынче мы с тобой пережили второе рождение. Вот только медлить тебе и твоей дружине нельзя. Нынче же вы должны быть в Ладоге. Если нет – не быть вам вживе. Морена уже наверняка рассказала всё Вадиму…
- Послушай, дедушка, а может, ни при чём здесь Вадим и зря мы напраслину на него возводим? Едва ли он мог собрать столько нежити, не под силу это смертному. А то, что эта ненавистница тут баяла… Так ей сроду веры не было.
- Да нет, Вадим тут очень даже причём. Жена ему твоя нужна, ради этого он на всё пойдёт. Что же касается Морены… Помнишь, два лета назад боярин привёз девку из хазарскую, подаренную ему, как он сказал, князем Аскольдом? Сразу увёл её в свои палаты и более никому не показывал. Вот это она и была. Роту на верность дал ей Вадим в обмен на обещание отдать ему твою жену и твоё княжество.
- Давно ты об этом знаешь? – мрачно спросил Рюрик.
- Нет. Давеча боги открыли, когда на водной глади ворожил. Боги ведь лишь то нам открывают, что сами нужным считают и лишь тогда, когда захотят. Я, как узнал, сразу поспешил тебе на выручку. За жену и дочку не беспокойся, Ольга к ним отправилась. Если что – она их так спрячет, не то, что Морена – сам Переплут не сыщет. А я нынче же в свою усадьбу вернусь.
- Зачем тебе в усадьбу? Там тебя Вадим враз сыщет. Давай лучше мы тебя в Ладоге укроем.
- Нет, княже. Спасибо, конечно, за приглашение, но в пути я вас только задерживать буду, да и привычней мне дома- то. А насчёт сыщет… - дед плутовато усмехнулся, - ты не беспокойся: усадьба моя окружена особенным охранным заклинанием. Человек с дурными измышлениями ни за что её не найдёт, даже пройдя всего в двух шагах. Но Вадим этого не знает, так что для него я просто исчезну.
- Послушай, старик, я ещё хотел тебя спросить…
- Спрашивай, - согласился дед.
- Та берегиня, что жизнь тебе спасла… Не уж- то всё кончено, и она погибла?
Сварг тихонько рассмеялся.
- Ну что ты, княже, разве можно умертвить то, что от века жило? Вот придёт весна, пробудится от зимней спячки ручеёк, растает, а там, глядишь, и берегиня оживёт. Руки у Морены на неё коротки. А теперь ступай, княже. Глядишь, ещё и свидимся.
Старик, тяжело опираясь на клюку, перешагнул через обе черты, образующие круг, и скрылся в лесу. Варяг какое- то время с грустью смотрел ему в след, гадая, суждено ли им ещё встретиться. Но время терять было нельзя, и Рюрик, обернувшись, обратился к ждавшей его дружине:
- Что ж, други, жизни наши только от нас зависят. Нынче засветло нужно нам быть в Ладоге. Иначе все мы разделим судьбу Рудого. Посему отстающих не ждём и на привалы не останавливаемся.
Напуганным людям не пришлось говорить дважды. Очень скоро кони были осёдланы, следы костра убраны, князь должным образом отблагодарил лесного хозяина за гостеприимство, и вскоре поляна опустела.
Далее:
Глава 04 - Узы
Глава 05 - Соколёнок
Глава 06 - Брат и жених
Глава 07 - Карачун
Глава 08 - Неудавшееся сватовство
Произведение публиковалось в: