Золотая рыбка. 07 - Азиат. Глава 05
Ранее:
06 - Азиат. Глава 04
Пополнив запасы питьевой воды, старик и Азиат покинули, наконец, своё гостеприимное жилище. К тому времени окружающий мир почти полностью вошёл в привычную колею жизни. Вновь поднялась высокая трава, среди которой то тут, то там мелькали каппа, вдали слышался назойливый комариный писк (Учитель сказал, что ходить туда нужно с превеликой осторожностью, ибо комары здесь очень крупные и жадные), а цветочное благоухание так даже возросло – на многих деревьях распустились цветы, пре-красные предвестники плодов.
Вскоре оба путника вышли к зарослям молодого бамбука, и бывший разведчик под руководством японца смастерил себе нож и три десятка стрел – своё первое местное оружие. Между прочим, эту «деревяшечку» после соответствующей обработки огнём не смог разрубить даже топор, которым старик защищался от дзюбоко. Да не то, чтобы разрубить – даже поцарапать изделие ему оказалось не под силу. В общем, придирчивый Азиат остался вполне доволен делом своих рук. Смастерить лук и колчан для стрел и вовсе труда не составило. Плюс несколько хорошо сбалансированных ножей ко всему этому богатству – хоть резать, хоть метать. Учитель снисходительно наблюдал за действиями своего ученика, а время от времени даже давал вполне обоснованные советы.
После создания колюще-режуще-стрелкового вооружения пришёл черёд метательного. Вспомнив детство золотое-беззаботное, бывший разведчик без лишних раздумий смастерил себе пращу – не автомат, конечно, однако при должной сноровке вещь совсем нелишняя. А вскоре поспели для неё снаряды. Кто бы мог подумать, что ими окажутся самые обычные плоды сакуры, в простонародье именуемые вишней? Впрочем, просто вишней назвать ЭТО язык не поворачивался. Довольно крупная ягодка (размером с небольшую сливу), покрытая очень плотной кожурой содержала весьма едкий сок. При ударе кожура лопалась, разбрызгивая своё ядовитое содержимое, способное мгновенно разъесть живую плоть до кости и глубже. Даже если удар не будет смертельным, то боль надолго выведет противника из игры. Главное – успеть выстрелить. Убедиться в эффективности этого вида оружия пришлось довольно скоро, когда в развалинах какой-то деревушки на них напал бакэмоно – довольно жуткое головастое существо с длинными руками, покрытое бурой клочковатой шерстью.
Ну, и последний штрих – силки. Опять же из местных лиан. Важная часть вооружения, между прочим. Охоту ещё никто не отменял, да и от каппа они защищали: оказалось, что эти мелкие ящерки – вампиры. Так что расставлять это нехитрое приспособление (силки, то есть) вокруг места ночёвки стало привычным ритуалом. Зато с утра учитель и его ученик были всегда обеспечены едой.
Однако, как выяснилось, Азиат ещё не в полной мере был ознакомлен со свойства-ми дружелюбной (ну, по крайней мере, полезной) флоры. Следующее открытие было для него в полной мере сногсшибательным. Путешествуя по этому миру японских сказок, старик и его протеже углублялись всё дальше в лес – иногда чахлый, а иногда слишком буйный, но лес. Неожиданно деревья расступились, и оба путника вышли на небольшую по-ляну с низкой травой, посреди которой высилось громадное, кряжистое дерево. Бывший разведчик было недоверчиво приостановился – воспоминание о ветвистом хищнике никак не стиралось. А вот японец радостно улыбнулся и уверенно зашагал вперёд.
- Здравствуй, старый друг! – проговорил он, ласково касаясь шершавого ствола.
Удивительно, дерево загадочно качнуло упругими ветвями, зашуршало зелёной листвой, и сталкер в этом шелесте отчётливо услышал:
- Здравствуй, старый друг.
Бывший разведчик недоверчиво тряхнул головой, прочистил уши и… натолкнулся на весёлый взгляд учителя.
- Нет, малыш, тебе это не послышалось, это дерево действительно разговаривает.
- Разговаривает?
- Да. Его называют Ко-дама. Видишь ли, оно очень старое – ему уже три с полови-ной года. Как ты сам понимаешь, в таких условиях это действительно длинная жизнь.
- Сомневаюсь, что каждое дерево, даже прожив здесь, в Зоне, столько, сколько уда-лось этому, начинает разговаривать.
- Не каждое. Но это – умеет.
Старик вновь повернулся к растению, лбом уткнулся в ствол.
- Что нового под землёй?
- Дракон нашёл ещё одну голову.
- Плохо, очень плохо, - покачал головой дед.
- Дракон велик, а человек слаб, - уверенно проговорил представитель местной флоры.
- Ну, это как сказать, - не согласился японец.
- Я скоро умру, - немного помолчав, прошелестело Ко-дама. – Не переживу следующего Дождя.
- Знаю. Ты уже очень долго живёшь.
- Да. Я буду ждать тебя.
- Я приду, - тихо пообещал старик.
Прощаясь, он ласково погладил шершавый ствол и повернулся к своему ученику. Ни слова не говоря, оба человека покинули поляну. Какое-то время они шли молча, но, наконец, Азиат не выдержал.
- Неужели оно разумно? – прозвучал мучавший его вопрос.
- Думаю, не более, чем любое домашнее либо вынужденное постоянно общаться с человеком животное.
- Но оно говорило, отвечало на вопросы!
- Люди горделиво полагают, будто лишь они наделены разумом. Но это не так. Ду-маю, весь мир вокруг нас разумен, остаётся лишь признать это.
- Демагогия, - дёрнул плечом сталкер.
- Может быть. Что же касается этого дерева, то я его заприметил ещё совсем юным, постоянно приходил сюда, разговаривал с ним. Ко-дама сначала запоминает звуки, слова, потом начинает их воспроизводить, а уже через год-полтора с ним можно разговаривать.
- Откуда же оно знает о том, что твориться под землёй?
- Вода. Наши учёные давно проводят эксперименты с водой. Она, быть может, и не разумна, зато легко впитывает в себя любую информацию. Дерево поглощает воду и усваивает всё, что там есть. Кто же может рассказать, что твориться под землёй лучше, чем дерево?
Бывший разведчик задумался. Разумный мир, говорящее дерево, вода как перенос-чик информации… На ум неожиданно пришло одно далёкое детское воспоминание: деревня, бабушка, невыносимая боль в горле, высокая температура. Бабушка поит его разными отварами, а помимо этого – чистой родниковой водой, над которой перед этим что-то тихо нашёптывала. Неужели прав учитель? Да нет, бред! Или нет? Одно Азиат знал точно – дерево разговаривало. Отвечало на вопросы. Вело разговор. Вывод один – оно и впрямь разумно.
- Оно сказало, что будет ждать тебя. После смерти, что ли?
- Ну да, - улыбнулся старик. – Ничто в этом мире не уходит бесследно. Останется молодая поросль, тело ко-дамы после смерти станет почвой, а знания, хранимые им, с во-дой перейдут другим. И я обязательно узнаю своего друга среди других деревьев.
Сталкер задумался. Иногда учитель казался ему абсолютно, безнадёжно сумасшедшим. Иногда – напротив, кладезем мудрости. При этом различить, где сумасшествие, а где мудрость было, как правило, невозможно. Да и нужно ли? Давным-давно бывший разведчик усвоил одну непреложную истину: не стоит казаться умнее, чем ты есть. Если попадает тебе какая-то необычная информация – не старайся понять и объяснить её. Про-сто прими как данность. А представится случай – используй.
Признаться, Азиату здесь нравилось гораздо больше, чем в Чернобыле, и к чёрту махровый патриотизм! Местные красоты приятно радовали глаз, а запахи – обоняние. Или это и есть истинный патриотизм – когда неполадки в собственной стране, собственном доме гораздо сильнее режут глаз и вызывают отторжение, нежели такие же проблемы в стране чужой? В любом случае, здесь он ощущал себя истинно свободным, а не зависящим от настроения Бармена, от умения быстро и метко стрелять, от придуманной им маскировки… Даже чувствовал бывший разведчик себя здесь намного лучше: сильнее, здоровее и… бесшабашней, что ли? Да, Аномальный дождь поразил его до глубины души, но, если задуматься, чем Выбросы лучше? Только тем, что щадят коренных обитателей Зоны?
А какие чудные тут обитали зверюшки! Когда Азиат впервые увидел нэкомато, всерьёз стал прикидывать, где здесь ближайший водоём – штаны застирать. Ну, на тот случай, если не получиться с собой совладать. В этом почти лысом чудище величиной с овчарку (это если без хвоста!) узнать обычного домашнего мурзика мог только человек с о-о-о-очень большим воображением. А когда это чудо природы вдруг встало на задние лапы, упёршись в землю раздвоенным хвостом… Мама дорогая, она же ростом как раз с человека будет! Не химера, конечно, но всё таки впечатление производит. Благо, в тот раз нэкомата охотилась не на них со стариком, а на всё того же ситяхоко. Ментальный удар, который, судя по всему, успела нанести эта тигрорыба, лишь ненадолго продлил ей жизнь. Схватка между этими двумя была недолгой, но кровопролитной, и вот уже чудо-кошка с довольным урчанием рвёт придушенную жертву, вгрызаясь в ещё тёплую плоть.
Неожиданно послышался писк. Боже всемогущий, да ведь это не просто нэкомата, а нэкомата-мама. Из близлежащих кустов кубарем выкатились три котёнка – покрытых редким коротким пухом клубочка с задранными кверху раздоенными хвостишками. Мать полосовала добычу острыми зубами и длинными когтями, а куски мяса кидала малышам.
- Пойдём отсюда, - тронул за локоть бывшего разведчика японец. – Небезопасно смотреть, как ест нэкомато и её дети.
Да и остальное зверьё своей внушительностью не уступало нэкомато. Смышлёные бакэмоно, внушающий ужас одним своим видом такоро, шустрые капа, огромные квадзу, устрашающие ситяхоко… Даже злобные, безбашенные они не казались такими отталкивающими, как многие мутанты Чернобыля. Быть может, дело лишь в магии самих названий мутантов? Азиат как будто попал в страну своей детской мечты, в страну легенд, преданий седой старины, почти в сказку. Причём японцы не просто давали названия своим «зверюшкам», что называется, с потолка. Те реально были похожи на своих «легендарных» прототипов. Не вполне, конечно, не досконально, но узнаваемо.
Единственные коренные обитатели Фукусимы, вызывающие у бывшего разведчика чувства неограниченной гадливости и потустороннего ужаса, были бусо. Этих в полной мере жутких существ они с учителем встретили в одном из заброшенных посёлков. Увидев парочку вполне человеческих фигур, роящихся среди развалин, старик заметно побледнел и поспешил вместе со своим попутчиком спрятаться в небольшом домике неподалёку. Оттуда сталкер и разглядывал новых монстров. Когда-то они, несомненно, были обычными людьми. Теперь же их лысые головёшки покрывали бесчисленные шрамы, а у некоторых конечности выглядели как протезы. Если сравнивать с Чернобыльской Зоной, то больше всего бусо напоминали зомби, но двигались гораздо грациозней и быстрее, да и по интеллекту значительно их превосходили.
- Запомни, малыш, бусо очень и очень опасны. Они подчиняются только Гению и Дракону. Их нельзя уговорить, разжалобить и очень трудно убить.
- Ничего, - усмехнулся Азиат. – С перебитым позвоночником ещё никто не бегал, а без головы долго не живут.
- Тут ты прав, - улыбнулся шутке ученика японец. – Просто помни, что бусо значительно сильнее обычного человека, а общаются между собой чаще всего мысленно. Они редко убивают, часто забирая пойманных людей с собой. После этого несчастных либо вообще больше никто не видит, либо на одного бусо становится больше. И ещё неизвестно, что хуже.
Вот в этом сталкер был полностью согласен со своим учителем. По крайней мере, ему бы не хотелось превратиться в такое чудовище.
- А кто такие Гений и Дракон? – задал бывший разведчик последний из доступных ему вопросов.
- Это нельзя объяснить, малыш, потому что в это трудно поверить. Это можно только узнать. Ты узнаешь со временем, но не сейчас. Сейчас не время.
После этой встречи Азиат обзавёлся солидным тесачком из всё того же бамбука. На тот случай, если придётся головы рубить.
Однако как всё-таки быстро исчезает с лица земли следы деятельности человека! По словам старика, со времени аварии на АЭС прошло около десяти лет, а здесь уже поднялись настоящие джунгли! Правда, с его же слов, префектура Фукусима была по боль-шей части сельскохозяйственным краем, так что процентное соотношение полей и городов-посёлков было не в пользу последних, но всё-таки…
Местные населённые пункты представляли собой жалкое, убогое зрелище. Ещё бо-лее жалкое, чем города Чернобыля. Оно и понятно: там человек по-настоящему никогда и не покидал обжитые места. Сначала, сразу после аварии, ликвидаторы, потом эти места облюбовали сталкеры, бандиты, за ними потянулись военные, торговцы. Постепенно да-же, можно сказать, сложилась своя инфраструктура. Здесь – не так. Если после аварии кто-то и пытался вернуться, возродить здесь присутствие человека, то эти попытки были безвозвратно оставлены. А творения рук человеческих с каждым годом всё вернее гибнет без душевного тепла. Безобразно дряхлеет, а потом поглощается тем, что «венец эволюции» наивно полагает своим слугой – Природой.
Впрочем, всё это было понятно и совершенно естественно. Напрягало другое - не-вообразимые свалки прямо на улицах. Ржавеющие остовы перевёрнутых машин лежали вперемешку с предметами мебели, обломками домов и всякой рухлядью. Целые груды машин. А однажды, свернув за угол, Азиат увидел прямо посреди городской улицы… Ях-ту! Она лежала на боку, точно поверженный великан, жалобно взирая на мир толстыми линзами иллюминаторов. Боже всемогущий, да что же здесь произошло! До береговой линии метров пятьсот, никак не меньше. Как же эта бандура тут оказалась?
- Как он здесь оказался? – вполголоса спросил сталкер.
Как будто боялся разрушить наваждение. Или разбудить несчастного стареющего гиганта.
- Цунами, - пожав плечами, бесцветным голосом ответил японец.
Сталкер огляделся. Следы давно прошедшего цунами? Что-то такое старик говорил в самом начале. Перевёрнутые автомобили, вывороченные столбы, снесённые дома, слой земли на всём… Вполне может быть. Однако неслабое должно было быть цунами! И ещё один интересный вопрос: оно было до аварии на АЭС или после?
- Пойдём, малыш, - проговорил стари Учитель. – Ты, видимо, не знаешь, что у нас произошло десять лет назад. Я расскажу тебе.
Обосновались они в одно из брошенных домой, на втором этаже. Как обычно, старик при помощи ножа и кремня разжёг костёр – для света, тепла и чтобы ужин приготовить. Сталкер давно уже усвоил – здешние мутанты боятся огня. Все, даже бусо, что, несомненно, было на руку двум путешественникам-экстрималам. Приготовленный по-быстрому нехитрый ужин скоро осел у желудках двух мужчин. Пришло время рассказа, но японец молчал. Вяжущие стены тьмы незаметно обступили город, липкая паутина ти-шины укутала мир своей сетью, душа в зародыше всякую мысль о малейшем звуке. Даже треск огня звучал неестественно, чужеродно, будто извиняясь за собственную природу. Говорить было попросту неловко.
Наконец Учитель глубоко вздохнул и повёл свой рассказ.
- Знаешь, малыш, японца не удивишь землетрясениями и цунами. У нас дети с мо-локом матери впитывают, что нужно делать случае опасности. В школе проводятся специальные уроки. У побережья строятся стены, призванные если не остановить волну, то хотя бы лишить её большей части напора. Дома, а тем более школы строятся так, чтобы выдерживать землетрясения. Но в тот раз ничто не могло помочь. Сначала было землетрясение, а после пришла громадная волна. Она с лёгкостью перемахнула через все препятствия, смела дома, собрала в единую кучу яхты, автомобили, стоящие на приколе катера и ещё многое другое. Говорят, в аэропорту Сендая смыло даже самолёты. Погибших и пропавших без вести было чуть меньше двадцати тысяч.
Азиат честно попытался представить всё то, о чём говорил старик, но не смог. Да и где ему, родному сыну широких украинских степей понять, что такое цунами? Но масштаб давней трагедии всё-таки поражал. Как ни крути, а вода, способная сотворить одно сплошное месиво из катеров, самолётов, автомобилей, домов – страшная сила, с которой необходимо считаться. Что может противопоставить ей слабый, хрупкий человеческий организм?
- Удар стихии повредил Фукусимскую АЭС. Кажется, там начались какие-то неполадки в системе охлаждения. Произошёл взрыв. Реакторы хотели охладить водой, а там течь оказалась, радиоактивная вода пошла в океан. В общем, стала эта территория не только зоной бедствия, но ещё и радиоактивной зоной. Раньше все думали, что такое только у русских возможно, с их несерьёзностью и легкомыслием. А теперь вот думаю – а так ли виноваты были служащие Чернобыльской АЭС? Быть может, лучше было просто не связываться с атомом до тех пор, пока всё досконально не изучили?
Вот здесь бывший разведчик был полностью согласен с рассказчиком.
- До аварии у меня была семья – жена и двое сыновей. Один из них – совсем мальчишка, второй – подросток. Жили мы тогда в городе Окума, но в тот момент меня не было дома, я был в командировке по делам фирмы. Узнав о трагедии, вернулся как только смог. Район бедствия был оцеплен, внутрь никого не пускали. Я прошёл все лагеря беженцев, но своей семьи не нашёл. Не было их и в списках погибших. Лишь моих родителей я смог похоронить честь по чести. Позже, когда правительство разрешило въезд беженцам на заражённую территорию забрать документы и что-то из вещей, я был в собственной квартире. Она осталась совершенно нетронутой, такой же, какой я её оставил. Но моих родных там не было. Я до сих пор время от времени наведываюсь туда. Мне кажется, их души и сейчас живут там и каждый раз искренне радуются моему приходу.
«Ну, ты и мазохист, дед!» - мелькнула у сталкера непрошенная мысль, но, устыдившись собственной убогости, отчаянно покраснела и юркнула куда-то в дебри подсознания.
- Поначалу всё было спокойно, - продолжал своё повествование японец. - Установили Зону отчуждения радиусом 20 километров. Правительство предпринимало какие-то меры для того, чтобы сдержать распространение радиации. Тогда и научились распылять облака, чтобы радиоактивные и кислотные осадки не уходили за пределы Зоны. Территория стала превращаться в замкнутую экосистему. Сразу за границей территории, объяв-ленной заражённой, построили научно-исследовательскую лабораторию для изучения влияния радиации на живую и неживую природу. А позже сюда стали возвращаться люди. Неофициально, конечно. В основном старики, которые хотели дожить остатки своих дней в своём доме. Вот тогда и начались странности. Появились первые мутанты. Стали пропадать люди. Учёные стали находить первые Дары Ками и Ловушки Демонов. Многие погибали. Первый Аномальный Дождь вызвал настоящую панику, хотя ещё и не был так ядовит. Теперь властям волей-неволей приходилось держать Зону под постоянным пристальным вниманием. Её радиус был увеличен до тридцати километров. Всё это старались держать в секрете, но информация как-то просачивалась в большой мир. Сюда стали стекаться авантюристы всех мастей (в основном русские и американцы), и правительство было вынуждено ввести патрулирование территории. А потом появились те, кто, как и я, оказались неразрывно связаны с Зоной. В силу разных причин. Ты, получивший Дар Ками, тоже не можешь отсюда уйти. Но научный городок, в который тебя пригласили, находится внутри заражённой территории. Так что там тебе ничего не угрожает.
Какое-то время Азиат обдумывал слова Учителя. Он не знал, как развивалась Чернобыльская Зона – слишком давно это было, вряд ли остались уже свидетели. Ясно было лишь, что и она не поднялась вдруг, сразу после аварии в том виде, какой её знали сейчас. Но, чёрт побери, почему они такие разные?!
- Ты как-то спрашивал меня, малыш, почему Чернобыль и Фукусима столь разительно отличаются друг от друга, - будто угадав его мысли, проговорил старик. – Не думаю, что кто-то сможет ответить тебе точно. Быть может дело всего лишь в том, что там нет тех животных, что водятся здесь. Или климат другой. Или дело в самом человеке - изменились технологии, расширились знания. Да и земля здешняя насквозь пропитана нашими сказаниями и легендами. А быть может быть, там действуют совсем другие силы, не те, что здесь.
Другие силы? Бывшему разведчику сразу вспомнились байки бывалых сталкеров о Монолите. Кто-то утверждал, что сам видел Монолит, кто-то целенаправленно искал его, кто-то тихонько посмеивался над наивностью веривших во всякие глупости. Но все сходились в мысли, что монолитовцы – крайне неприятные фанатики, от которых следует держаться подальше. Сам Азиат считал россказни о Монолите сказкой для пугливых новичков. Но ведь он и существование Химеры считал таковыми, не так ли?
- Кстати, малыш, у меня есть для тебя подарок.
Японец запустил руку в свой рюкзак и ловко выудил оттуда небольшую ученическую тетрадь.
- Когда-то я от нечего делать составил карту этой местности. Мне она, как ты понимаешь, не слишком нужна. Я и так здесь на память каждый уголок знаю. А вот тебе вполне может пригодиться.
Бывший разведчик с каким-то внутренним благоговением взял в руки драгоценные листочки. Да, это в самом деле была карта – несколько своеобразная, такая, какую может составить лишь дилетант, но всё же вполне читаемая, настоящая карта. Азиат узнавал те места, по которым они шли совсем недавно, просматривал территории, где они ещё не были. Что и говорить, дар старика был поистине бесценным. В глазах отчего-то непривычно защипало.
- Спасибо, Учитель, - искренне поблагодарил сталкер японца.
Итак, их сумбурное путешествие продолжалось. Несколько раз шёл дождь – не та страшная вакханалия, а вполне банальный дождь. По утрам часто стоял туман, а восходящее солнце насквозь прошивало его, безжалостно прибивая к земле. Японец, как и прежде, знакомил своего подопечного с местными особенностями, тот же впитывал его слова, точно губка, а по вечерам при свете костра изучал подаренную карту. Да, учиться у настоящего, живого человека совсем не то, что пытаться разобрать чужие заметки на чужом ПДА. Особенно когда собеседник не пытается ничего скрыть от тебя, отвечает на все вопросы и вполне искренне тебе помогает. В общем, не жизнь, а малина!
Гром грянул с той стороны, откуда Азиат никак не ждал.
-А ты стал много есть, малыш, - во время очередного привала за обедом проговорил старик.
Бывший разведчик замер. Едва ли можно было заподозрить японца в жадности – тогда уж проще было сразу бросить незнакомого путника на съедение сятихоку. Да и большую часть этой еды добыл именно Азиат. Нет, это был явно не тот вариант – глаза Учителя смотрели печально и даже как будто сочувственно.
- В моей стране говорят, что хороший аппетит может быть лишь в здоровом теле, - попытался отшутиться сталкер, но взгляд старика оставался прежним.
- Это не тот случай, - не принимая шутку своего ученика, покачал головой японец. – Ты не думай, я не пытаюсь укорить тебя куском пищи. Напротив, нельзя тебе сейчас ограничивать себя, иначе рискуешь умереть.
Бывший разведчик замер. Теперь-то что произошло? Ему грозит умереть от того, что ешь немного меньше, чем хотелось бы? Абсурд! Азиат хорошо знал, что такое недоедание и даже жестокий голод. В этом нет ничего страшного. Или?..
- Лекарь – хороший дар, - продолжал между тем японец. – Если сразу не убил, защищать будет от яда, радиации, от случайных ран. Старые болезни вылечит. Но у всего – своя цена. Для исцеления силы нужны, а где их взять, как не из еды? Умирают не от само-го лекаря, а от истощения.
Ну вот, снова здорово! Сначала свои гоняли, всё убить пытались. Потом бандиты, мутанты, сама Зона Чернобыльская снизошла, стерва старая. А всех обскакала Фукусима! Ближе остальных к нему подобралась, подлая. «Послушай себя, - послышался голос откуда-то из глубины подсознания. – Ты думаешь о ней, как о живом существе. А она не разумна, то всего лишь кусок заражённой земли, всего-навсего ограниченная территория. Это бред, полный бред!» Конечно, бред, но Азиату отчего-то Зона сейчас казалась разум-ной, более того – своенравной, капризной, взбалмошной бабой, непостоянной, мститель-ной и ревнивой. Однако, если убивает не сам Дар Ками, а истощение, то с этим наверняка можно бороться и, быть может, даже победить?!
- Вот что, малыш! – поднимаясь на ноги, проговорил Учитель. – Есть у меня здесь недалеко одно дело важное. Проводишь?
Вид у него был как у человека, принявшего сложное решение.
Это действительно оказалось недалеко. Уже к полудню следующего дня путники вошли в город. На первый взгляд – ничего примечательного: те же свалки мусора, размётанные домишки, сваленные в кучу автомобили… Но бывший разведчик знал, КУДА они идут. Вернее, догадывался. «Я до сих пор время от времени наведываюсь туда…» Для че-го? Лишний раз посыпать солью кровоточащую рану? Бессмысленная сентиментальность, но не учить же деда жизни, в самом деле. На нём и так лица нет.
По городу они шли в полном молчании. Окружающие их дома близоруко щурились мутнеющими стёклами – разбитые окна можно было увидеть лишь на первых этажах. Забавно, в Чернобыле многоэтажки пялились на мир слепыми глазницами пустых оконных рам. Японец был абсолютно прав – здесь было полно надёжных помещений с прочной дверью и крышей над головой. Главное – не оказаться под дождём прямо посреди джунглей. Вот тогда – беда.
Наконец, они подошли к довольно обшарпанному многоэтажному дому – одному из многих, ничем не выделяющемуся. Но для Учителя он был ЕДИНСТВЕННЫМ, а по-тому легко узнаваемым. Вошли в один из подъездов. Около лестницы, ведущей к верхним этажам, старик замялся.
- Если хочешь, можешь подождать меня здесь, - он махнул рукой в сторону одной из квартир. – Разведи пока костёр, приготовь ужин. Я… я на третьем этаже жил. Пойду, проведаю…
Азиат кивнул. Меньше всего ему хотелось вмешиваться в «дела семейные» своего Учителя. Войдя в указанную квартиру, сталкер прежде всего проверил её на безопасность. Всё было тихо и спокойно. В одной из комнат на полу виднелись явные следы костра. «Ну, вот здесь мы и остановимся», - скидывая с плеч рюкзак, решил бывший разведчик. Развести костёр, пожарить мясо, вскипятить воду, заварить заменяющую чай травяную смесь, разложить постели… Всё это было привычно и особых трудов не доставляло. Время же за нехитрыми делами летело незаметно.
Однако что-то старика слишком уж долго нет. Не случилось бы чего. Движимый чувством долга и привязанностью, Азиат поднялся, зарядил пращу вишнёвой ягодкой и бесшумно скользнул вверх по лестнице. Хочешь – не хочешь, а проследить, чтобы с Учителем ничего дурного не случилось, было нужно.
Поднявшись на третий этаж, сталкер остановился. Призрак детского смеха родившись где-то в глубине, скорее почувствованный, нежели услышанный, прокатился по коридору и, ударившись о грудь пришлица, умер, запутавшись в его слухе. Бывший разведчик вздрогнул. Он знал о подобных местах ещё по опыту первой Зоны, и даже бывал в паре таких мест. Одни говорили, что в них живут призраки прошлого, другие – будто там из разломов земной коры выделяется какая-то дрянь, приводящая к галлюцинациям и умопомешательству. Азиат придерживался второго мнения, а потому не боялся. Главное, головы не терять и не обращать внимания на разные «игры разума». Потому, стиснув зубы и припомнив самую глупую песенку своей молодости (главное – не дать воображению шанс разыграться), сталкер направился вглубь коридора.
Новый слуховой призрак безошибочно привёл его к раскрытой двери одной из квартир. Бывший разведчик скользнул внутрь и застыл, внимательно прислушиваясь. Ти-шина. Ничего примечательного на первый взгляд. Сделав несколько шагов по тому, что когда-то было прихожей, мужчина оказался рядом с проходом на кухню. Выцветшие обои на стенах, старая мебель, слой пыли на предметах интерьера. Закатное солнце, напоследок заглядывая в давно не мытые окна, безжалостно высвечивало нежилую обстановку, игра-ло песчинками пыли, поблескивающими в его луче, и отбрасывало причудливые тени. Тени, бесшумно скользящие по стенам. Азиат заметно напрягся. Насколько можно судить по его прежнему жизненному опыту, подобные движущие тени могли отбрасывать лишь живые существа. Более того, наличие голов и человекообразных конечностей говорило о том, что их обладатели, по крайней мере, схожи с человеком. Бусо? Ещё кто-то не менее неприятный? Неужели учитель и впрямь попал в беду?
Неожиданно одна из теней приблизилась к стене. По некоторым признакам было абсолютно ясно, что это – женщина. Однако сталкер почувствовал, как душа его от ужаса смерзается в плотный ледяной комок – тела, способного эту тень отбрасывать, попросту не было! Призрачный, не услышанный, а скорее почувствованный призрачный смех и тень давно умершего разговора вновь вылетели из квартиры, затерявшись где-то в коридоре. Не в силах совладать с собой, Азиат осторожно заглянул внутрь. Так и есть, в помещении никого нет. Кроме теней. А впрочем… Неожиданно сталкер приметил в самом дальнем, самом тёмном углу жалкую, скорчившуюся фигурку – своего Учителя. Поначалу он был неподвижен и, казалось, сам превратился в предмет интерьера. Бывший разведчик даже забеспокоился – не удар ли хватил старика? Но тут японец шевельнулся, и Азиат пе-ревёл дух. Но, приглядевшись внимательно, сталкер почувствовал, как новая волна удушливого ужаса накрывает его с головой: на лице Учителя угадывалось безмерное, всепоглощающее счастье! Он жадно пожирал глазами бестелесные тени, как будто всем существом стремясь вобрать их в себя. «Когда-то я жил здесь, - вспомнилось Азиату. – У меня была семья – жена и двое сыновей». Сталкер пригляделся повнимательней. В этот момент тени, будто нарочно, сгрудились у стены. А точнее, около низенького стола – будто собираясь пообедать. Их и впрямь было трое – женщина и два мальчика, один выше и шире в плечах (судя по очертаниям, почти совсем мужчина), а второй – порядком меньше. Вон он, беспокойно ёрзает, сидя на пятках. Старик в углу глубоко и горестно вздохнул, с жадной тоской провожая каждое движение теней. Чувствуя себя лишним в этой семейной идиллии, бывший разведчик бесшумно выскользнул из квартиры и спустился на своё прежнее место.
Сказать, что Азиат был удивлён – ничего не сказать. Его состояние можно было скорее назвать близким к шоку. Что это? Галлюцинация? Привидение? Аномалия? Что-то ещё? По крайней мере, в Чернобыле он такого точно не встречал. Но одно бывший разведчик знал точно – свой дальнейший путь он продолжит в одиночку. Это решение, поначалу контузившее микровзрывом в мозгу, постепенно оформлялось, становясь всё твёрже и прозрачней. Прямо как песок, расплавленный ядерным взрывом, превращается в стекло. С чем связаны подобные мысли? Этого Азиат не знал, но чувствовал: принятое решение – единственно верное. Старик достаточно просветил его насчёт здешнего образа жизни, да-же карту вон подарил, а если что не рассказал – придётся узнавать самому. Осталось самое главное, самое сложное – озвучить своё решение.
Японец спустился, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом. Наверное, тени пропали вместе с последними лучами. Учитель казался помолодевшим, сильным и как будто более спокойным. Пока его не было, бывший разведчик разогрел ужин. Трапеза прошла в полном молчании – старик думал о чём-то, доступном лишь ему, Азиат же не знал, с чего начать намеченный разговор. В самом деле, за пару месяцев этот престарелый японец стал ему очень близок, гораздо ближе, нежели раньше были близки его кровные родственники. И вот сейчас ученик должен сказать своему учителю, что покидает его. Какие слова тут можно найти?
- Ты что-то хотел сказать, малыш?
Слова старика дошли до Азиата как сквозь толстый слой ваты. Возможно, даже с некоторым опозданием.
- Да.
Это маленькое слово упало свинцовым шариком, разом переломав все кости его привязанности, заставляя её безмолвно корчиться от боли.
- Я решил продолжить свой путь дальше один.
Ну вот, можно сказать, что хирургическая операция прошла успешно. Орган благополучно ампутирован, хотя место разреза ещё нестерпимо болит. В глазах старика пони-мание и одобрение – лучшая анестезия для тяжелобольного.
- Хорошо, малыш. – Голос Учителя звучал бодро и ласково. - Сейчас ложимся спать, а утром отправишься в путь…
… Проснулся Азиат рано. Утро было чарующе ясным, но в душе плескалась мучительно горькая желчь. Слегка скосив глаза, уткнулся в спину Учителя, занявшего лежанку у противоположной стены. Нет, прощаться, не знать, куда девать руки и глаза, чувствовать во рту распухший, неповоротливый язык – никогда бывший разведчик не любил это-го неловкого момента расставания. А потому уходить надо немедленно. Свернуть плащ-палатку, обуться, взять в руки рюкзак (благо, упаковал ещё с вечера) – и убраться отсюда, пока старик не проснулся.
Лишь только стихли шаги, японец открыл глаза. Нет, в его душе, в отличие от ученика, не было ни мук, ни горечи. Напротив, старик улыбался.
- Удачи тебе, малыш, - прошептал он. – Надеюсь, мой последний дар поможет тебе.
Далее:
08 - Игорь. Глава 01