Легенда о берёзе
Над тихим берегом поник
Нагими ветками тальник.
Лишь кое-где заметит взгляд
Последних листьев жёлтый ряд.
Но дунет ветер от реки
И лёгкими усильями
Сорвёт последние листки...
И с тихим шелестом тоски
Они слетят на гладь реки,
Как мотыльки
С надломленными крыльями.
Морозный ветер распростёр
Вуаль туманную над лугом,
Но светел яркий наш костёр,
Лежим весёлым полукругом
На сене мягком и упругом,
И, отогнав на двадцать миль
«Мышей тоски» и мосек прозы,
Внимаем сладостную быль
О «предсказании берёзы».
Течёт размеренная речь,
И под спокойные цезуры
Так хорошо картошки печь
В золе, свободно, без цензуры.
Это было в седую, далёкую старь,
Позабытую крепко и прочно,
А в котором году - ни один календарь
Не ответит достаточно точно.
При царе ли Горохе, или внуках его,
Или раньше того, или после того -
Этой даты, хоть это и ценно,
Я не знаю, - скажу откровенно.
На зелёных просторах Амурской земли,
От Якутской границы досюда,
Вековые леса, зеленея, росли
На утеху даурского люда.
Рос и дуб, и сосна, и осина, и вяз,
Рос и бархат, и всё, что растёт и сейчас,
Может статься, росли и мимозы...
Только не было белой берёзы.
Упущеньем ли власти сие объяснить,
Иль подрядчики тут сплутовали?
Я не знаю. Начальство об этом спросить
Тоже будет уместно едва ли.
Так иль иначе - не было белых берёз.
Рос березник, но чёрный. И пакостно рос:
Суховатый, согнутый, тщедушный,
Прямо можно сказать - никчемушный.
Но даурам в те старые, древние дни
Чужды были потребности наши:
Ни настойки на почках не знали они
И не знали «берёзовой каши».
Был даурский народ некультурен и груб.
Ел он кашу из разных беспошлинных круп,
Пил изрядно и пива, и ханьши.
(Ибо трезвости не было раньше.)
Так и жили дауры - ни богу свеча,
Ни уряднику - ссудная касса.
Жили, в тьме и невежестве годы влача, -
Некультурная, дикая масса.
Вдруг однажды и видит даурский народ:
У шаманской юрты деревина растёт,
С изумрудного мелкой листвою
И с невиданно белой корою.
«Вот так штука, ребята», - шаман закричал,
Весь посёлок к себе созывая:
«Николи я берёзы допрежь не встречал,
Ан-гляди-ка! Берёза! Большая!
Это что же такое? Зачем и к чему?
И почто? И для ча? Хоть убей, не пойму!
Надо, видно, шаманить. Но раньше,
Дай-ка, паря, полчашечки ханьши!»
Выпил старый шаман. И ещё. И завёл
Песню дикую басом гнусавым,
И пустился плясать, вкруговую пошёл,
Как предписано древним уставом.
И плясал, и скакал, и крутился юлой,
И, хоть стар был, - плясал, как плясун удалой,
Напоследок козою запрыгал,
И упал, и ногами задрыгал.
И, очнувшись, сказал: «Ну, ребята, беда!
Да! Берёза явилась не сдуру!
Скоро белые люди нахлынут сюда
И в кармане притащат культуру!
О, даурский народ, слову правды внемли:
Для любого вершка нашей вольной земли
Знаменует собою берёза
Циркуляров различных полвоза.
Да, пророчит берёза бумажный поток,
Ураган всевозможной бумаги.
Он собой занесёт, словно снежный сугроб,
Все поля, и леса, и овраги!
Планомерных проектов нахлынет поток,
И по всем перекрёсткам таёжных дорог
Забушуют ручьи представлений,
Циркуляров, указов и мнений.
О, даурский народ! Век бумажный идёт!
И поверь ты шаманскому слову:
Собирай-ка манатки, даурский народ,
Удирай подобру, поздорову!»
«Шибко худо!» - воскликнули сотни даур,
Моментально собрались и - марш за Амур!
Перетрусили очень, бедняги,
Перед бурным потоком бумаги!
[1916]
Произведение публиковалось в:
«АМУР. №12». Литературный альманах БГПУ. Благовещенск: 2013