Про Пушкина скажу и про себя
Без поэзии - тоска. Без поэтов скучно мне.
Я и сам Пегаса в мыле часто загонял.
...Я на днях статью прочел о великом Пушкине.
Ничего там нового, правда, не узнал.
Азбучные истины мной и так изучены.
Мол, давил на Пушкина жизни тяжкий пресс.
Цензоры неистовы. И долги замучили.
Был поэт ревнив. Его донимал Дантес.
За границу он хотел. «Стоп!» - жандармы-стервы.
Бенкендорфу лично он далеко не мил.
И обласкан не был он Николаем Первым.
И тираж стихов его лишь в три тыщи был.
Гений - Пушкин! Равных нет - не ищи и не свищи.
Про другое думаю, высказать спешу.
Было ли когда легко хоть кому из пишущих?
Про других не буду я. Про себя скажу:
В трудовой я рос семье. Был чуть-чуть психованный,
Ибо начал чувствовать - с нянечкой беда.
Не было подобия Арины Родионовны.
Никакой и не было няньки никогда.
От Елены (бабушки от моей) Григорьевны
Я ни разу, в общем-то, сказок не слыхал,
Вот и не развился я методом ускоренным,
И мальцом себя в стихах пробовать не стал.
Эх, не навевала мне бабушка сюжетики!
Редко улыбалась нам. Грыз проклятый зоб,
Загрызал... Бессильными оказались медики,
И легла серьезная бабушка во гроб.
...Моя мама в юности на балы не ездила,
Летом с хворостиною уток стерегла.
Не светило яркое ей имен созвездие,
В темноте медвежьего дальнего угла.
И отец, однако, мой не был вхож в салоны.
С публикой богемною не встречался он.
Если и в салоне был : мой батя оный,
Только «пассажирским» лишь звался тот салон.
...Я пришел в редакцию. Был редактор бледен.
Говорили, что старик очень сильно пил.
Так или не этак, но «нас он не заметил,
В гроб сходя», лишь выругал, не благословил,
Я просил вернуть тетрадь со стихами. Тщетно.
Он ее искал. Найдя, морщился, зевал.
Массу общих слов сказал. Ничего конкретно.
Понял я: тетрадь мою он не открывал.
А насчет лицея: с ним тоже не везло мне.
Впрочем, если даже вдруг был лицей открыт,
Ходу не дали бы все ж той моей персоне.
Папа мой не из блатных и не знаменит.
...Помню школу. Курс ее, мягко скажем, спорен.
На уроках знали мы скуку, маету.
«Лишний» нас не волновал человек - Печорин.
Не ценили Чацкого ум и остроту.
Мы стихи, поэзию жутко ненавидели.
Девять глав Онегина, целых девять - стресс!
Слава богу, думали, что нашелся в Питере
С пистолетом умненький дяденька Дантес.
Пушкин прожил тридцать семь. Сделал не на шутку!
Учишь - задыхаешься, словно в горле кость.
А до ста бы дотянул? Аж подумать жутко,
Сколько бы заучивать нам тогда пришлось!
Вызовут к доске - идешь потный и неловкий.
Не слова - мычание извлекаешь ты.
Пробубнишь, как пономарь, чертовы рифмовки.
Не забыть, не сбиться бы - вот мои мечты!
Я поэтов не любил, я поэтов хаял.
Стыдно мне сейчас про то людям рассказать.
Просто удивительно, как пришел к стихам я.
Стал читать и сам теперь пробую писать.
Ну а где пишу? Весь день я кручусь в заботах, но
Если время выдалось, вечером пишу.
Но - отдача малая. Мне бы в отпуск, в Болдино
Дайте ссылку в Болдино лет на пять, прошу!
Дома телевизор, треп, все такое прочее,
Что присуще в принципе вообще семье.
Можно бы, наверное, сочинять и ночью -
Только днем, не выспавшись, как работать мне?
Если бы, устав от дел, я домой пришел,
А меня слуга раздел - было б хорошо!
Глядь на стол, а там - балык, с ягодой вареник.
Мне слуга анисовой двести грамм налил.
Я часок вздремнул, в журнал еду «Современник»,
Где роман последний свой нынче поместил.
Пру в редакцию, как прет, извините, трактор.
В дверь стучать не надо там из последних сил.
Хорошо писать, когда сам себе редактор.
Хорошо писать, когда сам себе кассир.
Я старался бы с пути не сойти на йоту.
Лира - вот мой первый друг. Больше никого.
А какой-нибудь Дантес пакостил бы - к черту!
Слишком много чести, чтоб замечать его.
И меня не любит власть. Власть себя лишь любит.
Лживых, льстивых рифмачей обожает царь.
Я по улице иду, вдруг подходят люди.
«Пишешь честно, - говорят, - так и дальше шпарь!»
Шпарю... Меньше, чем хочу. Стих не для прокормки.
Книжку тонкую издал. Сотня - весь тираж.
Вновь поденщиной займусь. Жить без хлебной корки
Не умею, и купить надо карандаш...
А порой так хочется на плечо гитару
И на двести лет назад в стольный град рвануть.
Там на тройке пронестись с девочками к Яру
Да на бал одним глазком хоть разок взглянуть.
Да найти бы тот салон хорошо, конечно
(душ почувствовать родство, счастья миг вкусить),
Где стихи читает он, сам земной и грешный,
Средь поэтов - божество, лучший на Руси...
1998
Произведение публиковалось в:
"Золотая весна сентября". Стихи и песни. – Свободный, 2004