Глава 1. Дедушкины часы
Внезапно ударили карманные дедушкины часы: три протяжных, басовитых и слегка нетерпеливых сигнала — словно грянула команда или раздалось предупреждение. Все за столом сначала вздрогнули, затем каждый машинально взглянул на свои ручные часы. А Алеша поднял глаза на циферблат в деревянном корпусе на стене: там было 8 часов 23 минуты вечера.
В Алешиных глазах моментально зажегся интерес. Он с нетерпением уставился на неловкие дедушкины пальцы, долго перебиравшие звенья цепочки. Приглушенные, но все же пронзительные сигналы, доносившиеся из глубины кармана, торопили, подстегивали дедушку. Пальцы его неуклюже частили. Наконец, над бортом кармана всплыл серебряный выпуклый краешек, словно всходила полная луна. Вот она вся целиком заблестела на фиолетовой ткани дедушкиной куртки. Дедушка зачерпнул часы-луну ладонью, и серебряный диск затих, успокоился в его руке. С легким воздушным хлопком откинулась вверх матовая крышечка. Ее внутренняя гладь, как зеркало, отразила зеленое свечение циферблата. Золотая секундная стрелка спешила от одного поста к другому в своем круговом обходе.
Похоже, дедушка был озадачен вероломством своих часов: вдруг забили, всех обеспокоили, а затем перешли на нежное, воркующее «ти-ти-ти»... Никто, кроме дедушки и Алеши, не посчитал сигнал вещим, никто из домашних не верил, что дедушкины часы могут бить сами по себе, без завода.
Тогда чем объяснить тот памятный звон, когда они отбили страшное известие? Но все, кроме Алеши, относили тот сигнал к семейной легенде, которой можно верить, а можно и нет. Однажды Алеша задался целью восстановить и утвердить истину, то есть доказать, что легенда — вовсе не легенда, а самый действительный факт. Для этого надо было расспросить всех, кто этот сигнал слышал. Но дедушка про тот случай не рассказывал, и Алеша понимал, что с ним об этом говорить не надо. Допытываться у Юрия было тоже бесполезно: давным-давно, именно в тот момент, он спал. А если бы даже не спал — все равно ничего не мог запомнить: у него был тогда слишком младенческий возраст.
Есть еще мама. Можно направить ее память по обратной дороге, чтобы она снова стала Лидочкой — маленькой девочкой, у которой болят уши. От этого она не спит и беспрестанно плачет. Мама соглашалась «сходить по обратной дороге», но вспоминала совсем не то, что нужно было Алеше для полного торжества истинной правды.
— Ну, мама! — побуждал ее память Алеша. — У тебя болели уши, так? Ты это помнишь?
— О да! — смеялась мама. — Я это очень хорошо помню!
— Ты боялась спать и все время плакала?
— Ну, это я не столько помню, сколько представляю: один знакомый мне мальчик поступал точно так же...
Алеша сделал вид, что не понял маминого намека, и настойчиво продолжал добывать истину по крупицам.
— Бабушка была с тобою и Юрием, — рассказывал он маме. — Тетя Ира пропадала в Городке на заводе, а дедушка...
— ...прибыл с фронта в отпуск на несколько дней,— подсказала мама. — Ох, Алеша, ты утомительно подробен!
— Я хочу, мама, чтобы ты все вспомнила.
— Даже при всей твоей настойчивости я не могу вспомнить того, чего я не помню... Скажи лучше, как ты сам помнишь бабушку?
— Я никак ее не помню, — смущенно признался Алеша.
Вот видишь! А бабушка неотлучно была с тобою во все дни твоего младенчества. Она тебя купала, кормила, водила гулять, рассказывала сказки... А ты ее не запомнил. Обидно, правда?
— Я ее не помню, зато ощущаю...
— Что значит «ощущаешь»?
— Не знаю, как об этом рассказать... Но когда я вижу себя маленьким, вокруг меня все такое ласковое и доброе... Это, наверное, и была бабушка. Она не видится мне, а ощущается... Ну, как все равно, когда купаешься в теплой воде с закрытыми глазами.
— Очень хорошо сравнил, Алеша! — мама погладила сына по голове. — Ты уже многое понимаешь, но еще не все. Я сейчас тебе скажу, а ты запомни... Когда в семье есть любимая легенда, то незачем искать, что в ней правда, а что вымысел. Ты, Алеша, не сомневайся: мы в эту легенду верим! В каждом возрасте по-своему, но верим. Дедушкины часы, конечно, большая загадка для маленьких детей. По себе знаю. Но дедушка сам по себе — большая загадка. Только тут, смотри, не перебери лишку!
Так Алеше и не удалось чего-нибудь прибавить к легенде. Для него она осталась такой, какой знали ее домашние...
Тогда часы зазвонили 28 марта 1943 года, в 14 часов 37 минут. Дедушка сидел в кресле и держал на руках только что уснувшую Лидочку. Сначала он не хотел отзываться на сигнал часов, чтобы не потревожить сон больного ребенка. Он просто удивленно застыл — и все. Часы звонили разливисто и многоголосо. Тоненькие голоса вызванивали непрерывно. Их накрывали звуки по-басистее. А один голос падал редко и тяжело. Другие голоса заливаются, словно чего-то просят и ждут, а этот разбивает их последнюю надежду.
Дедушка начал осторожно приподниматься... Лидочка открыла глаза и спросила: «Что звенит, папа?» — «Часы, Лидочка. Посиди сама, а я посмотрю, в чем там дело». Он переложил Лидочку в кресло, и она, то ли от боли, то ли от печали, вдруг отчаянно закричала. На кухне ее крик услышала бабушка и тут же примчалась в комнату. Дедушка стоял навытяжку, как солдат перед командиром, а на его ладони с печальным надрывом били часы. Красно-желтые вспышки озаряли циферблат и пожарными всполохами отсвечивали на зеркальном глянце крышки.
— Алеша! — закричала бабушка. — Алеша!
Но она звала не дедушку, который тоже был Алешей. Она звала своего сына Алешу. Оба ее сына были на фронте, но она выкрикнула одно имя и не ошиблась.
Через два месяца пришло известие, что «лейтенант ВВС летчик-истребитель Алексей Алексеевич Елистра-тов геройски погиб в неравном воздушном бою».
Каждую весну, 28 марта, в 14 часов 37 минут дедушкины часы напоминают об этом.
На этот раз дедушка, видимо, знал, о чем звонили часы. На его коричневом лице — ни тревоги, ни опасения. Просто задумчивость. Алеша слегка приподнимается на стуле и подается вперед, словно собираясь вглядеться в дедушкины мысли...
Дедушка поворачивается к нему: в глазах заговорщицкий блеск. Он видит нетерпение Алеши и чуть-чуть поддразнивает мальчика. Алеша обиженно надувает губы, но любопытство не покидает его.
Дедушку отпустила серьезность, он опять насмешлив и озороват. Хитрым взглядом он поочередно прицеливается во всех членов Верховного Семейного Совета, выразительно поднимает часы на ладони:
— Они вовремя подсказали: старикам и детям пора на покой... Как думаешь, Алеша?
— Ну, дедушка! — От Алешиной сонливости и следа не осталось, а он напоминает о ней...
Однако дедушка и на самом деле прощается. Алеша поднялся, чтобы укатить его кресло в спальню, но дедушка взглядом остановил внука, сухая и жесткая дедушкина кисть протянулась к дяде Коле. Тот вобрал ее в свою широкую, как лопата, ладонь и вдруг ощутил довольно сильное для немощной руки пожатие. Он с удивлением посмотрел на отца. Дедушка спокойно высвободил руку и подал ее Юрию. Две одинаково узкие, длин-нопалые кисти встретились в крепком взаимном пожатии. Теперь и Юрий с удивлением поглядел на деда.
Папе и маме, как своим, домашним, дедушка просто кивнул. Затем он с какой-то хитринкой оглядел всех и опустил руки на шины колес. Толчок, другой — кресло отъехало от стола. Затем дедушка развернул его боком к сидящим и сам — сам! — погнал к выходу из ^гостиной. И это — после двух лет неподвижности!
Мамины глаза испуганно раскрылись. От сильного волнения она поднесла ко рту два сжатых кулачка и прикусила их. Мужчины были сдержанней в проявлении чувств: они только переглянулись.
Когда дедушкино кресло скрылось за дверью, Алеша сорвался с места...
Далее:
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Произведение публиковалось в:
"Дедушкины часы": повесть - сказка. – Хабаровск : Хабар. кн. изд-во, 1990. – 47 с.