Дед из настоящего. 05 - Углы и пироги
Ранее:
04 - Крестьянская Мадонна
С мостового взгорка как на ладони смотрится их околоток с группой домов, дворов, огородов, отделенный от мира не только забором, но и самим местоположением. Прилепившийся в промежутке между производственной зоной и выездной трассой, он в некоторой степени заслонен воздвигнутой позже автомобильно-мостовою развязкой, и как бы скатывается под нее. Бардин любит ходить на взгорок и глядеть оттуда на ставший родным ему массивчик частной застройки. С этой точки обзора открываются его явные достоинства и запрятанные тайны. Он кажется красивее, чем есть на самом деле. Даже бардинский домишко выступает из зелени с намеком на некое строительное своеобразие. Ему бы крышу повыше и стены поярче, тогда бы можно было спрашивать с него архитектурного стиля. О надстройке пока нечего и думать, а подярчить краской поблекший кирпич можно уже сейчас.
Бардин купил красно-бордовой и белой краски, попросил у Галины Ивановны лестницу и осторожно, чтобы не помять цветник, принялся малярничать. Галина Ивановна поглядела на его труды, принесла плоскогубцы, выдернула гвозди, которыми была приколочена калитка, распахнула ее и торжественно объявила:
- Для тебя, деда, она всегда будет открыта. Заходи, когда пожелаешь. – Немного подумала и добавила: - А для чужого человека щеколду я все-таки набью.
Бардин выкрасил северную и восточную стороны домика, а красить южную и западную перешел в огород к Алтуховым и работал там под молчаливым наблюдением старой матери Галины Ивановны. Сама Галина Ивановна целыми днями пропадала на конюшне, появлялась в обед, чтобы покормить мать. Лера бывала с нею и потому тоже редко заглядывала в огород. А старая женщина, даже уведенная в дом, возвращалась на садовую лавочку и неотрывно следила за неторопливыми движениями рук человека и мерным скольжением валика по стене. Понимала ли она, что перед ней происходит или, завороженная монотонным действием, цепенела в глубоком покое и дремучем воспоминании? Кем она приходилась деду, сложившему это каменное жилище – дочерью или невесткой? Может, она уже и деда не помнила и лишь смутно видела себя молодой и здоровой за тем же занятием, что вершилось сейчас на ее глазах? Бардину не мешало и не раздражало ее неослабевающее внимание, такое же бессознательное, как и внимание младенца. Оно так же не ободряло и не подзадоривало, как не подзадоривает артиста молчащий зритель.
Выкрашенные стены с декоративно обведенными белым контуром брусочками кирпичей, по мнению Бардина, придали его жилищу стиль. Оно уже не смотрелось ни банькой, ни керосиновой лавкой, а тем более складскою постройкой. Оно напоминало собою голландский домик, если бы к нему еще островерхую крышу, покрытую металлочерепицей зеленого цвета. Но это уже как потом выйдет. Вилен Афанасьич оценивающе оглядел свою работу с алтуховского огорода, со своего дворика, с мостового взгорка – и со всех позиций она понравилась. Галина же Ивановна отнеслась к его трудам с большей критичностью.
- Не красна изба углами, а красна пирогами, - сказала она. – Твой дом, деда, не житьем, а музеем пахнет. Небось, пока красил, ни разу супу себе не сварил. Без домашности жизнь в полную меру не будет.
- Зря вы так, Галина Ивановна, - обиделся Бардин. – Как старый геолог скажу вам: под любою сосной мы умеем домашность устроить. Что там суп, лепешки на костре испечем.
- В самый раз про лепешки, - подхватила соседка. – Как испечешь, зови пробу снимать. А на пироги я тебя приглашаю. Дочка, умница, напекла и тоже зовет прийти. Ты не просто сосед, а почти что родственник. Для нас в удовольствие тебя угостить.
Трапезничать устроились в зеленом уголке двора, за воротами и за домом. Казалось бы, укромное местечко, но с моста, без предметных подробностей, его можно было увидеть. Только кому? Единственный наблюдатель сам сейчас разделял застолье. А с подробностями это скромное, однако ж, со значением празднества, чаепитие, легко просматривалось со зворыкинского огорода и поповской галереи. И, как потом выяснилось, свидетели тому были. Но тут уж ничего не поделаешь, от всевидящего соседского ока не скрыться.
Бардин хоть и был желанным для соседей гостем, а все же почетное место за столом было отведено старой матери, родоначальнице семейства. Ее под руки подвели, усадили, заботливо ухаживали, то и дело испрашивая ее желания или мнения. Галина Ивановна, всем говорившая «ты», к матери обращалась на «вы», при этом с внешнего ее облика слетала суровость. Лера смотрела на бабушку с ласковой добротой. Чувствовалась между ними не только родственная, но и духовная близость, а на яву проглядывало бережение и почитание семейством старой родительницы как домашнего бога. Чистые, словно промытые в щелоке, глаза старой женщины светлели в ответ бессознательным, детски сосредоточенным взглядом.
Бардин попробовал пироги с зеленой и сладкой начинкой, выпил две кружки чая и в большом удовольствии похвалил Лерино не по годам зрелое умение, назвав его кулинарным талантом. Девочка польщено зарделась, а ее мать сказала:
- Все таланты моей дочери от того, что не боится работы. А не боится потому, что ухаживает за лошадьми: поит, кормит, чистит, объезжает. Мама, я правильно говорю? – обратилась она за поддержкой к старой женщине. Глаза той залучились живою искрой.
- Я, конечно, постараюсь, чтобы мой дом жилым духом пах, но пирогов не обещаю, - проговорил Бардин.
- И не надо, - откликнулась Галина Ивановна. – Мы тоже не часто пироги печем. А когда затеемся, то и тебя позовем. Верно, мама, позовем нашего дорогого соседа? – вновь обратилась она к старушке. И та снова одобрила ее живою искрой.
- Вообще-то я не пирожница, - рассказывала Галина Ивановна. – Мама бесподобно пекла. Из-за чего мне не было надобности учиться. А потом некогда было. Вот и вышло, что мамино умение, минуя меня, к внучке перелетело. Ну, может, и талант, как ты, дед, говоришь. Не захочет за конями ходить, по бабушкиной дороге пусть идет – на повара, на кондитера выучится. Не буду сбивать. Мама с поварским ремеслом век прожила. По молодости где только не кашеварила – на приисках, лесозаготовках, путине, на пароходах ходила. Разную жизнь видела. А я только при конях. Как с детства пристала, так и не отстала уже. И ведь не то, чтобы жокеем или объездчиком, а так специалист по рационам, кормам, заготовкам, хозяйственным нуждам. Зато со взгляда коня понимаю, что он сейчас есть, чем может стать и как с ним возиться. А ты, деда, что о себе скажешь? – потребовала она откровения от соседа.
- Да, я уж рассказывал, что геологом ходил по тайге, пока все внезапно не прекратилось, и не по моей вине. До пенсии уже, где пришлось, дорабатывал. Сын помог этот домишко купить. Теперь, вот, по вашему совету, жилой дух в нем заводить буду, - невесело сострил Вилен Афанасьич.
- Ты, деда, еще не старый. Пару себе найдешь, - сказала Галина Ивановна. – Та краля, что на рынке (как ты ее - Деревенской мадонной зовешь?), по всем статям не по тебе. Молода, замужем, детей, видать, куча, хозяйство в деревне настоящее, не то, что у нас тут. Этих печатей тебе не сбить – слишком тугой сургуч. Ищи зазнобу своей масти.
- Вы, женщины, не любите вольных птиц. Как завидите свободную пташку, так сразу же кольцевать. А нам, может быть, этого не надо, - улыбнулся Бардин.
- Один хочешь жить?
- По мне в самый раз, как теперь я живу.
- Деда, ты прав. Мама он прав? – обратилась она к старухе. Та ничем не отозвалась. Наверно, устала и отключилась. Но ее дочь не взяла это в расчет.
- Мама не одобряет. Она мудрая женщина. А мне ты холостой больше нравишься, - сказала Галина Ивановна и замолчала.
В образовавшуюся паузу плавно втек медовый голос Антонины Зворыкиной, наблюдавшей застолье из своего огорода.
- Приятного вечера, соседи.
- Тетя Тоня, идите с нами чай пить, - пригласила Лера.
- Если ты серьезно, я позову Павлика, - вдохновилась соседка.
- Только без Павлика! – нажала голосом Алтухова.
Лицо молодой женщины исказилось обидой.
- Что ж вы, Галина Ивановна мужа от жены отделяете, будто мы не пара? – упрекнула она. – Как можно одну половинку звать, а про другую забыть?
- Мы чай пьем, а вы с бутылкой придете, - объяснила Алтухова.
- Кто ж в гости без бутылки идет? – удивилась Антонина.
- У нас закуска не под бутылку.
- Мы и закуску захватим, - пообещала соседка.
- Не переиначивай мне праздник. У себя угощай чем захочешь. А к своим пирогам я спиртного не допущу, - ворчливо произнесла Алтухова.
- Что ж это вы, Галина Ивановна, нас с Павликом за пьяниц почитаете? Когда же вы видели, что мы с Павликом без повода пили и пьяными по усадьбе болтались? Когда мы нашему сынку дурные примеры показывали? – с возмущением начитывала соседка. - А вот вы, Галина Ивановна, своей трезвенностью застолье напрочь уморили. Гость ваш скучает, мать старая вовсе уснула. И спрашивать не надо, по всему видно не одобряет.
- Сгинь с моих глаз, ехида! – взорвалась Алтухова. – Не будет тебя за моим столом! Не выглядывай, не позову!
- А я, Галина Ивановна, на свой праздник вас не позову. Без вас и споем, и спляшем. Еще как весело будет!
- Не взгляну даже на твое веселье, хоть хороводы у себя води, - пообещала, успокаиваясь, Алтухова.
- А если я возьму и позову вас! Что вы на это скажете? – переменила решение Антонина.
- Ничего не скажу. Ботало ты несусветное, - махнула рукой Алтухова.
Видя, что мать остыла, Лера наложила в тарелку горку пирожков и поднесла их к ограде.
- Берите, тетя Тоня, Антошке вашему и вам с дядей Павлом. Без обиды возьмите и на здоровье от нашего семейства.
- И вам на здоровье, без обиды возьму, - жеманно отозвалась Антонина.
Далее:
06 - Внук