17 - Репейники
После изнурительной четырёхлетней войны с фашистами в СССР в первую очередь восстанавливалось разрушенное хозяйство страны, а жильё для населения долго не строилось. В больших городах даже многодетная семья ютилась, как правило, в одной комнате огромной коммунальной квартиры, где одна кухня и один туалет были на пять-шесть хозяев, а точнее на двадцать-тридцать человек. И эти коммуналки десятки лет считались нормой. Типовые блочные дома шестидесятых годов, времён Никиты Хрущёва, позволили быстро расселить людей в отдельные квартиры.
Позже остряки назовут эти пятиэтажки хрущобами, за то что комнаты и кухни в них малогабаритные и пригодны скорее для гостиничного пребывания, чем для семейной жизни. Окажется, что в прихожей шкаф для одежды и обуви поставить негде, в ванной нет места для стиральной машины, а однотипная для больших и малых квартир кухня — «в бедрах тесновата». В домах дореволюционной и довоенной постройки высота стен была не меньше трёх с половиной метров, а в хрущёвских — не больше двух с половиной. В готовом виде невзрачные серые коробки пятиэтажек по высоте казались ниже старых трёхэтажек с башенками на крыше.
Позже пойдут анекдоты про эти типовые пятиэтажные дома: «Хрущёва вовремя сняли,-иначе бы он, после того как совместил туалет с ванной, совместил бы и пол с потолком. Начал же!..»
Однако вопрос экономии времени и материалов стоял на первом месте. К тому же Никита Хрущёв действовал в соответствии с генеральной линией партии, которая обещала приход коммунизма аккурат в тысяча девятьсот восьмидесятом году. Никита Сергеевич был убеждён, что с приходом коммунизма все люди будут питаться в столовых, а бельё стирать в прачечных. Впрочем, если посуда и бельё будут одноразовыми, их вообще не нужно будет ни мыть, ни стирать. При коммунизме никаких домашних забот не предвиделось... Зачем же строить большие кухни и ванные?
Заводской пятиэтажный дом начал заселяться с раннего воскресного утра. Мужчины дружно затаскивали громоздкую и тяжёлую мебель, женщины несли хрупкие бьющиеся предметы и посуду, дети тащили что легче. Гомон и толчея были в каждом подъезде. У большинства новосёлов было радостное, приподнятое настроение. Но попадались и недовольные.
Кто-то был огорчён тем, что его семье достался первый этаж — значит, на площадке ни днём, ни ночью тишины и покоя не будет. Кому-то не нравилось, что все окна квартиры смотрят на запад и солнце в квартире будет только после обеда, а зимой в эти окна будет задувать холодный ветер. Другие сетовали, что окна глядят на юг, значит, летом не спасёшься от жары. Пожилые люди ворчали на непривычно низкие потолки — им в новой квартире было душно и от недостатка воздуха, и от мёртвых бетонных стен.
Вечером взрослые собрались отметить новоселье за наспех накрытыми столами. Дети перезнакомились и бегали друг к дружке посмотреть, кто где живёт и что видно с балкона. Далеко за полночь дом гудел и сотрясался от гомона, песен и плясок новосёлов.
А с понедельника начались привычные трудовые будни. Кто-то ушёл на смену, кто-то принялся расставлять мебель да раскладывать вещи по их новым местам. Стук молотков и визг дрелей разносились из всех окон Через месяц прикола-чивание полок, навешивание гардин, картин, часов и ковров подошли к финишу. В доме наступила относительная тишина.
Тут и выяснилось, что слышимость через полы, потолки и стены такая, что чужие семейные секреты сохраняются только в том случае, если соседи выясняют свои отношения вполголоса или шёпотом при открытых водопроводных кранах в ванной комнате или на кухне. Однако большинство людей привыкли доказывать свою правоту во весь голос. Поэтому окружающие поневоле оказывались в курсе всех соседских дел со всеми вытекающими отсюда досужими домыслами и пересудами. А со временем у жильцов пятиэтажки возникли и другие междусоседские проблемы. И каждый по-своему справлялся с ними. Люди-то все разные!
Поскольку дом был заводским, то, разумеется, большинство его жильцов работали посменно. Вполне понятно, что после ночной смены отдыхать ложились днём. Мужчины спали как убитые, но, издёрганные двойной нагрузкой — на работе и дома, — женщины стали выговаривать друг дружке за нарушение тишины. Начинались женские ссоры со стука шваброй в потолок или стену и заканчивались элементарными оскорблениями с обнародованием всех соседских секретов. Женщины теряли над собой контроль.
Порой следом за ними пускались в выяснение отношений и их защитники — мужья и сыновья. И тогда начиналась многолетняя планомерная война между соседями. В ход шли все подручные средства и полный бойцовский лексикон. Тишины не предвиделось.
И очень редко случалось так, что в подъезде собирались люди, понимающие, что наши квартиры в многоэтажках мало отличаются от коммуналок, что с соседями лучше жить мирно или по крайней мере соблюдать нейтралитет. Понимающие, что больше половины своей жизни мы проводим дома, поэтому неразумно полжизни провести в состоянии войны с соседями.
Это в дореволюционные времена сначала смотрели, кто будет твоим соседом, а потом строили дом. В советское время никто себе соседей не выбирал, их давали вместе с новой квартирой «в нагрузку». Частенько именно этот груз бытовых проблем, которые привносят нам соседи, отравляет наше каждодневное существование.
Произведение публиковалось в:
"Многоэтажные страдания", рассказы из серии «Житейская мозаика». – Благовещенск: РИО, 2011