Скорлупа
Сторож провел меня длинными коридорами в маленькое, заваленное строительным мусором, помещение. Я огляделся — ничего особенного. Комната, как тысячи других, требующих отделки черновых комнат. Розетки и лампочка отсутствовали, торчали только скрученные провода. Стены наспех отштукатурены, кое-где видны были белые мазки малярных кистей. То ли побелку пробовали, но так и не решились побелить, то ли так и надо было. На полу грязный матрац, рядом с ним пепельница — банка из под дешевого кофе. Окно с видом на кирпичную стену дома напротив. Все.
- Не пойму — я пожал плечами, и машинально пальцами нажал на клавишу записи в карманном диктофоне.
- А что понимать? - Сторож тоже пожал плечами, почесал ладонь, затем сунул руку в карман и стал тереть ладонь о край шва:
- Наверное, зарплату дадут.
- Что?
- Да, это я так... А что понимать?
Старик поежился и потоптавшись на месте, начал пятиться к выходу, уже за порогом он быстро отряхнул с себя невидимую и видимую пыль:
- Что объяснять-то? Все приходят и всем объясни? А откуда мне знать, что объяснять-то? Сам я в комнату не лезу, мне эти ваши ксперементы не интересны. Мне платят — я охраняю, кого попало не пущаю. А кому очень надо, те вон, пробираются как-то. Я же сразу предупреждал, что ночью близко сюды подходить не буду. Дохожу до угла и обратно. Посвечу фонариком, если кто есть в комнате, гоню, предупреждаю, но настырные остаются. Обо всем я докладываю, но начальство разве поедет ночью? Эффект не доказан, вот и все.
- Какой эффект?
- Что с ума люди сходют и мрут враз. Вот, кто в комнате заночует, всё, считай покойник.
Я еще раз обежал комнату глазами. Зацепиться не за что.
- Так, что Иван Федорович, говорите, все знают, и все равно сюда идут?
- Идут, идут. А молодежи сколько, даже парами ночуют, все им ошчучений подавай. Правда обычно сбегают до полуночи, жить-то хочеться, да и страшно.
- Интересно. И сколько ж народу за время вашей работы здесь, примерно, прошло?
- Да, и не считал я. Много. Помню, ети, как их, сатанисты первые приходили, гурьбой. Шумели долго. Я милицию вызвал. Поразгоняли их. Правда пока милиция приехала, они там, в комнате, поутихли. Такие все оттуда и вышли, молчат, глаза замороженные. Всего, одна девка, говорят выжила за все время-то.
- А вы откуда знаете, что выжила?
- Да, городок маленький, все все знают. А она из местных была. Потапова Марина.
- Скажите, а когда никого в комнате нет, что-нибудь слышно оттуда, ночью?
- Нет. Как щас все. Тихо, пусто. Ну, пойду я. Тошно мне здесь, как-то.
Старик откашлялся и медленно побрел вдоль коридора.
- Не задерживайтесь вы тут.
- Хорошо, я минут пять тут еще побуду и выйду. Спасибо.
По стене медленно ползла густая тень. Солнце в комнату вряд ли когда заглядывало, да и световой день заканчивался здесь сразу же после обеда.
Я не чувствовал в комнате чего-либо странного. Что впрочем и неудивительно, толстокожий. Все тесты на ясновидение, экстросенсорику и прочую лабудень я завалил с практически нулевыми результатами. Именно поэтому меня оставили в нашем институте исследований паронормальных явлений. Отсутствие результата — тоже результат. Моя невосприимчивость ко всяким «плохим» зонам оказалась очень даже востребованной штукой. Часто бывали случаи, когда мне приходилось выручать моих одаренных товарищей. И если честно, я им не завидовал. В наш век, когда еще никто толком не знает, как пользоваться своими «талантами», да еще вопрос — так ли они нужны? Полезны? И не проклятие ли это злых потусторонних сил? Нет, бедные мои коллеги. Одного Шурика возьми, с его способностями к осознанным сновидениям. Иногда, такого понарассказывает, что волосы дыбом. Он уже несколько раз, чуть не отрывался от своего бренного тела насовсем. Пару раз бывал в коме, да и проявилось это у него после того, как он побывал в клинической смерти. Правда, иногда такие вещи выдает. Вот так, настроится перед сном на человека, и как проснется, может рассказать, что тот делал, чем занимался, пока Шурик его сновидел. А Борис. Тот наш мрачный ясновидец. Предвидит только мелкие пакости. Может, сказать, кто где упадет. На кого, что свалиться. Тоже вопрос — не «каркает» ли сам Борис на всех беду? То что это не гипноз, проверяли. Он записывал в тетрадочке неприятности, которые должны с кем-то произойти, а самому человеку об этом не говорилось. Все сбывалось. Эх.
- Так, я вижу перед собой обычную комнату, черновая отделка, мусор, на полу оставленный кем-то матрац, банка с окурками, окно пластиковое. Так, на подоконнике нацарапано: «Здесь был Вася, Юра, Леся», фантики от конфет, шоколадных. Стеклопакет тройной, трещина в стекле, как вмятина что ли. Не пойму, одна стеклина повреждена или все. На полу много следов, грязь, пакет целлофановый. В углу свалены кирпичи, мешок со шпатлевкой. Стены не изрисованы. Три часа дня, в комнате сумерки.
Пальцы щелкнули кнопку диктофона. Можно идти домой. Вернее в институт, к Шурику. К Александру Игоревичу, моему прямому начальнику. Так, напоследок попробовать сделать фото, хотя снимки вряд ли вообще будут. В таких местах, пленка обычно оказывается засвеченной.
Старик словно ждал меня на выходе из дома. Выжидающе посмотрел в глаза,но не увидев в них чего-то, сразу потерял ко мне интерес.
- Э...как ту девушку, говорите, звали?
- Маринка, Марина Потапова – сердито ответил сторож на мою забывчивость. И замолчал.
Моя уловка не удалась, обычно, за первым вопросом, человек начинал попутно выкладывать еще информацию. Ладно, будем выспрашивать подробно.
- Иван Федорович, а вы не в курсе, как найти эту девушку? Может, адрес знаете?
- Всем вам так и выложи на блюдечке, что да как, да где. Больно мне надо это.
- Понимаю...
Я достал заготовленные сто рублей из кармана. Старик даже не повернул головы в мою сторону. Что ж, прощай ужин, я сделал вид, что нечаянно достал не ту бумажку, и вытащил пятьсот. Старик, так же не поворачиваясь ко мне, привычным жестом ловко смахнул у меня из руки деньги. Деловито сунул руку за пазуху и мне на ладонь легла аккуратная визитка с адресом той девушки. “А есть ли смысл мне к ней ходить?” мелькнула, моя удивленная таким поворотом дел, мысль. Ладно, попытаться надо. А бизнес у сторожа налажен.
В городе была слякоть. И не только на улице, но и в офисе. Все ходили хмурые, зябко кутались в платки, пиджаки и кофты, пили горячий кофе, запах которого все же не перебивал ощущение сырости. Квартиру под офис мы сняли неподалеку от злополучного дома. Надо было максимально, насколько это возможно, разобраться в происходящем. Мы никогда не афишировали свою деятельность, и старались не работать под чьим-либо руководством. Во многом нас выручало обилие псевдоэкстрасенсов и псевдомагов на рынке предложений. Мы были мелкой рыбешкой в этом океане бизнеса, да, и ребята старались не засвечиваться. Вряд ли нас можно было назвать очень сильной командой в плане одаренностей, но у всех нас был одинаково сильный интерес к подобным вещам. Наверное, самым одолеваемым интересом ко всему необычному болел в нашей команде Петр. Он священник, и его мучил вопрос, являлись ли способности людей к врачеванию, ясновидению и тому подобное – Божим даром, или это все происки сатаны? Он часто устраивал дискуссии на этот счет. Особенно когда заметил в себе дар к целительству.
- Вот, скажи, прав я был, когда свою прихожанку излечил? Еще бы недели две прожила от силы, а я ей помог с недугом справиться. И что!
- Что?
- А то, что через месяц она, уверенная в своей крепкой, счастливой семье, узнает, что муж жил с ней из сострадания, а как только узнал, что она здорова, ушел к другой. Сын, попался на воровстве, дочь ушла из дома. Лучше умерла бы счастливая, не ведая горя.
- Во лжи, разве лучше? Ну, умерла бы, а семья все равно бы развалилась. И не кому было бы теперь помогать сыну, ждать непутевую дочь. Да и муж, кто знает, вдруг вернется еще.
- Так вот, и не знаю. А если это я повлиял на её судьбу?
- Много на себя берешь.
- И то верно. Спаси Господи.
Пленка и впрямь вся засвечена. Как всегда всякие световые круги, разводы, трещинки и вмятинки.
Шурик молча прослушал запись. Потом крутанул еще раз, убрав наши со стариком голоса.
- Дело ясное, что дело темное. Фон явно прослеживается аномальный, у меня аж мурашки по коже побежали. И как ты там полтора часа пропадал?
- Ты же знаешь.
- Может позвать Веру? Хотя, вдруг она сегодня в настроении и на нее эта гадость подействует. Знаешь, Валера, идем-ка к той Марине. Хотя... - Шурик задумчиво посмотрел на весеннюю пасмурную погоду за окном: - Нет, иди ты и Вера. А мы с Петром пойдем в тот внутренний дворик, снаружи могут получится снимки окна.
- А что если Петр пойдет со мной? Если девушка пережила что-то страшное, Петр мог бы это уловить, в плане её здоровья.
- Точно! А я что-то сегодня совсем расклеялся, даже голова плохо работает – Шурик пошмыгал носом, достал носовой платок и смачно высморкался.
Я отвернулся, не могу смотреть на подобное, брезгливый, наверное.
- Ладно, пойдешь с Петром к этой девушке. Соберемся в восемь, обмозгуем что к чему. Ну, иди.
- Дай на микрик, этот бизнесмен из меня последнее вытянул.
- Нет, ну, как ты....нет, ну, как так можно работать? Уже с тебя? Деньги? Это нонсенс!
И вправду, обычно я, в отличии от других моих коллег, легко входил в контакт с людьми и обходился “малой” кровью, а тут.
Петр сидел за чаем, и задумчиво хрустел сухариками. Пришлось буквально вытаскивать его из-за стола, нарушая священное время чаепития.
- Ты Валера, не понимаешь! Нельзя так сразу, раз, и прийти непрошеными в гости к человеку. Тем более, что она перенесла травму! И еще хуже, что теперь к ней, из-за дурной славы этой комнаты, приходят посторонние люди, и все выпытывают, выспрашивают. Ну, разве так можно?
- Откуда такая наивность? Если сторож раздает визитки, значит, это бизнес! Значит, дело налажено и у этой девушки уже готов страшный рассказ для любопытных. Я был в этой комнате и хоть бы что.
- Удивил. С твоими-то способностями, вернее отсутствием оного. Не обижайся, это я так.
- Да, ладно. Но комната меня не впечатлила.
Петр медленно собирался.
- Я вот думаю, если она больна, имею ли я право ей помочь? Думаю, должен. Это же нечистое влияние на нее оказано, потустороннее. А потому, надо помочь.
- Угу, если помощь действительно нужна.
По городу мы сориентировались быстро, улицы здесь прямые, и вскоре искомый дом был найден. Дом старый, из красного кирпича, окошки маленькие, зато в каждом окне цветы, преимущественно огненно-рыжая герань. Я сразу же представил себе её горьковатый запах. На скамейке сидели, разом замолчавшие, старушки. Их глазки-бусинки с интересом смотрели на нас, особенно выделяли Петра. Тот даже, не облаченный в сутану, выглядел внушительно.
- Вечер добрый, бабушки.
- Добрый, добрый.
- Не подскажите ли, где...
- Вы к Маринке что ли? Замучили совсем девчонку, совести у вас нет.
- Ладно, пойдем сами поищем – я решительно двинулся в сторону подъезда.
- Идите-идите. Кто ж вам бесплатно даст с ней поговорить, идите. Управы на вас нет.
Мы молча затопали вверх по лестнице. Остановились у обшарпаной и поцарапанной внизу когтями двери, тут же услышав за нею грозное рычание собаки. Несколько предупредительных лаев, и позвякивание ключа, поворачиваемого в замке.
Дверь открыла помятая женщина, видно, что с похмелья, за подол её грязного халата цеплялась маленькая чумазая девочка. Изнутри пахнуло затхлым, вперемешку с перегаром, воздухом.
- Что, к Маринке? Сто рублей... с каждого.
Я молча достал деньги и отдал их женщине. Она так же молча повернулась и, шлепнув ребенка, указала нам на дальнюю комнату:
- Там.
До комнаты нас проводила собака, она поскуливала и жалобно заглядывала в глаза Петру. Потом, услышав вдруг заплакавшего ребенка, резко развернулась и умчалась к нему. Мы зашли в комнату. Сумерки. Поначалу комната казалась пустой. Петр решительно нажал выключатель, вспыхнула лампочка. В самом углу развалившегося дивана полусидела, полулежала худенькая девочка. Её рот был полуоткрыт, глаза пусто смотрели в потолок, руки безвольно раскинуты в разные стороны.
- Что с ней? - невольно вырвалось у меня с языка.
Петр покачал головой, оглядывая истощенного человечка.
- Где она? Где эта девочка?
Он взял её тоненькую ручку с синими прожилками вен, девочка слабо застонала, дрогнули ресницы, потресканные сухие губы выдавили еле слышное: “Нирвана”.
- Ты сможешь ей помочь? Петр?
- Ей – нет. А вот её матери – ответил Петр – и её сестре попробую.
Ушли мы оттуда уже по темноте. В ушах все стоял плач женщины и маленького ребенка. Собака поспешно слизывала соленые слезы с личика девочки, словно нянька, пыталась утешить дитя.
На душе было тошно. Петр хмурился, сжимал губы, потом опять шептал что-то себе под нос. Опять дилема. Петр снял с женщины тягу к пьянству, а она, словно чувствуя это, начала перед нами плакать и жаловаться на жизнь. Оказалось, что она на инвалидности с нерабочей группой, что живет только на свою пенсию. Муж бросил семью сразу после несчастья со старшей дочерью. Женщина с горя запила. И что теперь делать, она не знает. Что боится жить, боится злого, равнодушного шепота рядом живущих людей. Боится смотреть в глаза своих детей. И не знает, как помочь дочке, как вернуть её к жизни.
Поздно вечером все собрались за общим столом в офисе, что был нам и местом проживания в этом городе. Петр все еще приходил в себя, молчал. Разговор начала Вера.
- Это проход! Я это видела! Снаружи, там где эта комната, идет мощное искривление пространства, а трещина проходит где-то рядом с окном. С обеда еще ничего не чувствовалось, но к вечеру - Вера аж раскраснелась от переживаний - стало видно. Даже Шурик уловил. То, с чем мы сталкивались раньше – ерунда – по сравнению с этой комнатой. Здесь разрыв пространства больше. И, кроме того, есть подозрение, что наш мир вытягивается туда.
- Интересно, почему к вечеру все потустороннее начинает набирать силу. Почему ночью с людьми что-то происходит?
- Это только моя гипотеза, но, думаю, ночью человек настраивается на волну этой силы. Этой комнаты.
- Как?
- Может, когда спит – предположил Шурик.
- Неужели все засыпают? Я бы в таком месте не уснул бы.
- Валер, да брось ты, уж кто-кто, а ты бы точно дреманул.
- Точно! Когда люди чего-то долго ждут, они устают и впадают в состояние транса, дремоты, их душа на миг выходит из тела...
- Ага, и тут же затягивается в другой мир.
- Кто знает. А ты Шурик не вздумай туда прогуляться.
Все разом замолчали и посмотрели на Шурика. Вера замахала руками:
- Это рискованно, очень! Не думаю, что людям с экстрасенсорными талантами стоит туда заходить.
- Но нам же надо подумать о том, как закрыть этот тоннель. Маленькие трещинки мы еще сглаживали, а тут, есть вероятность, что скорлупа мира развалится.
- Вначале надо убедиться, что проход увеличивается. И вообще, эта твоя спорная теория. Легче разобраться, что появилось вперед – яйцо или курица.
- Да уж. Если так подумать, почему мы спешим залатать все эти трещинки? Разве, не естественно допустить, что идет преобразование мира и мы попросту мешаем ему вылупиться из яйца.
- Сказанул. Даже если и так. Мир еще не созрел для второго рождения, судя по влиянию на людей таких зон, может получиться выкидыш, вместо рождения. Надо, чтобы люди были готовы к этому.
Петр наконец-то вмешался в дискуссию:
- Если бы вы могли почувствовать то, что стало с той девочкой...вы бы поняли, что наш мир еще нуждается в защите.
- Да, знакомство с Мариной впечатлило. - Я вкратце рассказал о нашем посещении девочки.
- Знаешь, описание девочки мне напоминает последствие наркомании. Такое же безволие, состояние апатии, истощение не только тела, но и души.
- Да, похоже. Только наркотики помедленнее действуют.
- И все-таки, она осталась жива.
- Да, это не жизнь. Грань боли и полного распада личности – Петр глубоко вздохнул:
- Уцепиться не за что, чтобы вытянуть её. Да, и времени у девочки от силы неделя.
- Надо еще подумать, как мы можем закрыть этот проем. Как?
- Надо. Подумаем. А сейчас все, уже три часа ночи. - Шурик встал из-за стола, закрыл крышку ноутбука и, пожелав всем приятных сновидений, направился спать.
Следующие два дня мы просто наблюдали. Вечером в город приехал Борис, был хмурым и неразговорчивым. В странную комнату идти отказался, как и посмотреть на неё со стороны. На следующее утро, собрав всех нас в зале, сообщил решение руководства – немедленно покинуть город всем, кроме меня.
- Хорошо, Валера, что никто кроме тебя из наших так и не побывал там. Иначе, кто знает, как отреагировала бы комната. Последние эксперименты показали, что “одаренные” люди легко проделывают брешь. И слишком сложно восстановить баланс после их работы. Вмешательство других экстрасенсов только усугубляет картину.
Утро выдалось солнечным. Борис похлопал меня по плечу и, пожелав удачи, запрыгнул на подножку отходящего поезда. Я проводил мелькающие перед глазами вагоны и медленно побрел на троллейбусную остановку.
В офисе было как-то не по себе, не хватало присутствия людей. Для меня одного четырехкомнатная квартира была слишком просторной. Хотелось есть. В холодильнике было полно продуктов, да и денег мне оставили. Неизвестно еще сколько здесь я проторчу. Странно, вчера говорили об одном, строили планы, а теперь все перевернулось с ног на голову, и вот, я один. Осталось проверить кое-что. Мне было не по себе от того, что предстояло сделать, но так было надо.
По телевизору опять говорили про выборы, на каждом канале все еще поддерживалась сказка про народное правление. Оставалось ждать. Ничего не делать, только ждать.
На седьмой день я решил навестить Марину. Я знал, что там увижу, Борис не ошибся. У подъезда собралась большая толпа людей, рядом с дверью стояла крышка гроба. Заходить в квартиру я не стал. Вышел на улицу, закурил. Ко мне подошел какой-то мужчина, попросил прикурить. Стояли рядом, молчали.
- Отмучилась девчонка.
- Да. Жалко, совсем ребенок.
- Видели её?
- Видел. Знакомый лечить пробовал, не помогло.
- А...а я решил, что вы из тех, любопытных.
- Есть частично. Все не пойму почему она одна из всех выдержала так долго. Может и не в комнате дело?
- Как не в комнате? В ней проклятой семьнадцать человек сгинуло. Думаете, почему тут так много народа, это все родители и родственники тех, кого та комната к себе забрала.
- А есть тут кто-нибудь из тех, кто хорошо знал умершую?
- Да, вон Аленка, они дружили вроде бы.
- Ясно.
- А вам зачем?
- Долго объяснять.
- А ну ладно. - мужчина выкинул окурок и пошел в сторону кучки людей.
А я направился к указанной девушке.
- Здравствуйте, можно вас на пару слов.
Девушка удивленно посмотрела на меня и кивнула головой:
- Вы про Марину? Журналист?
- Не журналист, скорее исследователь. Странная история.
- Да. О нашем городе из-за этого случая столько всего понаписали, и хоть бы где правда мелькнула.
- Так всегда. Одни преувеличивают, другие преуменьшают. А вы хорошо Марину знали?
- Да, как сказать, учились в одном классе.
- Как Марина оказалась в этой комнате знаете?
- Она в ту комнату просто за компанию пошла. Как раз Мишке Кустову, однокласнику, родители эту комнату купили. Вот ребята и отмечали небольшой компанией. Я тоже ходила, но не надолго. Щас вспоминаю, аж мурашки бегут. Хорошо что не осталась.
- Хорошо. Кто бы мне сейчас рассказывал про Марину. Может замечала в ней какие-нибудь способности, вроде экстрасенсорных?
- Способностей? Да, как сказать. У нас в школе многие потусторонним интересуется. Даже секты всякие появились – готы, сатанисты. А Марина.... Ну, она любила духов вызывать, разговаривать с ними. Знаете такое, круг рисуешь, буквы и цифры по кругу пишешь, потом нитку с иголкой в центр ставишь и спрашиваешь о чем угодно. У нее получалось. Ответы всегда совпадали. Вы не верите?
- Верю.
Еще как верю, думал я, глядя на плачущую мать, которая вышла следом за гробом. Как-то теперь ей надо жить и вытаскивать себя и младшую дочь из той ямы, куда завело пьянство.
Ко мне подошла одна из бабушек, видимо признала:
- Пожертвуйте хоть немного на похороны, ей-то теперь как. И пить она завязала.
Оставив себе на обратную дорогу, остальное я положил в общую людскую копилку.
Вечером я собрал вещи и занес ключ хозяйке. Надо было сделать последнее, то, что могло окончательно рассеять или подтвердить гипотезу, рассказанную мне Борисом.
Сторож уже ждал меня.
- Ох, не ожидал я, что вы такое решите. Может, одумаетесь? А деньги заберите обратно, я грех на душу брать не собираюсь.
- Да, ничего, Иван Федорович, не переживайте. Завтра я выйду оттуда, какой и зашел. На меня такие дела не действуют.
- Все так говорят. А ты, дурак, проверить решил.
- Одеяло принесли?
- Бери уже. А так, я тебя не видел. Эх.
В комнате было темно. Я зажег свечку и постелил себе на матрац одеяло. Благо, что дом отапливали, хоть и со сдачей дома что-то не торопились. Пощелкал семечки, покурил, тишина и только. Страха не было. Уже начал было дремать, так разбудил Иван Федорович, который крикнул, стоя в конце коридора:
- Эй, живой еще? Может, хватит дурить, выходи!
- Утром выйду, а щас посплю чуток. Все нормально, идите.
- Ээээ, дурная башка. - старик пошаркал прочь.
Не помню, как я уснул, но проснулся от того, что солнечный свет падал мне прямо на лицо. Значит, заглядывает солнышко. Хоть ненадолго, но есть.
Я огляделся, все как было. Эх, кофейку бы.
- Живой?
В комнату просунулась голова сторожа.
- Прям непробиваемый.
- Все, дедушка, больше тут чудес не будет, закончились.
- Эт-ты, как в сказке, небось всех чертей в котомку к себе запрятал. - старик с интересом покосился на мою спортивную сумку.
- Нет тут чертей, и не будет.
- Ну, пойдем, пойдем, я тебе кофью налью, горячего, с пирожками, бабка моя настряпала.
Уже сидя в купе я все думал о произошедшем. Видимо и вправду, Марина обладала мощным талантом, силой, что пробила брешь, закрывшуюся только со смертью девушки. Выходит, своей тягой к неведомому, мы сами часто рушили стены навстречу тому, чего до сих пор не знаем. Когда-нибудь нам все-таки придется столкнуться с потусторонним миром, что ждет нас за пределами нашей скорлупы. И дай Бог, чтобы к тому времени мы были готовы к этому.
Произведение публиковалось в:
proza.ru