Капитан
Если бы он вышел рано утром, то снег хрустел бы у него пол ногами, этот, пожалуй, последний весенний снег. Можно было бы с любовью потоптаться по нему, вслушиваясь в шуршащие опенки хруста, чтобы потом, в море, когда-нибудь непроизвольно вспомнить об этом, как о чем-то земном, хорошем и близком. Потому что вернутся они в ноябре и, наверное, в уже снежное, хрусткое, солнечное утро. Но сейчас была середина дня, а под ногами - размешанная и взбитая сотнями ног талая хлябь.
На остановке такси, съежившись под сыплющимся мокрым снегом, перетаптывалось много народа. Из пивбара, что напротив, подходили все новые группки. Варзу-гин направился к автобусной остановке, но тут из подворотни бойко вырулил частник, плеснув снежной жижей из-под колес ему на брюки. Выругавшись, помахал рукой и сгримасничал: мол, подвези. «Москвич» затормозил, прижимаясь к бордюру. Сзади бежали еще желающие, Варзу-гин поспешил быть первым.
- Прости, брат, - сказал водитель.
- Ничего. Мне на Чуркин, если по пути.
- Хоккей смотрел?
- Нет.
- Хорошая игра была. Лебедев молодец!
- Да, - сказал Варзугин. - Но на коньках неважно стоит. Как-то вразмашку бегает. - А сам подумал, что теперь из вежливости придется болтать.
Вчера его рано утром вызвали в отдел кадров. Заведующий сектором штурманов и радистов, седой и хитрый Гордиенко, встретил его вечной профессионально-радушной улыбкой:
- В море хочешь?
- Я в отгулах.
- Отзовем.
- Старики собирались приехать, и вообще - хоть одно лето побуду на берегу.
- «Дальневосточный» на обратном пути из Канады будет к вам спускаться. Редисочку там, лучок, эти... ананасы...
- Нет, я настроился на лето. У меня свои планы. Горлиенко сделал печальные взгляд, укоризненно закачал головой и ехидно произнес:
- Пла-аны... Что, думаешь, не знаю, что уже месяц курсы шоферов-любителей посещаешь? Очередь на авто подходит? Любительские права на капитански)! мостик размениваешь?!
Варзугин грубить не любил, а потому промолчал. Он подошел к телефону и набрал номер капитана-дублера флотилии.
- Здравствуйте, Сергей Иванович. Это Варзугин.
- Здравствуй, Станислав Павлович. Ты в курсе? Гордиенко все тебе рассказал?
- Почти.
- Артюхов уходит. Ты у меня был на примете. Ведь ты у него в позапрошлом году старпомом ходил, а команда старая почти, говорю о матросах, мотористах... Так что принимай скорее. Регистру сдали, девиацию прошли. - И уже другим голосом: - Дня через четыре выйти надо.
- Хорошо. Только условие одно.
- Ну... Палыч! Еще капитаном не стал, а уже условие...
- Разведчиком не буду.
Капитан-дублер замолчал. В телефонной трубке четко стал слышен стук пишущей машинки.
- Это мы решим, Станислав Павлович.
- Двадцать восьмой с сорок пятым ушли же в развежку. Пусть и остаются разведчиками.
- Сидорыч обидится, - вставил реплику Гордиенкю.
- Посмотрим первый месяц, Палыч. Как охота поой-дет, - сказал Сергей Иванович. - Да, к вечеру, надеюось, все уладите с Артюховым и зайдете ко мне.
- Хорошо, - сказал Варзугин и положил трубку.
- Варзугин, тебе сколько лет?
Он посмотрел на Гордиенко и усмехнулся.
- Знаю, знаю, конечно. Двадцать девять... И ерепениипь-ся. На китобоец капитаном назначают. В двадцать девяять! Другой бы... И за что ты меня не любишь, Варзугин?
- Сорок седьмой где стоит?
- На Мальцевской. Но Артюхов сейчас подойдет. Присаживайся. Только не кури... Э, черт! Забыл, ты же не куришь.
- Кто гарпунер?
- Жуков. Он в том году ходил... Года на три тебя старше, - добавил Гордиенко.
- Выходит, он и охотиться-то не охотился. Сорок седьмой весь рейс по океану рыскал.
- Да и этот рейс навряд ли поохотитесь: сколько я помню - сорок седьмой всегда был в разведке. Но ты дави, Варзугин. - - Гордиенко замолчал, разыскивая на столе нужные бумаги. -- Вот и приказ готов уже. Знал, что не откажешься, - снова заговорил он. - А по мне так лучше будет, если в разведке путину проходишь. Пообвыкся бы с командой, с капитанством, обрел бы эту, как ее... уверенность, как сейчас говорят. А на следующий год и рванул бы... - Он взглянул на Варзугина и осекся. - Извини. Как бежит время. Почти десять лет прошло, как увиделись впервые. Молодой колючий штурман в курсантском бушлате... - Гордиенко улыбнулся. - Теперь тоже молодой колючий капитан - что тебя учить! Тебе виднее. - Он повернул голову в сторону открывшейся двери. - А вот и Артюхов...
Хозяин машины рассказывал о вчерашнем матче. Варзугин неопределенно поддакивал. У виадука попросил остановиться. Неловко сунул ему рубль, который тот взял незаметным заученным движением.
Вокруг небольшого островка-пирса сгрудилось около десятка китобойцев. Чистые, после ремонта, мокро блестящие от снега, гордо задравшие вверх острые носы с зачехленными пушками, они наполняли тусклый день светлым и радостным ожиданием.
Сорок седьмой стоял у самой стенки, первым бортом, - он грузился продуктами. На палубе - беспорядочный штабель ящиков с минеральной водой. Артельщик царапал карандашом в блоклоте и перебрасывался словами с молодым, похожим на девушку, парнем. Затем парень поднял на руки ящик с бутылками и, стуча по нему коленками, неловко понес его вверх но трапу.
Варзугин взбежал по сырым сходням на судно.
- Обождите, - остановил он парня. - Куда несете?
- Как куда? - парень недоуменно посмотрел на него.
- В каюту.
- Поставьте обратно.
- Не понял.
- Я вам говорю: поставьте, - повторил Варзугин и спросил артельщика: - Где второй помощник'.'
- Только что уехал за картофелем.
- Брезент-то хоть захватили?.. - И сразу еще вопрос:
- Где вахтенный?
- Его второй с собой взял. Я пока за него.
- Вот что, Чиркин, воду никому пока не давать. Кому не хватит потом - будут ворчать.
- Я же отмечаю, - пробурчал Чиркин.
- Старпом у себя?
Белесый, с близко посаженными голубыми глазами, всегда как будто исчислявший что-то про себя, Чиркин замялся и неопределенно произнес:
- Кажется
«Пьяный, наверно, - подумал Варзугин. - Придется ругаться».
Старпом был из бывших военморов, которые почему-то увольняются в запас по тем или иным причинам. Они обычно приходят в рыболовное или торговое управление и работают на подмене. То есть заменяют комсостав на берегу во время отпусков, несут службу, следят за ремонтом. Так же постоянно следят за собой с подчеркнутым вниманием: носят форму, белую рубашку, галстук, блестящую обувь, но у них есть один недостаток - тихое пьянство. Иногда их одолевает тоска по морю. Они бросают пить, становятся деловитыми и устремленными. Готовятся идти в рейс, о чем заверяют Гордиенко и экипаж. Гордиенко дает им «добро», заранее зная, что все это пустые хлопоты. Правда, бывают исключения. Но очень редко.
В каюте старпома повисла сухая жаркая духота. Варзугин выключил электропечку и подошел к столу, на котором среди стаканов и колбасных обрезков были разложены вахтенные журналы. Записей в них с утра никаких не было. Он шагнул к кровати и отдернул занавеску. Старпом спал одетый, в тщательно отглаженной штурманке, с повязкой вахтенного штурмана на рукаве.
Постучавшись, Варзугин вошел в каюту, где жили радист и третий штурман. На диване сидел тот самый парень, которому Варзугин не разрешил взять минеральную воду. Он посмотрел на вошедшего и обиженно скривил губы. Сидевший за столом оглянулся, и Варзугин увидел добродушное округлое лицо, редкий пушок первых усов над шевелившимся пухлым ртом: сидевший пронумеровывал страницы вахтенных журналов. «Третий», - подумал Варзугин. Они молчали. Варзугин подождал, пока сидевший закончил нумеровать очередной журнал, и сказал:
- Давайте знакомиться. Я ваш новый капитан, Варзугин Станислав Павлович.
Диванные пружины скрипнули. Сидевший за столом тоже встал.
- Скворечников Владимир, - сказал парень. -- Начальник радиостанции.
- Пушкарев Евгений Николаевич, - степенно проговорил нумеровавший. - Третий штурман. После училища.
- Где учились?
- В Ростове.
- Родились тоже на Западе?
- Да, в Саратовской области.
«Из села, по-видимому», - подумал Варзугин, но спрашивать не стат.
- На китобойце впервые, разумеется?
- Второй месяп.
- Навигационные предупреждения получили, карты откорректировали?
-Да.
- Шлюпочные компасы, часы, хронометр - проверены?
- Неделю назад привез из ремонта.
- В общем, наводите порядок в картах, закупайте канцелярские товары, не забудьте заверить журналы. - Варзугин кивнул на журнальную кипу. - Что не ясно - обращайтесь ко мне. Да, паспорта все сдали?
- Нет еще.
- Нужно строго спрашивать, - Варзугин нахмурился. - Напишите серьезное объявление. В понедельник всех не
сдавших направляйте ко мне. Во вторник мы должны выйти. - Он повернулся к радисту: - А вы как, Владимир... Владимир?..
- Алексеевич, -- ответил Скворечников. -- Вторую путину пойду. А'учился в Находке.
- И в том году на этом были?
- Нет, на двадцать девятом.
- Регистру как сдали?
- Все без замечаний.
- Аккумуляторов для радиобуев достаточно? С ними же всегда туговато.
- Четыре комплекта всего. Обещали в море подбросить.
- М-да... Гиросферу меняли?
- Вообще новый гирокомпас установили.
- В понедельник утром включите. После обеда пойдем в рейд к танкеру за топливом. Выскочим в залив, покрутимся, возьмем поправку у магнитного компаса.
Уже брали, когда ходили на девиацию, -- сказал третий.
- Тем лучше. Может, изменилась. И еще, Владимир Алексеевич, позвоните пограничникам и узнайте, на какой частоте они дежурят. Они ее меняют часто. А то «добро» на выход не получим.
- Все понял, - кивнул головой Скворечников. Варзугин вспомнил о старпоме и поморщился:
- Евгений Николаевич, - обратился он к третьему,
- возьмите у старпома в каюте вахтенные журналы, ключи, снимите с него повязку, короче, примите вахту. Он пьян.
- Есть, принять вахту! - по-военному ответил Пушкарев.
- Откройте у него в каюте иллюминатор, там дышать нечем. А дверь закройте на ключ: могут прийти not трон-ние. Только один ключ оставьте ему на столе, чтобы выбрался, когда проспится. - Он взялся за дверную ручку. - Как только придет машина с продуктами, то второй помощник пусть зайдет ко мне. - Варзугин вышел в коридор и, прежде чем закрыть дверь, сказал Скворечникову:
- Воду можно будет взять после распоряжения второго помощника. Сколько - мы согласуем. Во всем должен быть порядок флотский. Я педант в этом деле, - и он улыбнулся.
В каюте было слышно, как взревел рейсовый катер, отправляясь через бухту в центр города, как заработала его машина и забурлила вода под винтом, как он, разворачиваясь, с шуршанием резал носом водную гладь; потом китобоец плавно закачался на волнах, поднятых катером, чуть потрескивая натянутыми канатами.
Варзутин сидел в кресле и просматривал судовую роль, еще вчерне написанную карандашом, выискивая знакомые имена. Около половины команды он знал. Состав палубной команды был тот же, что и при нем. То, что он их знал, было хорошо. Но еще лучше было бы, если б он их видел во время охоты, когда от слаженности действий команды во время обработки убитого кита, скорости установки его «на флаг» зависит окончательный успех охоты. Он не знал, кто из них излишне ленив и попал на разведчик специально, - благо никаких промысловых забот, ни тебе ночных ремонтных работ, ибо днем охотиться надо, ни излишне!! ругани, - а кто попал волей случая, обтерся, свыкся с командой, судно стало родным и близким, и уходить не хочется. А кто-то из них совсем на боевых китобойцах не был. И их придется по ходу действия обучать. Ох и трудно будет первый месяц! А вдруг все-таки пошлют в разведку? Но он ни в какую. Нет.
О!) подумал, что надо будет спросить о радисте. Почему он ушел с двадцать девятого? Начальник радиостанции... Ох и звонкая должность падает на них сразу после училища, а вместе с ней и ответственность. Когда-то их было двое на китобойцах - радист и навигатор. Делили обязанности, - как правило, один из них был опытный. Было легче поломки устранять, учили друг друга. Но потом модно стало сокращать, совмещать... И вот теперь один - да еще если первый самостоятельный рейс. И должность - начальник радиостанции... И досталось ему, конечно, на двадцать девятом от Байкалова.
Варзугин нашел в судовой роли фамилию Скворечни-кова и посмотрел, откуда тот родом. Скворечников, как и Варзугин, родился в Забайкалье.
За десять лет, проведенных на китобойном флоте, Варзугин обратил внимание на странную закономерность: среди моряков молодою поколения самыми надежными, исполнительными, скромными и не ропщущими на лишения и трудности становились парни из далеко не близких от моря мест, А юноши из портовых городов, как он думал, слишком рано были избалованы морем. Они мечтали о сплошной загранице, об уютных каютах, где пахнет хорошим табаком и цитрусами, о погрузке в Мельбурне с последующим заходом в Веллингтон, о радостном ресторанном кутеже по приходе. Зачастую они росли без отцов, которые большую часть жизни проводили в море. И они слишком рано начинали позволять себе то, о чем их отцы в таком же возрасте не думали. Поступив не в то училище, они хныкали, пока учились; на распределении лихорадочно метались при выборе управления, а попав на китобоец или, что для них было еще хуже, на рыболовный траулер или сейнер, кое-как отрабатывали три года и, так и не продвинувшись, все теми же третьими штурманами уходили в пароходство, если их туда брали, или пристраивались на берегу, меняли профессию, а порой становились вечными подменщиками.
Судно нежно застучало кранцами о борт соседнего. Правильный овал ненастного неба за иллюминатором задергался вверх-вниз. На стол упало несколько мигнувших снежинок. Это рядом прошел очередной пассажирский катер. Варзугин встал, задраил иллюминатор и вышел узнать, не приехала ли машина с продуктами.
К вечеру, запинаясь лакированными туфлями о комингс, к нему в каюту ввалился старпом. Его красное лицо окаймляли седые баки, еще более подчеркивающие нездоровую красноту отвислых щек, просвечивающих паутинкой сизых прожилок. В углах рта засохла белая накипь.
«Зачем я приказал оставить ключ, - подумал с горечью Варзугин. - Он уже успел по новой напиться».
Старпом стоял у открытой двери, держась за нее на всякий случай.
- К черту! - прохрипел он. - Зачем меня закрыли?
- Зачем вы снова напились?
- Я просто отдыхал, - качнулся старпом. И внезапно прокричал: - Надо было разбудить!
- Вы что, кричать сюда пришли?
- Надо было разбудить и объяснить! Вы не уважаете старых моряков!
- О каком уважении может идти речь, - тихо, тщательно выговаривая каждое слово, произнес Варзугин. - Судно на отходе, работы по горло, а вахтенный штурман пьяный спит в каюте. Обутый! - Последнее он тоже прокричал. - Какой пример молодым подаете! Человек только с училища пришел и видит такого моряка. И кого? Ста-а-аршего помощника капитана! Вы экипаж уважайте, а потом себя!
- Ты меня не учи в море уходить. Я уходил, когда ты у себя в пеленках море делал!
«Специально и дверь не закрыл, чтоб другие слышали», - подумал Варзугин. Он вдруг успокоился. Он понял, что старпом этот в море уже не пойдет. С ним, по крайней мере. Придется в понедельник утром садиться верхом на Гордиенко и не слезать, пока не даст замену.
- Тебя Стасиком звали, а я уже людьми командовал, - продолжат хрипеть старпом.
- Ну ладно, вот что, Муханов. В понедельник утром быть здесь и трезвым. Человек вы опытный, у вас все должно быть готово для приемо-передачи. А теперь - вон с парохода!
- Пацан!.. - старпом покраснел еще больше и натужился, подбирая что-нибудь пообиднее.
Варзугин резко встал с кресла и направился к двери.
- Если через несколько минут в таком виде увижу, прикажу матросам запереть в подшкиперской.
Несколько позже к нему в дверь постучали:
- Станислав Павлович! - просунул голову буфетчик. - Ужин остынет...
В кают-компании было людно, но за стол никто не садился, и Варзугин понял, что ждут его. Как-никак, его первый капитанский ужин...
- Извините, - сказал он. Сделал руками приглашающий жест:
- Прошу!
И сел во главе стола.
1977
Произведение публиковалось в:
"До коммунизма и после": повесть, рассказы. – Благовещенск : РИО, 2003.