Стояние в Дананге
Пробившись сквозь завесу неожиданно налетевшего тропического ливня, танкер «Владимир Колечицкий» малым ходом втянулся на мелководный внешний рейд южновьетнамского порта Дананг и встал на якорь. Промокшие до нитки матросы боцманской команды, нехорошо поминая погоду, разошлись по кубрикам.Во мраке тропической ночи сквозь струи дождяеле проглядывали стояночные огни немногочисленных судов имутное световое пятно в стороне города.
Утром, едва развиднелось, со стороны порта показалось некое темное пятнышко, которое вахтенный матрос не смог опознать, а вахтенный помощник, присмотревшись, как-то неуверенно доложил капитану о появлении «неизвестного корытообразного плавсредства», направляющегося к судну, хотя по радио из портаоповестили о выходе лоцманского катера.
Разбуженный капитан, в кителе и домашних тапочках, поглядев в свой персональный 15-кратный бинокль, зевая, покопался в справочнике и классифицировал цель как американский речной бронекатер типа АТС, на котором вьетнамское начальство ипортовые власти, видимо, решили нас навестить. Таких катеров штук с сотню досталось вьетнамцам в виде трофеев после войны. Шлепая плоским днищем по мелким волнам, трофейное чудо заморской техники, ощетинившееся пушками и пулеметными башнями,лихо пришвартовалось к парадному трапу, окатив открытые иллюминаторы танкера из своего камбуза удушливой волной запаха традиционного вьетнамского соуса «ныок мам», по слухам, приготовляемого из квашеной рыбы. «Амбре» от соуса, надо сказать, был совершенно убойный. На борт прибыл начальник военно-морского районас портовыми чиновниками и несколькими офицерами, сразу прошедший в капитанскую каюту.
- Однако солярку будут просить - уверенно сказал третий механик Петя Сворцов, стоящий рядом со мной на шкафуте правого борта ( на левом дышать уже было невозможно). Петя был парень серьезнейший и умнейший, в свое время закончивший абсолютно не морское учебное заведение - Киевский институт инженеров гражданской авиации (за что носил негласное прозвище «Чкалов»). ЗатемПетя экстерном сдал за курс средней мореходки и после полугода каботажа на ледоколе «Вьюга», был направлен сразу третьим механиком на танкер, идущий на боевую службу в Красное море.
- Сверху, из иллюминаторов капитанской каюты доносился звон стаканов и возбужденные голоса на двух языках –« дипломатический прием» был в разгаре - законы морского гостеприимствасвященны и неизменны на всех широтах, ну а водка –она и в Африке водка.
В это время мы с Петей заметили маленькую лодчонку, которая направлялась к намот стоящей мили за полторы от нас полузатопленной старой деревянной баржи. В лодчонке сидели два маленьких пацана в каких-то лохмотьях, традиционных соломенных шляпах и греблинебольшимидеревянными лопатками. Когда они подошли поближе, стало заметно, что лодка странной круглой формы и сплетена из прутьев, чем-то обмазанных снаружи. Страшно было смотреть, как эта большая корзина качается на волнах рядом с судном и от ее краев до воды остается всего насколько сантиметров. Пацаны показывали на рот, кричали тоненькими голосками «ням-ням». На их худеньких тельцах просвечивали ребра, а из одежды было что-то вроде набедренных повязок. И это в декабре! Конечно это был вьетнамский декабрь, но утромуж очень свежо.
И хотя нам почему-то строжайше было запрещено давать что-либо вьетнамцам, конечно же, мы не удержались. Подкинули пацанам несколько булок свежего хлеба и консервов. Да из кубрика мотористовребята подкинули несколько рубашек. Больше дать было нельзя, так как лодчонка, наверное, тут же бы и утонула. Пацаны со слезами что-то бормотали, прикладывая руки к сердцу. Потом начали потихоньку отплывать в сторону баржи, где они видимо и жили.
Вдруг сверху послышалось покашливание и начальственный бас –Эт-та что еще за безобразие! Кто позволил? Потом ко мне зайдете, с рапортами!
Мы подняли головы вверх- на шлюпочной палубе стоял начальник политотделанашей бригады капитан второго ранга Усенцов, шедший с нами пассажиромдо Камрани . Приспичило ему выйти покурить, видишь ли! Не сиделось в каюте! Наведя порядок, Усенцов гордо удалился в капитанскую каюту - продолжать укреплять интернациональные связи, а мы с Петей, разозлившись, пошли по своим каютам писать рапорты.
В плавсоставетанкеров береговых штабников особенно никогда не жаловали, мы-то из морей иногда годами не вылезали, а эти «орлы» раз в год на недельку в море выскочат и гордятся, будто подвиг какой совершили. Правда, были и среди них мужики приличные, в основном из бывших корабельных офицеров, кому здоровьебольше в моря не позволяло ходить.
После проводов вьетнамского начальства, в каюту позвонил расстроенный помполитЛеонтьич и сказал, что начальник политотделаему устроил «выволочку», что намэто с рук не сойдет и вечерому капитана будет «разбор полетов». Свой рапорт я написал быстро и пошел к Пете в каюту, посмотреть, что он там пишет. Всклокоченный Петядымил сигаретой и яростно стучал на машинке уже вторую страницу рапорта. Глаза его горели, Петю что называется, «несло». Увидев меня, онтолько замахал руками, мол не мешайся в творческий процесс. Ну и ладно! И я спустился в машину, ко второму механику Семенычу, который как всегда, находился на своем штатном месте- на четыре метра ниже ватерлинии. Бородатый Семеныч полулежал в мягком кресле, вытянув на пульт длинные,волосатые ноги в тапочках 48 размера и,закрыв глаза, казалось, спал. Однако это только казалось, это Семеныч так «слушал» машину. Хотя главный двигатель не работал, но на судне было много вспомогательных двигателей, насосов и электромоторов и во всей этой симфонии звуков тренированное ухо Семеныча чутко улавливало неправильные тона. За спиной, на переборке висел небольшой плакатик,с изречением, приписываемым Петру 1: «Штурмана народ хамский, до баб и зелья весьма охочий. Слова путнего не скажут, но драку завсегда учинят. Однако из-за знания зело хитрых навигацких наук на ассамблеи допущеныбыть могут!». Таким образом питомцы разных отделений Ломоносовского мореходного училища ВМФобменивались любезностями.
Я ему рассказал, как мы с Петей «влетели».
Старина Сэм, потомственный волгарь, проплававший ужетринадцать лет, и повидавший всяких «залетов» только хмыкнул и, вызвав вахтенного моториста, с неистребимым саратовским акцентомприказал ему сбегать в кубрик и сказать, что рубашки вьетнамцамвыдали по его личному распоряжению. Пусть-ка его попробуют зацепить. Подумаешь, трагедия какая. Это еще, братки,не «залет»! На том и сошлись.
После вечернего чая нас с Петей вызвали к капитану. Одевшись в тропическую форму с погонами, мы прибыли в каюту капитана, доложились и отдали рапорты.
В каютебыли только помполитЛеонтьич и стармех и было изрядно накурено. Мой рапорт капитан бегло оглядел, на двух петиныхлисткахспоткнулся, заулыбался, удивленно глянул на совершенно серьезного Петю, потом сложил рапорты в сейф и тяжело вздохнул. Он был человек вежливый и громких «разносов» не любил, придерживаясьленинского мнения о том, что наказание страшно не своей жестокостью, а своей неотвратимостью. Поэтомулюбил долго «мариновать» нарушителей дисциплины, пока те не осознают всю глубину своего падения.Однако на сей раз он был краток и мыслью по древу особенно не растекался.
- В общем так, товарищи командиры! Факт нарушения инструкции налицо, начальником политотдела подтверждается, нарушителями не оспаривается. Долго разбираться не будем. Вам, Скворцов, выговор, а вам, милейший доктор, «строгач», так сказать по совокупности деяний! Надеюсь, помните, как вы две недели назад, «послали» ночью через иллюминаторгруппу офицеров с МПК во время заправки! А они, между прочим, успели доложить адмиралу! Воспитывать вас всех уже поздно, списывать некуда, так что давайте больше меня не подводить! На этом все!
- Теперь к делу. Ночью подойдутдва бронекатера, надо заправить их соляром. Из судовых запасов, конечно, там у нас экономия приличная. А вьетнамцы с береговой базы просили еще перевязочного материала немного подкинутьна катера и чего-нибудь из лекарств, вы уж там сами разберитесь, чего не жалко.Завпроду я уже сказал, чтобы по паре мешков муки на каждый катер выделили. Так что проследите. Вам говорю, Андрей Леонтьевич, вы у нас, вроде, за интернациональную помощь народу Вьетнамаотвечаете!Как закончим, с рассветом снимаемсяна Камрань. Все! Все свободны! Старпома ко мне!
Мы дружно ответили -«Есть!»- и ,переглянувшись, вышли из каюты слегка ошарашенными. Ну, к выговорам то нам не привыкать, как дали, так и снимут, дело знакомое, а вотнасчет остального….Тем не менее, мы резво разбежались по местам, готовить «передачу» вьетнамским морякам. Пришлось ночью немного потрудиться. То, что капитан вспомнил мне про историю с офицерами-противолодочниками, так еще неизвестно чья это вина. Ночью, в Японском море, к нам подошли на заправку два малых противолодочных корабля- они там «гоняли» американскую подлодку. Я, разбуженный среди ночи шумом, выглянул из иллюминатора и был неожиданно в три голоса «обложен» товарищами офицерами, стоявшими на мостике. Соответствующим образом достойно ответив, я спокойно улегся спать. А они, вишь, обиделись.
Но мысль о том, чего же такого смешного написал в рапорте Петя, меня не оставляла, и я попросил у него копию почитать. У Пети осталась только одна помятая страница, но и ее хватило, чтобы понять, почему так улыбался капитан.
Рапорт хотя и напоминал официальный документ, был выдержан в смешанном духе произведенийИльфа и Петрова и циркуляров Главного штаба ВМФ, и, после стандартной «шапки» начиналсяпримерно так:
- Сего числа, я , находясь на правом шкафуте ,совместно с судовым врачом проводил визуальное обследование акваториивнешнего рейда порта Дананг,с целью выявления внешних проявлений диверсионной деятельности в соответствии с директивой ГШ ВМФ от…. года № …. .В10.30 судового временина остовом направлении, курсовой угол 20,дистанция 5 кабельтовых нами было обнаруженоиностранное малоеплавсредство без опознавательных знаков, направляющееся непосредственно к судну с неизвестными намерениями. Вследствие слабого знаниякорабельного состава иностранных флотов, по причине отсутствия справочной литературы, плавсредство было ошибочно классифицировано нами как сверхмалая подводная лодка, находящаяся в позиционном положении. В соответствии с п… ст… Корабельного Устава (КУ-57) нами было проведено голосовое оповещениедежурно-вахтенной службы . Поскольку судовая тревога необъявлялась, нами было продолжено усиленное наблюдение.
В ходе наблюдения, при сближении с плавсредством до 0,5 кабельтовых, было визуально уточнено, чтов нем находятся2 несовершеннолетних гражданина СРВ, по-видимому,терпящих бедствие. Поскольку у граждан не было установлено наличиезапасов продовольствия и пресной воды, необходимых для плавания (о чем они сигнализировали вьетнамскими словами «ням-ням»), нами было принято решение о снабжении вышеуказанных граждан СРВ минимально-необходимымколичествомпродовольствия из личных запасов дляперевода плавсредства на левый борт судна и передачи несовершеннолетних граждан вьетнамским представителям, находившимся на бронекатере № 32 .Однако, после пополнения запасов, гражданеот дальнейшей помощи отказались и сочли необходимым самостоятельно добраться до пункта назначения, чему мы воспрепятствовать не смогли в связи с незнанием вьетнамского языка и отсутствиеммеханических удерживающих средств.
В своих действиях мы руководствовались исключительно чувствоминтернациональной солидарности с народом СРВ, привитым нам на плановых политзанятиях, а также основными положениями «Женевской конвенции об оказаниипомощи терпящим бедствие на море».
Прошу отметить, что заключительная часть действий происходила под наблюдениемначальника политотдела ,капитанавторого ранга Усенцова В.Г.
При этом считаю возможным…..(далее текст обрывался).
Я с трудом оторвался от чтения этого шедевра бюрократического творчества. Ай да Петя !Не зря его языка помполит побаивается.
В это время прозвучала привычная команда:« По местам стоять, с якоря сниматься !». Заработал шпиль, загромыхали выбираемые якорь-цепи и судно, разрезая форштевнем мутные воды залива, на маломходунаправилось к выходу из бухты Дананга. Стояние закончилось. Впереди нас ждал еще почти год плавания и капитальный ремонт в Югославии, где половина экипажа наполучала выговоровзаслишком крепкие интернациональные связи с местным населениеми славянскую солидарность.
Но этоуже другая история.
Произведение публиковалось в:
proza.ru