Три встречи с Александром Суворовым
Шли большие учения Тихоокеанского флота и береговых войск. На позиции одиннадцатого зенитно-ракетного дивизиона надрывно выла сирена, бегали солдаты в касках с автоматами и противогазами, звучали команды офицеров, суетились стартовые расчеты, загоняя серебристые тела ракет с транспортно-заряжающих машин на направляющие пусковых установок, бешено вращались антенны локаторов над кабинами наведения.
На первый взгляд бестолковая суета имела под собой четкую направленность и железную командирскую волю. Ровно через пять нормативных минут дивизион был готов к бою, все скрылись под землей, и только устремленные в зенит острые боеголовки ракет с пугающей скоростью крутились на пусковых, следуя движениям цели, находящейся за десятки километров от позиции. Я,к тому времени отслуживший целых два месяца, сидел с санитарной сумкой в окопе зачехленной зенитно-пулеметной установки и чувствовал себя совершенно чужим на этом празднике жизни. Меня прикомандировали в дивизион на период учений и все вокруг было пугающим и незнакомым. В окоп меня посадил командир взвода управления лейтенант Батюня (очень вежливый двухгодичник из потомственных питерских интеллигентов ) с расплывчатой задачей «ведения визуального наблюдения за воздушной обстановкой», дав артиллерийский дальномер на треноге и вежливо попросив никуда не соваться и,самое главное, не играться с пулеметом. Но поскольку враг с воздуха не появлялся,пулемета я откровенно побаивался, а разглядывать инверсионные следы в небе быстро мне наскучило и я, недолго думая, развернул дальномер в сторону моря и замер...
Открывшаяся глазам картина была несравненно интереснее нашей невидимой и неслышимой воздушной войны с призраками.
На свинцово - серой глади бухты Перевозной, сливаясь шаровой окраской с легкой дымкой, стояли на якорях два боевых корабля – крейсер «Александр Суворов»и эсминец «Вразумительный. Оба корабля вид имели грозный и весьма внушительный- шевелились стволы орудий, крутились башни,мигали сигнальные прожекторы, на фалах то и дело взлетали сигнальные флаги . Неожиданно из стволов орудий первой башни главного калибра крейсера метнулись длинные языки пламени, затем облачка серого дыма и лишь потом по ушам ударил запоздавший гром залпа морских шестидюймовок. В перекрестье делений дальномера было хорошо видно как шевелятся орудийные стволы, нащупывая в дымке далекую цель.
Возле еле видневшегося на горизонте крошечного островка Ослиные Уши встали всплески первых пристрелочных снарядов. Перелет! Второй залп лег с недолетом. Классическая артиллерийская «вилка»! Сотрясая воздух громыхнули обе носовые башни, островок закрылся стеной воды от прямого попадания учебных болванок. Потом крейсер дал малый ход,и, красиво развернувшись, мигнул залпом кормовых башен. Затем в дело включились «стотридцатки» с эсминца. Орудийный гром, облачка порохового дыма и вспышки залпов, висевшая над Русским островом серебристая «колбаса» корректировочного аэростата, плавное маневрирование кораблей – это было неописуемо красивое зрелище!
Завороженный картиной морского боя, я,естественно, прозевал окончание тревоги в дивизионе. В чувство меня привел старшина, постучавший по каске прутиком и с приторно-ласковой улыбкой спросивший
- Что, боец, небось на флот хочется? . После моего по-детски доверчивого утвердительного ответа, старшина сказал, что все это дело он мигом устроит и, дав мне пару ведер воды, приказал «отдраить палубу» в каптерке.
Так бесславно закончилось мое первое знакомство с «Александром Суворовым»!
Но я чувствовал, что мы еще не раз встретимся
Второй раз мы познакомились поближе через три года, когда я уже был студентом Владивостокского мединститута. На День военно-морского флота был открыт доступ на боевые корабли, пришвартованные на 36-м причале. Стерильно-чистая деревянная палуба крейсера, надраенные до нестерпимого блеска латунные поручни трапов и «барашки» иллюминаторов, строгая мужская чистота матросских кубриков в сочетании с могучими, величественными орудийными башнями с длинными хоботами морских 152-мм орудий, торпедными аппаратами, башнями универсального калибра, бесчисленными 37-мм зенитными автоматами,обилием антенн, просто поражали воображение.
По кораблю экскурсии водили бравые, подтянутые матросы и офицеры в безукоризненно пригнанной парадной форме. У кормового флага стоял здоровенный матрос-комендор в белых перчатках с карабином у ноги. Во всем чувствовался образцовый флотский порядок и спокойная,хладнокровная уверенность в своей мощи.
Хотя корабль отслужил уже двадцать пять лет и изрядно морально устарел по сравнению с ракетными крейсерами, все же он представлял из себя грозную силу.
«Привет, «Суворов !»-шепнул я украдкой в трубу торпедного аппарата.Вот и свиделись!
Третья и последняя наша встреча с крейсером состоялась в начале восьмидесятых, когда средний морской танкер «Илим»,на которым я служил, стоял на внешнем рейде бухты Бинь Ба советской военно-морской базы Кам Рань во Вьетнаме.
Серая громада крейсера появилась поздно вечером на горизонте. Корабль шел в Бомбей, по слухам- для передачи индийскому флоту и остановился ненадолго для дозаправки. Однако все догадывались, что скорее всего он «пойдет на гвозди».
Танкер пришвартовался к правому борту крейсера и через проброшенные шланги стал заправлять корабль флотским мазутом и пресной водой. Крейсер выглядел уже не так молодецки, как раньше – сквозь обшивку уныло проступали ребра шпангоутов и стрингеров, ржавчина на борту была наспех замазана суриком. Орудийные установки аккуратно зачехлены по-походному, а кое-где и демонтированы, торпедных аппаратов уже не было. И хотя палуба была такой же чистейшей и медяшки сияли как всегда,и стволы орудий главного калибра по-прежнему грозно смотрели вдаль, упадок уже чувствовался во всем. И в выражении лиц немногочисленных матросов и мичманов, и в тихих командах офицеров и в чистых, грустных звуках корабельного горна, играющего «захождение». Корабль напоминал заслуженного ветерана в старой форме, пришедшего на военный парад и изо всех сил старающегося выглядеть молодцевато..
Утром крейсер снялся с якоря и начал,прощаясь, обходить строй кораблей и судов оперативной эскадры. Экипажи были выстроены на палубах в шеренги, на фалах подняты флажные сигналы «счастливого плавания». Оркестр флагманского авианосца «Новороссийск» играл «Прощание славянки», адмирал и офицеры держали руки у козырьков. Даже на вьетнамском сторожевике экипаж выстроился на палубе.
Мы тоже,одев парадную форму, построились на баке. На душе было грустно, будто провожали навсегда близкого человека. Я даже заметил подозрительно блестевшие глаза у второго механика (он когда-то служил мотористом на «Суворове») и почувствовал, что и у меня в горле стоит какой-то комок. Крейсер, уходя в даль, медленно уменьшался в размере, постепенно сливаясь шаровой окраской с редевшими клочьями утреннего тумана. Печально взвыла сигналом подводная лодка, медленно входившая в бухту.
Я поймал себя на мысли, что за туманным горизонтом исчезали навсегда не просто мачты старого, заслуженного боевого корабля, уходила в небытие не только славная эпоха паровых турбин, артиллерийских дуэлей и лихих торпедных атак «на пистолетный выстрел». Под грустно-торжественные звуки старого марша безвозвратно растворялась в морской дымке и наша молодость тоже….
Почти все корабли той оперативной эскадры через пять лет бесславно ушли на слом за ненадобностью новой России, авианосец «Новороссийск»,не прослужив и десяти лет, нынче в качестве плавучего отеля развлекает китайских туристов.
А славные имена последних тихоокеанских крейсеров «Александр Суворов», «Дмитрий Пожарский», «Адмирал Сенявин», «Адмирал Лазарев»,достойно отслуживших Отечеству, моряки помнят до сих пор.
Произведение публиковалось в:
proza.ru