Старый тополь у ограды
Когда я проезжаю мимо этого здания, то всегда вижу развесистый старый тополь, высоко вознесшийся над оградой. И память снова и снова возвращает меня к этой грустной истории.
Наш отдел переехал в новое, не законченное здание, в котором еще шла отделка второго этажа. Здание нужно было охранять, и когда начальство предложило подработать немного сторожем, я не отказался. Работы по службе было много, и посидеть спокойно вечером за бумагами иногда было просто необходимо. Да и вообще удобно - проснулся, умылся и уже на работе …
Все бы ничего, но осенью стали нас одолевать мыши. Меня – то они, после корабельных крыс особенно не пугали, но женщин, коих в коллективе было абсолютное большинство, они просто терроризировали - нагло бегали по комнатам и грызли бумаги. Последнюю точку в женском терпении положил случай, когда особо наглая мышь полезла по ноге сотрудницы, разговаривавшей по телефону. Раздался пронзительный визг и выпавший из рук телефон вдребезги разбился о кафельный пол.
У родителей нашей начальницы отдела, живших в собственном доме, было несколько кошек, и мы решили привезти одну. Приехав на машине, мы вошли во двор, где лежали и бродили штук пять самых разных котов и кошек.
Ко мне сразу же подошел крупный черный кот с белой «манишкой» на груди, широкой грудью, большими лапами и пушистым хвостом. Он посмотрел снизу вверх пытливым взглядом изумрудно - зеленых глаз и начал тереться об ноги. Значит, сам выбрал. Он безропотно полез в «уазик» и спокойно продремал у меня на коленях обратную дорогу.
Так в нашей жизни появился Василий. Кот по-хозяйски обошел помещения отдела и, поев из миски, непринужденно устроился спать на моем стуле.
Уже вечером мы с ним устроили славную совместную охоту на мышей. Я заходил в пустые комнаты и шумел как можно громче, испуганные мыши бросались в коридор, где их уже ждал затаившийся Василий. В первую же ночь мы с ним «добыли» десять штук. Торжествующий кот сложил их кучкой возле дверей, и утром, сидя рядом, с важным видом принимал поздравления от приходивших сотрудников. Меня он сразу и безоговорочно признал за своего (все же вместе охотимся), и днем спал только на моем письменном столе, похожий издали на лохматую черную шапку. Кот быстро у нас освоился и, вальяжно задрав хвост, ходил по всему зданию, благосклонно принимая от женщин ласки и угощения. Он заметно потолстел, шерстка стала лосниться. Никому и в голову не приходило называть такого кота просто Васькой - только полным именем.
Мышей в здании и подвале мы с ним благополучно извели, и Василий принялся осваивать территорию двора - гонял чужих котов и даже приблудных собак. Однажды я видел как он, вздыбив шерсть и превратившись в черный меховой шар с каким – то совершенно не кошачьим ревом вцепился в забежавшего бульдога и тот, поджав хвост стремительно удрал со двора. Василий не был домашней киской, это был действительно матерый хищник, настоящий «маленький тигр». Но в драках доставалось иногда и ему.
Однажды он, хромая, еле пришел в отдел, жалкий, исхудавший, с ободранным боком и нагноившейся раной на голове. У него была температура, он даже не мог мяукать и только жалобно стонал. Мы лечили его, как умели-промывали раны перекисью, перевязывали, кормили таблетками. Через неделю Василий ожил и только шрамы на голове и боку напоминали о случившемся. Не зря говорят, что у кошек девять жизней.
Летом кот любил забираться на тополь и лежать на толстом суку, забавно свесив лапы и хвост. Иногда он приводил к нам в гости своих хвостатых подружек. Надо было видеть, с каким достоинством он проводил их по кабинетам!
Настала осень, потом зима, и он, озябший, приходил ночью к стеклянным входным дверям и скреб когтями по пластику. Я выходил открывать и заснеженный Василий с радостным мяуканьем бежал к своей миске. Поев и вылизав шерстку, заваливался на диванчик рядом со мной и, для приличия немного помурлыкав, засыпал.
Однажды я узнал Василия с другой стороны. Как-то ночью прихватило сердце, как назло в аптечке ничего подходящего не было, а телефон молчал - два дня как ремонтировали кабель. Делать нечего - лежал и ждал утра. Неожиданно Василий, до этого беспокойно метавшийся по зданию, подошел ко мне и лег на грудь. Голова его лежала на моем сердце, а зеленые глаза с каким-то, совершенно человеческим выражением сочувствия, смотрели на меня. Он успокаивающе мурлыкал и боль, как-то сама по себе начала уходить и я уснул. Проснулся под утро от кошачьего крика – Василий просился на улицу и, не оглядываясь, ушел в метель. Его не было целых два дня.
Вот так мы с котом и жили, помогая друг другу, пока к нам не пришла беда.
Ночью, где - то в конце марта, услышав яростный собачий лай, я выскочил к воротам. Недалеко от них, оставив на снегу темный след, лежал Василий, он был еще жив и жалобно, по-человечьи стонал. Из громадной раны в боку вытекала дымящаяся кровь и быстро образовала вокруг большое темное пятно. С такими ранами уже не выживают, и я это понял совершенно точно. Помочь уже было нельзя, но отомстить было кому…
Из-под металлических створок ворот виднелись оскаленные, злобно визжащие собачьи морды. Я запустил в них кирпичом и, прихватив здоровенную дубину, выскочил за ворота. Разгоряченная кровью свора бродячих собак попыталась напасть и на меня, я со всей силой лупил их по злобным мордам и спинам, пока шавки с визгом и воем не разбежались.
Когда я вернулся, Василий уже остывал. Его окровавленная мордочка еще выражала ярость, уши были прижаты, широкая лапа так и застыла с выпущенными для удара когтями. Он был храбрым бойцом и умер сражаясь. Из последних сил он приполз умирать туда, где его так любили, и где был его настоящий дом. Десятой жизни ему не было дано.
Я положил холодное тельце в картонную коробку и похоронил на рассвете между корнями старого тополя, на ветках которого он так любил лежать. Еще не оттаявшая земля с трудом поддавалась лопате, но я справился - это было все, что я сейчас мог для него сделать. С удивлением обнаружил, как у меня повлажнели глаза.
Я не стал говорить нашим, что Василий погиб. Он был всеобщим любимцем, и женские слезы в коллективе были бы неизбежны. Пусть уж лучше запомнят его сильным и красивым котом, просто ушедшим от нас куда-то по своим кошачьим делам.
Весной между корнями, над его могилкой упрямо поднялся маленький зеленый тополек. Он потихоньку набирал силу, между корней ему уже было тесно и я, придя как-то в выходной день, пересадил его поближе к ограде и ухаживал за ним.
Вскоре наш отдел перевели в другое здание, и я стал бывать здесь только изредка. Потом и вовсе перешел на другую работу.
Прошло уже много времени, но всегда, когда проезжаю мимо этого здания , я вижу как растут рядом старый и молодой тополя. И сразу вспоминаю черного кота Василия с храбрым сердцем и почти человеческим, все понимающим взглядом зеленых глаз.
Произведение публиковалось в:
proza.ru