Гибель М-72
Ледокол «Илья Муромец»,на котором я служил судовым врачом, после короткого ремонта в Славянке ,уже месяц отстаивался в дальнем углу бухты Малый Улисс. Было лето, льдов в ближайшем обозримом будущем не предвиделось, и экипаж был частично в отпусках ,а частично изображал кипучую трудовую деятельность на борту.
Я к тому времени проплавал уже целых четыре месяца и капитан приказал мне готовиться к получению допуска на несение стояночной вахты в качестве вахтенного помощника.
Обложившись затрепанными книжками с романтическими названиями типа «КУ-57», «РБЗЖ-НК» и «ТТХ ледоколов типа «Василий Прончищев»* с кипой всяческих инструкций и наставлений , я сутками не вылезал из каюты, либо бродил по коридорам, отлавливая штурманов и механиков для разъяснения непонятных терминов, не имеющих ничего общего с анатомией. Они отлавливались весьма неохотно, кто-то отсылал меня к первоисточникам, кто-то и просто «посылал».
Сонная судовая жизнь неожиданно была прервана приказом на следующий день выходить для транспортировки грузов в бухту Стрелок. Строго говоря, ледокол не предназначен для перевозки грузов по чистой воде в силу своих конструктивных особенностей . Утюгообразный корпус с высокими надстройками и яйцевидным днищем был подвержен бортовой качке даже в спокойной бухте, а уж при выходе на открытую воду при хорошей волне ледокол начинал судорожно болтаться и крениться во всех направлениях, так что все кто был в рубке обязательно пристегивались ремнями, а все, что не было вовремя раскреплено летало по отсекам и каютам, имитируя броуновское движение молекул.. Лично я ,пару раз вылетев из койки, усвоил эту истину накрепко.
Утром к трапу подошел автобатовский грузовик, с него выгрузили штук 20 разнокалиберных ящиков, раскрепив их на верхней палубе и закрыв брезентом. За по- грузкой исподтишка следил бригадный «особист», что уже само по себе было явлением крайне редким и потому загадочным. Уже после отхода радист принес штормовое предупреждение, однако капитан и старпом ,странно переглянувшись, в один голос сказали : « Ни хрена, успеем…! Видимо у отцов-командиров были на этот счет какие-то свои особые соображения.
Выйдя за мыс Скрыплева, ледокол начал сразу брыкаться, а где-то на полпути ,когда нас застиг приличный (балла на четыре) штормик , « Илья Муромец» сразу активно замахал мачтами и начал энергично крениться в бортовой качке градусов до 20.,после чего за борт вылетел один из ящиков Все эти события вызвали неадекватно бурную радость на мостике , сей факт был торжественно занесен старпомом в судовой журнал и народ, радостно потирая руки, разбежался по каютам. Все с воодушевлением что-то писали и печатали. Я ,единственный не посвященный в эти премудрости, оставался в недоумении, которое вскоре развеял капитан.
Ларчик открывался просто. Лет десять на шее у бригадного особого отдела висел мотоцикл «М-72»,положенный им по штату. Он смирно стоял в каком-то сарае и никто на нем отродясь никуда не ездил, ибо морской офицер, едущий в полной форме на мотоцикле смотрится не менее эффектно, чем собака верхом на заборе. Разумеется его потихоньку разворовали ,оставив лишь ржавую раму с колесами, что выяснилось совершенно случайно при передаче склада.
Приближалась инспекторская проверка части с непременными соответствующими оргвыводами и особисты ,тщательно разработав операцию и напустив секретности, единодушно приговорили останки мотоцикла к «высшей мере». В награду за это капитану пообещали закрыть глаза на акты списания всего барахла, которое годами числилось на судне , не будучи «в фактическом наличии».
Мы блестяще исполнили приговор. Мотоцикл в ящике случайно и бесследно канул в морскую пучину, унося с собой все проблемы. Погиб, что называется смертью храбрых на боевом посту, т.е «.был смыт за борт при транспортировке в ВМБ Стрелок во время шторма, в результате халатности матроса – практиканта Пизюкова В.П.», что и было подтверждено соответствующей записью в судовом журнале.
В результате шторм нанес судовому имуществу виртуальный урон, сопоставимый по эффективности с действием цунами на Курильские острова. В частности ,за борт было «унесено штормовым ветром» два штурманских полущубка , легководолазный костюм, несколько рулонов штурманских карт, две штурманских линейки, два бинокля ,вдобавок вдребезги разбило секстант. Попутно было «разбито» три четверти тарелок и кружек в кают-компании и столовой команды. В « затопленной» провизионке в негодность было приведено два мешка сахара и несколько ящиков тушенки и сгущенки (съеденных ночной вахтой за полгода)
Судя по актам механиков ,в машинном отделении и кладовых штормом был произведен настоящий погром, было « утоплено и разбито» с полтонны всякого железного хлама, включая ломы с пожарных щитов. Радисты списали две дефицитные лампы ГУ-74, а в шифровальной каюте неожиданно «разбилась» десятилитровая бутыль со спиртом, числящаяся за старпомом.
Единственным реально пострадавшим лицом оказался боцман, у которого сорвались с креплений и разлились неплотно завинченные два огнетушителя с недавно заведенной бражкой . Все остальные судовые начальники ходили именинниками, поскольку легально списать такую кучу имущества было практически невозможно. Кстати с парохода тогда никто ничего не унес, у нас это не было принято.Это был наш общий дом., и мы все на судно только приносили.
Я тоже попытался было « под шумок» списать пару шприцов и кружку Эсмарха, пропавшую месяц назад во время ремонта, однако был высмеян капитаном, который сказал, что еще ни разу не видел, чтобы кто-то в шторм ставил клизмы, и ехидно поинтересовался ,как я себе это представляю. Я представил и понял ,что это не мой случай. Злосчастная кружка «висела» на мне еще полгода. До следующего шторма.
* « Корабельный Устав», «Руководство по борьбе за живучесть надводных кораблей», « Тактико-технические характеристики…»
Произведение публиковалось в:
proza.ru