Операция "Мисиписи"
Полуторагодичный рейс танкера «Владимир Колечицкий» заканчивался для экипажа не очень удачно. Ещё на подходе к Владивостоку нас предупредили, что долгожданных отпусков пока не предвидится ввиду каких-то там намечающихся флотских мероприятий. Неприятные чувства ещё усугубили борзые таможенники, которые начали «шмонать» наши вещи, находя крамолу и контрабанду там, где мы даже и не подозревали перед выходом. Один такой орёл у меня в каюте объявил запрещёнными к ввозу половину моей коллекции пластинок и кассет. На мой резонный вопрос, почему этого не было в перечне запрещённых к ввозу предметов, с коим нас знакомили перед рейсом, таможенник что-то неразборчиво буркнул. Тут уж такая злость накатила, нервы не выдержали, и я просто вывалил в открытый иллюминатор отобранные им пластинки и кассеты. Шумные всплески в ночной тиши за бортом засвидетельствовали прибытие груза по назначению.
Ошарашенный таможенник что-то завопил о последствиях типа лишения визы и прочих прелестях, ожидающих меня в будущем. Я только расхохотался в ответ — за последние три года я был дома только полтора месяца, изрядно одичал и превратился в настоящего морского бродягу. Пребывание в каботаже или стажировка на берегу в поликлинике явно бы не повредили и запутанным семейным отношениям. Так что иди, дружок, сам поплавай! Потом, разумеется, мне (и не только) перепало от помполита, но это уже было дело привычным.
В том, что нам фатально не везёт, мы лишний раз убедились, когда вместо праздничной встречи с оркестром на причале вспомогательного флота мыса Артур танкер поставили на флотскую нефтебазу на мысе Голдобина и начали заливать топливом пустые танки. Судя по наличию авиационного керосина, нам предстояло работать с авианосцами, а они близко не ходят.
И сход на берег разрешили только на пару дней, и получку не выдали. Но всё равно холостой народ завис по кабакам и пивным точкам, торопясь урвать свой кусочек свободы и наверстать упущенное.
На следующий день я заступил вахтенным помощником. С утра на судно повалило начальство — флагманские специалисты из штаба бригады во главе с комбригом, «чёрные полковники» из Морской инспекции и два капраза из «Пентагона» (штаба Тихоокеанского флота). Я проводил их в ходовую рубку. Задача у них была простая — обеспечить выход танкера на учения любой ценой.
Нам после длительного похода был положен планово-предупредительный ремонт в базовых мастерских, диагностика главного двигателя (начал барахлить), предстояла масса работы у электромеханика (неисправности главного распределительного щита), и в довершение всего ещё и не работали двигатели на четырёх спасательных шлюпках из шести (элементарно закисли и требовали переборки). Всё это можно было сделать за пару недель, но недель-то как раз и не было.
Вокруг капитана со старпомом на мостике начались сценки, слегка напоминающие ритуальные камлания шаманов с их плясками и заклинаниями, абсолютно не похожие на конструктивный диалог. Причём соло на бубне исполнялось командиром бригады. Капитан, на котором по выходе в море лежала вся ответственность, естественно, не хотел идти в дальнее плавание с такими неполадками, разнокалиберное начальство с воплями и истерикой настаивало на выходе. Их можно было понять, не выйдет танкер в срок — мало никому не покажется. Точку в споре положил примчавшийся на «Волге» капраз из политотдела флота с протокольным выражением аскетического лица. Этакий Суслов из Политбюро.
Так вы отказываетесь выполнить приказ командующего флотом? — спросил он хорошо поставленным угрожающим голосом. — Тогда мы вас снимем с должности, и вместо вас пойдёт старпом. Он, наверное, давно хочет стать капитаном? А, старпом?
— Мечтаю, мля! Но не здесь и не сейчас! — вежливо и хладнокровно ответил наш чиф Михалыч. Старпом был мужик строгий и справедливый и на такую поганку никогда бы не пошёл. На флотах такое не прощают.
— Хорошо. Если так ставится вопрос — мы выходим, — хмуро сказал капитан. — Но я вас предупреждал.
Начальство радостно загомонило, «чёрные полковники» кинулись не глядя ставить печати на разрешительные бумаги. Проблема была снята (для них) и переложена на плечи капитана (для нас). Дальнейшее их уже не интересовало: дамоклов меч просвистел мимо их голов, нацелясь на капитанскую шею.
На расстроенного кэпа было жалко смотреть, и я потихоньку слинял из рубки. Да и дел на дежурстве было полно — у трапа уже стояли машины флотского автобата с продовольствием, а по левому борту швартовался водолей с котельной водой. Поскольку больше «морщить репу» в официальном режиме не было необходимости, начальники закрепили консенсус коньяком и, радостно гогоча, покинули борт. Как только отзвенел последний звонок на трапе за офицерами, капитан собрал командиров в кают-компании, и все стали крепко думать, как жить дальше. Больше всех было забот, разумеется, у стармеха с его механиками и мотористами.
Утром, после подъёма флага, мы вышли на рейд и после обеда уже были в бухте Стрелок, откуда уходила эскадра.
Хмурый капитан на совещании поставил задачу не менее хмурому экипажу
— Мы должны будем принять участие в командно-штабных учениях Тихоокеанского флота, которые проводятся под флагом командира 10-й оперативной эскадры. Задача прежняя обеспечение снабжения боевых кораблей на ходу. Выходим в Японское море, затем Цусимским проливом в Тихий океан, там работаем и через Охотское море идём в базу. Понимаю, мы все устали, но работа впереди предстоит серьёзная, соберитесь. Учения будут ориентировочно три недели. Потом ремонт и отпуска.
И вот снова открытое море, уже изрядно осточертевшее. Над эскадрой сразу закружились японские «Нептуны» и «Орионы», с них в воду посыпались акустические буи. На почтительном удалении шли японские эсминцы и сторожевики. Мировой империализм показывал свой звериный оскал. С утробным рёвом над мачтами танкера пронёсся громадный четырёхмоторный гидросамолет PS-1 в бело-синей окраске и красными кругами «хиномару» на крыльях и фюзеляже.
— Ты гляди — какой здоровый сарай, а так лихо летает, — заметил боцман Юра Апостол, провожая взглядом удаляющийся силуэт.
«Войнушка» началась пугающе красиво. Серые утюги боевых кораблей угрюмо резали форштевнями Японское море, навевая мысли о близких сражениях. Мы шли в отдалении от эскадры и несколько впереди — кораблям ещё предстояли боевые стрельбы и маневрирование. Да и погода серьёзно ухудшилась — пошли снежные заряды, поднялся шторм.
Мы были недалеко от американского авианосца «Мидуэй», шедшего параллельным курсом, и с удивлением наблюдали, что при волне, достающей почти до палубы этой громадины, на нём производились полёты. Все машины авианосца, включая вертолёты, самолет ДРЛО «Хокай» (летающий радар) и транспортный «Трейсер», поднимались в воздух с паровой катапульты и садились на палубу, напоминая хорошо отлаженный конвейер. Порой авианосец терялся в серой мгле, и только красные точки двигателей самолётов были видны через снежную муть. Поскольку я на пароходе «отвечал за авиацию», считать самолёто-вылеты и определять типы самолётов пришлось мне. Взлётов и посадок было 150 — впечатляющая цифра. Один штурмовик А-7 «Корсар» так просел при взлёте, что чуть не зарылся в волну, накрывшую нос корабля, но вырвался, весь в брызгах.
Наши «вертикалки» Як-38 в то время летали только в ясную погоду и по 20 минут. Янки показали класс, надо отдать им должное. Ничего не попишешь у них авианосцы чуть не с Первой мировой, громадный опыт и отлично обученные пилоты. А мы ведь тогда, по сути дела, только начинали.
Наш танкер, несмотря на то, что мы шли полностью загруженные, тоже мотало изрядно.
Пока мы потихоньку шли к выходу из пролива, наши корабли провели учебные стрельбы и проскочили в Тихий океан. Там, перестроившись в кильватерную колонну с охранением, соединение двинулось в сторону Гавайских островов. К нам на борт посадили двух капитанов третьего ранга и матроса-шифровальщика для оперативной связи. Офицеров, отрекомендовавшихся Валентином и Денисом, поселили у меня в лазарете, мужики были с «белых пароходов», стоявших на 37-м причале. Грамотные, умные и, главное, без солдафонства. А наличие у меня некоего запаса «шила» и общих интересов ещё более способствовало сближению в вечерних беседах. Благо мой медицинский отсек можно было задраивать наглухо.
В стороне, милях в пяти, шла такая же колонна американцев во главе с атомным авианосцем «Энтерпрайз» и штабным кораблем 7-го флота США «Блю Ридж», состоявшая из фрегатов, десантных кораблей и судов снабжения.
Между колоннами, опасно маневрируя, вертелся американский фрегат «Кирк» типа «Нокс». Наблюдал. Белые цифры «1087» на его борту так и мелькали в окулярах бинокля.
Капитан, периодически поглядывая в раструб радара, промолвил:
Красиво идём в две колонны, почти идеально параллельно. Вроде гонок пароходов на Миссисипи!
— Гонки на Миссисипи! А что, неплохо бы там погоняться! — откликнулся вахтенный штурман Слава Чуприн.
Рулевой, матрос первого класса Серёга Цема, не отрывая взгляда от картушки компаса, задумчиво произнёс:
— А Мисиписи — это где? — Серёга был не силён в географии.
В рубке поднялся хохот, на все лады повторялось слово «Мисиписи». Даже капитан улыбнулся и сказал:
— Вот так мы этот поход и назовём. Операция «Мисиписи»! А что, неплохо звучит. На страх мировому империализму. Нехай трясутся!
На мостик зашёл радист Сергей Молодов и передал капитану радиограмму. Тот быстро прочёл и сказал:
— Ну вот, шутки в сторону, начинаем реализацию операции «Мисиписи». Через два часа заправляем «Новороссийск» и БПК «Чапаев». Ход 12 узлов. Передаём котельную воду и мазут траверзным способом. На БПК — ещё и продовольствие в ящиках. Старпом! Вооружить шланги и сухогрузную дорогу по правому борту.
И закипела работа. Для обученного и слаженного за полтора года экипажа танкера эта заправка прошла даже с некоторым изяществом.
Громадина «Новороссийска» нависла с левого борта, полетели выброски, потянулись шланги по тросам траверзных передач. Теперь надо было идеально держать скорость и не рыскать по курсу. Навал авианосца на танкер грозил для нас весьма серьёзными последствиями. А тут ещё «Чапаев» с левого борта.
Но ничего, справились. Бывало, по четыре корабля зараз на ходу заправляли в Красном море, — правда, погода там была штилевая. А сейчас волнение было трёхбалльное.
Сложно было понять, чем занимаются наши боевые корабли, хотя было видно, как крутятся антенны локаторов, появляются и исчезают ракеты на пусковых, крутятся орудийные башни. Шла обычная работа, хоть и учения но по вполне реальным целям. Янки занимались тем же.
Мы наблюдали в бинокли, как идёт заправка двух кораблей у американцев. Тоже траверзным способом шло горючее, только контейнеры и грузовые «парашюты» с ящиками таскали вертолёты СН-46 «Си Найт». Мы до этого явно ещё не доросли. Да и на хрена гонять вертолёты, когда всё можно сделать гораздо проще.
Фрегат «Кирк» вдруг заинтересовался нашей заправкой, с него поднялся издали похожий на валенок вертолёт «Си Спрайт» в красивой оливковой раскраске с белыми надписями и бортовым номером «17», завис неподалёку, а высунувшийся из люка лётчик с кинокамерой фиксировал на плёнку весь процесс заправки.
Опять Гордей баксы отрабатывает! Всё ему никак неймётся, — задумчиво произнес кап-три Валентин, глядя в бинокль на вертолёт.
А ты откуда это знаешь? — изумился я такой осведомлённости. От верблюда! Зовут этого хлопца Гордон Перманн, фотограф 33-й эскадрильи. Подробности потом.
За вечерними посиделками Валентин, сжалившись надо мной, рассказал историю с этим вертолётом. С месяц назад «Кирк» пас наш шпионский пароход «ССВ», мирно стоявший на якоре у территориальных вод СССР Вертолёт постоянно крутился возле судна и нахально лез на границу тервод. Наши вызвали вертолёты. Прилетели два «крокодила» Ми-24 со злыми пилотами, недавно вернувшимися с Афгана. Они зажали янки сверху и снизу, образовав «бутерброд», и прессовали его винтами до тех пор, пока он не подал сигнал бедствия и на последних каплях горючего не плюхнулся на корму фрегата, чуть не подломив шасси. «Крокодилы» сделали ещё пару заходов на «Кирк» и гордо удалились.
— А фамилию-то откуда знаешь?
— Ну это, брат, уж наши дела. Штатским докторам знать не положено.
— А всю авиацию стран НАТО штатским докторам знать положено?
— А будто знаешь?
— А вот и знаю! Я ж на пароходе вроде эксперта по этим делам.
Забились на два пузыря коньяка, что я угадаю все типы иностранных самолётов из ихнего справочника. Поставили справочник в угол каюты, закрыли названия и показывали только силуэты. К их удивлению, я угадал 98% всех указанных типов, включая экспериментальные.
— Ну, брат, потряс. Не ожидали...
А удивляться было нечему. С детства я занимался авиамоделизмом, служил срочную в ПВО, там и поднабрался. Плюс постоянная практика по реальным целям в разных точках планеты.
Коньяк (где его в море возьмёшь) был заменен «шилом» из шифровального запаса в адекватной пропорции. «Шило» растянули на неделю — всё же на службе.
А тем временем наша грозная армада двигалась по направлению к Пёрл-Харбору.
Разумеется, никто не собирался устраивать янки декабрь 1941 года с непредсказуемыми последствиями, но условный удар корабельными ракетами и баллистическими ракетами с атомной подводной лодки К-360 по Пёрл-Харбору был всё же нанесён. Виртуально разгромив осиное гнездо мирового империализма на Тихом океане, эскадра, с сознанием выполненного долга, сделала поворот «все вдруг» и направилась бродить по Тихому океану. Дружная компания американцев также следовала параллельно с нами, каждый стремился максимально использовать возможность поучиться на реальных целях. В небе густо роились самолёты с «Мидуэя», «Энтерпрайза» и «Новороссийска». Это была настоящая выставка палубной авиации, причём активно действующая.
Во время очередных вечерних посиделок Валентин сообщил, что один наш Як-38 при стрельбе НУРСами по бурунной мишени влепил снаряды в непосредственной близости от нашего приятеля фрегата «Кирк», который нагло вертелся у места стрельб, невзирая на предупреждения. При втором залпе одна ракета С-24 влетела почти под форштевень фрегата, вторая — упала в ста метрах от правого борта. «Кирк» рванул полным ходом поближе к своей эскадре, жалуясь открытым текстом на коварных русских. Пилот «Яка» отделался устным выговором и обещанием, что больше не будет.
А один из наших вертолётов Ка-27 с «Николаева» промазал при посадке мимо площадки и плюхнулся в воду за кормой БПК. Однако пилоты не растерялись и со второй попытки посадили вертолёт. Отделались только помятым днищем фюзеляжа и минут пятнадцать после посадки сидели с выпученными глазами. Пронесло.
Надо сказать, что все действия происходили в условиях волнения три-четыре балла. А затем разыгрался самый настоящий шторм. Американская эскадра скрылась в серой мгле, и даже «Кирк» виднелся только в виде серого крохотного пятнышка, болтавшегося где-то на шкентеле. Танкер медленно переваливался в килевой качке, нос зарывался в воду до самой баковой надстройки. О заправках можно было ненадолго забыть. Неподалёку нырял в волнах танкер нашей бригады «Илим», ему приходилось гораздо хуже — водоизмещение вполовину меньше нашего. Волны свободно перекатывались по его палубе, порой накрывая корпус до самой фок-мачты. С танкера «Абакан» смыло слабо принайтовленные бочки, от которых пришлось уворачиваться. А на сторожевики вообще страшно было смотреть — их просто валяло, как детские игрушки в ванне. Представляю, скольких пацанов-первогодков выворачивало наизнанку в гальюнах.
Ввиду бесперспективности дальнейшего созерцания супостатов наша тёплая компания после вечернего чая собралась в медицинском отсеке — обсудить перед сном текущий момент. В ход пошло «шило» из моих запасов, приправленное настойкой боярышника и витаминками «Гексавита» (рецепт моего армейского начмеда). Вещь вкусная и полезная, — разумеется, при условии соблюдения разумных пропорций. Разводили как обычно — доводя градусы строго «по широте», предварительно позвонив на мостик вахтенному штурману, обещая оставить стопарик «на после вахты». Поскольку слово всегда сдерживалось, отказа от штурманов по координатам не было.
Валентин поведал о недавних делах наших доблестных авиаторов. Летуны, расхрабрившись, провели учебный перехват пары бомбардировщиков «Б-52», летевших с базы на Гуаме в обычный патрульный полёт. То-то янки, наверное, удивились, увидев маневрирующие крохотные синие «Яки» вблизи своих восьмимоторных громадин. Заодно пилоты с «Новороссийска» перехватывали наши Ту-95РЦ и лихо стреляли ракетами по бурунным мишеням, делая в день по 30 самолёто-вылетов. В общем, мужики оказались на должной высоте. А ведь взлёт «вертикалки» с качающейся палубы «Новороссийска» само по себе дело опасное, не говоря уже о посадке
Выпили с мужиками за доблестных лётчиков морской авиации, посидели, вспоминая походы и разные смешные и серьёзные случаи из моряцкой жизни. А их у офицеров с разведывательных кораблей было великое множество. Особенно интересно было про похождения возле американских полигонов.
Вспомнили и про недавние события — сбитый в позапрошлом, 83-м, в этих местах южнокорейский «Боинг-747». Наш танкер как раз участвовал в операции по подъёму его остатков.
Тогда согнали со всего Дальнего Востока всё плавающее, что могло тащить трал. Чесали пролив Лаперуза в районе острова Монерон и на всём протяжении. Причём американцы и японцы этому активно препятствовали. Несколько раз американцы форштевнями рвали кабеля подводных телекамер. Всю компанию ненадолго разогнал шторм, который «Колечицкий» стойко выдержал на рейде Невельска.
Тут нас опять несказанно удивил Валентин, поведав, что в апреле 83-го года две эскадрильи штурмовиков А-7 «Корсар-2» с наших «приятелей»-авианосцев «Мидуэй» и «Энтерпрайз», нарушив воздушное пространство СССР, провели условное бомбометание по острову Зелёный на Курилах. Командир корпуса ПВО поосторожничал, запросил Москву. Пока дождался ответа, янки улетели. Генерала сняли с должности, поставив генерала Корнукова, мужика жёсткого и решительного. Тот и не побоялся дать приказ сбить «Боинг».
Вскоре к нам присоединился второй механик Семёныч, сменившийся с вахты. Семёныч, слывший у нас мастером разговорного жанра, внёс оживление в нашу компанию, рассказав пару весёлых историй из времён югославского ремонта.
На следующий день шторм поутих. Соединение наших кораблей повернуло на север, в сторону Курил. Стало заметно холоднее, мы постепенно возвращались из тропиков в зиму, что не совсем радовало нас, за полтора года рейса привыкших к теплу.
Начали заправлять сторожевики «Ревностный» и «Порывистый». БПК «Таллин» и «Ташкент» заправлялись от «Илима». После пополнения запасов на боевых кораблях к нам подошёл разведывательный корабль, куда пересадили офицеров и шифровальщика. Мы тепло простились, договорившись встретиться во Владивостоке в ресторане «Челюскин».
Через курильский пролив Екатерины кильватерная колонна кораблей прошла в Охотское море, в котором после шторма носило битый лёд и целые ледовые поля.
И тут опять прославился вездесущий фрегат «Кирк». С «Новороссийска» его из вежливости пригласили пристроиться в нашу колонну. Янки, обалдев от такой радости, встал в кильватер нашим кораблям и прошёл через пролив. Но коварные русские и здесь его подловили. По радио строгим голосом было объявлено, что американскому кораблю, проникшему в территориальные воды СССР, надо их незамедлительно покинуть. А фрегат уже основательно притёрло льдами. Тут уж американцы задёргались, не зная что делать. Вдоволь поизмывавшись над «Кирком», наши сжалились, дали в помощь ледокол «Ермак», который и вывел американца на чистую воду. Оттуда он в сопровождении сторожевика рванул до Хоккайдо. С эскортом сторожевика и самолётов.
А в Охотском море эскадру уже поджидали ледоколы «Ермак» и «Илья Муромец». С удовольствием посмотрел я на мой бывший первый пароход. «Илюша» выглядел вполне основательно и солидно, хотя и был таким маленьким по сравнению с танкером.
«Новороссийск» встал за «Ермаком», следом пристроились другие боевые корабли. У них продолжились учения с боевыми стрельбами в присутствии Главкома ВМФ. С последующим разбором полётов и раздачей «люлей».
А вот вспомогательные суда остались позади: запасов на кораблях с избытком хватало до конца учений, и в нас больше не нуждались.
Мы прошли в Охотское море уже миль 15, когда произошло то, чего мы все втайне опасались. Сработал пресловутый закон Мерфи: «Если что-то должно произойти, то это непременно происходит», — вышел из строя главный двигатель. На судне настала непривычная, зловещая тишина. Работал только вспомогательный дизель. Танкер медленно дрейфовал в сторону острова Симушир.
Корабли ушли далеко вперёд, мы замыкали караван вспомогательного флота. Дали радио на флагман, к нам направился шестиузловым ходом старина «Муромец» — больше через сомкнувшиеся льды он дать не мог. На непривычно притихшем танкере стало неуютно: уже показались клыки рифов с белой пеной прибоя, и замаячила реальная перспектива медленно и с достоинством присесть на камни. Моя разбушевавшаяся фантазия уже рисовала жуткие картины катастрофы: танкер на рифах с пропоротым днищем, всё море в мазуте и мы на неработающих шлюпках, без тёплой одежды, медленно замерзая, болтаемся на волнах.
К счастью, механики исправили повреждения, и гул главного двигателя вновь вернул танкер к жизни. Паники среди экипажа не было — все спокойно несли службу на своих местах. А тут и «Муромец» подоспел. Мы встали за его кормой, и танкер, шурша бортами о битый лёд, медленно пошёл к чистой воде.
Дальше было уже проще. Охотское море необычно приветливо встретило нас солнечной погодой, ледовые поля сменились редкими льдинами, и мы попрощались с ледоколом. «Муромец», прогудев басом, развернулся и пошёл обратно в Петропавловск.
Потом было Японское море, покраска ободранных о лёд бортов во время короткой стоянки в бухте Владимира. И, наконец, залив Стрелок, бухта Руднева. Там мы раздали остатки топлива по кораблям и к вечеру подошли к своему причалу на мысе Артур. Тут уж были и оркестр, и радостное начальство, и родные лица. Потом был ремонт, и в ноябре танкер снова пошёл в Красное море. А в январе произошёл переворот в Адене. Но это уже другая история.
Так закончилась для нас операция «Мисиписи». А вообще-то это было последнее крупное командно-штабное учение в истории Тихоокеанского флота СССР Больше таких учений в истории флота не будет. А жаль!
Произведение публиковалось в:
"Приамурье-2013". Литературно-художественный альманах. Благовещенск, 2013 г.
"NEOнлайн" #1(20), январь/февраль 2023