И он сказал Мяу
Коту уж очень хотелось мяукнуть, хотя бы вполголоса, вполшёпота, совсем потихонечку сказать «мяу». Но шёл урок, рабочая тишина не располагала к мяуканью. А хотелось ужасно. Он извертелся весь, спрашивая у дружков, сколько осталось до конца урока. А время будто остановилось. Лидия Михайловна, в обиходе просто Лидочка, диктовала словарку (так Кот называл нелюбимую всеми фибрами души словарную работу), все строчили как пулемёты, от усердия даже ручки ломались – то тот, то другой просили взаймы у соседей. Коту стало ужасно скучно, и тогда он решил обратить на себя внимание Серёги и Лариски, строя им потешные рожи, но те не клюнули, только отмахивались, а Серый даже кулаком под партой пригрозил – дескать, не мешай, а то получишь.
Лидочка тоже обратила внимание на бездельничающего мальчугана, сделала замечание. С минуту Кот работал, но мозги «не варили», слова никак не хотели распадаться в тетради на буквы, слоги. Мальчишка не дружил со своим родным языком, уж слишком тот для него трудным оказался. И правда, что ни слово, то загадка, что ни предложение, то загвоздка.
Он даже мечтал о том, что когда вырастет, то учебник новый напишет. Не ему, так другим легче будет: какая разница, как писать – «щука» или «счука», а можно и «щюка»... Главное, утром с удочками на речке оказаться в нужном месте и в нужное время, главное, хорошей наживкой обзавестись, и тогда эта самая рыба твоей будет, а там до сковородки или до кастрюли рукой подать, донесём – так думал Кот, с тоской прислушиваясь к ровному голосу учительницы, к неторопливым ответам учеников.
Ему ещё сильнее, до боли в желудке, до колик в животе, снова захотелось мяукнуть.
Кот преданными глазами смотрел на Лидию Михайловну, а в его рыжей голове было одно: сейчас мяукну, она и не поймёт – кто, сейчас...
В это время у Лариски упала ручка, она наклонилась, чтобы её поднять, а Серый быстро наступил на ручку ногой, да вот незадача: попали под кроссовки пальчики девчонки. Она завопила: «Ой, больно! Дурак, что ты делаешь?!» И, не дожидаясь реакции учительницы, схватив учебник, ударила обидчика по голове.
Этот долгожданный момент никак не мог упустить Кот. Он прикрыл рот грязной ладошкой, сложенной лодочкой. И Ларискин возглас, и Серёжкин вопль дополнились мягким, протяжным, звучащим в унисон «мя-а-я-а-у-у-у».
Класс замер. Лидочка медленно поднималась из-за стола. Серый, размазав по конопатому лицу слёзы, сразу замолчал, прервавшись на полувопле, Лариска съёжилась и тоже смолкла. Наступила пауза, такая напряжённая, такая опасная на уроке. Все ждали взрыва учительского негодования.
Но Лидия Михайловна, оценив ситуацию, решила действовать иначе.
– Внимание, ребята, успокойтесь. Я знаю, что такое мечта, и это плохо, если она не сбывается. У нас есть человек, который хочет исполнить свою мечту. Костя, иди к доске...
Кот неохотно поднялся из-за парты. Он, такой смелый и шустрый, хулиган и задира на переменке, сейчас чувствовал себя не в своей тарелке.
– Зачем? Я не готов, – чуть слышно пробормотал мальчишка.
– Не бойся, иди. Мы тебя не съедим, – усмехнулась Лидочка.
Класс засмеялся. Все переглянулись. Что же будет, что придумала их учительница? Какую шутку выкинет?
Кот неохотно пошёл к доске. Он даже дневник с собой захватил. Мало ли что.
– Костя, ты хотел помяукать, ну что ж, осуществляй своё желание. Пусть будет по-твоему. Запомните этот исторический момент. На сцене Костя, – торжественным тоном произнесла учительница.
– Давай, мяучь! – выкрикнул Лёха-Скоморох.
– Не бойся! Страна должна знать своих героев, – сказала Люська-отличница.
– Ну, Костик, мяукни, что тебе стоит, а то урок через минуту закончится, – раздалось сразу несколько голосов.
И только Серый сказал:
– Тихо. Не будет он больше. Лидия Михайловна, не будет он мяукать. Простите его.
– Нет уж, пусть мяучит. У него так хорошо получилось, что хочется ещё послушать, – совсем развеселилась учительница.
– А давайте его хором попросим! – зловредным голосом вдруг предложил Пашка.
Что тут началось! Шум, гам, хоть уши затыкай.
Кот покраснел, побледнел, он готов был сквозь землю провалиться. Он жалел, что не заболел, что пришёл на урок, и на чём свет стоит проклинал себя за то, что не сдержался и как последний дурак мяукнул... Но уж очень хотелось.
Мальчуган поднял голову, посмотрел на ребят, ожидая злых насмешек, но все смотрели на него весёлыми и добрыми глазами. И тогда Костя вдруг решился: была не была! Хуже не будет, и так уже на смех подняли.
Он подошёл к доске и развернулся к притихшему в ожидании чего-то интересного классу. И... замяукал. Сначала тихо, неуверенно, смущаясь, но затем голос его зазвучал твёрже. И, наконец, он во всей красе показал всевозможные оттенки кошачьего пения.
Да, это был его звёздный час! Перед мальчишками и девчонками, удивлённо наблюдавшими за Костей, произошло чудо перевоплощения. Вот перед всеми появился мартовский, орущий благим матом наглый кот. Вот он превратился в сытого, довольно мурлыкающего домашнего Мурзика. И вдруг все услышали плачущий голос малыша-котёнка, обиженного на весь белый свет.
Заливистое мяуканье заворожило всех. Давно прозвенел звонок, но ни учительница, ни дети не шелохнулись. Для всех было открытием умение Кости передавать все интонации богатого на эмоции кошачьего языка. Не зря, видать, и прозвище соответствующее получил.
Когда последняя кошачья трель отзвучала, класс всколыхнулся, все засмеялись и захлопали в ладоши. А кто-то даже крикнул: «Браво!» Лидия Михайловна с улыбкой подошла к раскрасневшемуся Коту и сказала:
– Давай-ка, дружок, записывайся в театральную студию. Такой талант пропадает.
Произведение публиковалось в:
«АМУР. №05». Литературный альманах БГПУ. Благовещенск: 2006