Киновизит
Как и все, наверное, я люблю хорошее кино. Нужно, чтобы в фильме были заняты по-настоящему хорошие артисты. Смысл происходящего может быть подан иронически; это может быть комедия, драма, триллер, но это должно быть сделано легко и ненавязчиво, так, чтобы «не скрипели запасные части» при переходе от одного действия к другому.
Идеальными, по моим представлениям, являются фильмы: «Моя прекрасная леди» – с Одри Хепберн; «Летят журавли» с Татьяной Самойловой и Алексеем Баталовым; «Берегись автомобиля» с Иннокентием Смоктуновским и еще несколько… Их мало, поэтому ностальгия по хорошему фильму вжилась в нас и ждет своего момента… А тут как-то, проходя мимо кинотеатра «Россия», я увидела рекламу: «Этот фильм должен увидеть каждый! Николь Кидман – в мюзикле «Мулен Руж»!» И еще что-то о великой любви. В голове возникла схема: Николь Кидман – «Мулен Руж» – мюзикл… «Забавно», – подумалось мне. Соединится ли несоединимое? Решила проверить. Пошла…
Рынок раскроил огромный кинозал на маленькие кусочки: бары, диско-бары и еще что-то. Пробиралась через эти закоулки под красными фонарями к главному кинозалу города долго. И вот он, тот самый кинозал, в котором мы смотрели много прекрасных фильмов раньше, как мне показалось, в другом веке.
По какой-то необъяснимой интуиции села как можно дальше от экрана, в самый конец зала. Огляделась: рядом сидит такой же божий одуванчик, как и я; впереди, через два ряда, сидят влюбленные – это очевидно, так как более близко друг к другу сесть уже невозможно. Ближе к экрану – подростки: каждый по одному – на трех рядах. Итого семь человек – на огромный кинозал, расположенный амфитеатром…
Пока я предавалась этим размышлениям, вдруг из «ниоткуда» ужасающе затрясло зал музыкой, и на меня со страшной скоростью наехал Париж! Этот наезд длился долго, а оркестр перешел уже все крещендо, как вдруг стоп – надпись: «Мулен Руж», т.е. тот самый знаменитый в веках притон, который описывали и обрисовывали знаменитые писатели и художники, которому музыканты посвящали свою музыку. Это уже была как бы точка отсчета в фильме. Я приготовилась смотреть и слушать, но с удивлением обнаружила, что руки мои – на голове и крепко ее сжимают. Когда и как они там оказались, я не помню; видимо, тот же самый инстинкт самосохранения.
Памятуя о том, что «Мулен Руж» – это богемный притон, я надеялась на показ какого-то изящества куртизанок (как их тогда называли). Но, увы! Экран заполнился комически-безобразными персонажами. Сюжет оказался прост, как, правда, и характеризовался стремлением переплюнуть «Травиату» и в тексте, и в музыке.
Опять затрясло, загремело, загрохотало – опять наезд музыки – вообразимые и невообразимые музыкальные инструменты… (И снова мои руки оказались на голове, а глаза закрытыми).
И вот текст, вещающий выход звезды «Мулен Руж» – Сатин (Николь Кидман)! Ее спускают откуда-то сверху, в позе возлежащей на кушетке весталки (хотя кушетки вовсе нет). Она, таким образом, парит под куполом. И, видимо, эта поза – способ дать зрителям насладиться изяществом ее фигуры, затянутой в рюмочку и в серебро ткани. Создается впечатление длинной и довольно тощей селедки с унылой физиономией (да простят меня Бог и Кидман!). К совсем странным выводам я пришла, когда Кидман поставили вертикально и она запела что-то о любви. Ранее я уже где-то читала, что в мюзикле она будет петь своим голосом. Запела она очень средним по красоте голосом, с занудливой, вовсе не мюзикловой физиономией и соответствующим ритмом движения (или его отсутствием, скорее).
А сюжет таков: в звезду влюбляются одновременно прекрасный бедный юноша-поэт и богатый злобный герцог. Любить юношу нельзя, хотя она влюбилась в него сразу. Нужно любить герцога, ведь он спонсор этого заведения! Поэтому Сатин жертвует своей любовью: ведь она должна удержаться на сцене и стать великой актрисой! Да, еще она узнает суровый приговор врача: она вот-вот умрет от чахотки… В такой коллизии зал опять затрясло; что-то загремело, завизжало, и, не дожидаясь смерти звезды, я ушла с убеждением, что Кидман – актриса драматическая и прыгать в мюзикле ей не стоило.
И еще, чтобы быть справедливой, нужно добавить, что было маленькое нечто, для души, что и удержало меня в кинозале в течение почти двух третей фильма. Это – актер, юноша Кристиан, влюбленный в куртизанку Сатин. Он прекрасен и чист (по фильму). У него удивительные голубые глаза и прекрасный голос (бель кант). Словом – чистый ангел на фоне всей этой нечисти.
Как и всякой пенсионерке, мне захотелось при выходе посоветовать дежурящей даме снизить звук стереозаписи. Она выпрямилась во весь рост (такое было впечатление, хотя она недвижимо сидела на стуле) и изрекла: «Именно так всем нравится. А вы сидите дома и смотрите сериалы». Я ехидно ответила: мало сказать «нравится», если в зале собрались семеро сумасшедших, вроде меня. Тут подползла вторая бабушка из зала, которая сидела рядом со мной. Безумно вращая глазами, она изрекла: «Я что-то совсем оглохла».
Апрель 2003
Произведение публиковалось в:
"Амур №01": литературный альманах БГПУ. – Благовещенск, 2002