Он не страшился в жизни ничего...
Он не страшился в жизни ничего,
Любую боль сносил, не дрогнув веком,
Но даже застонал, когда его
Назвал безумец добрым человеком.
Он золото ценил и серебро,
Еще дороже - силу, власть и славу,
Чтил род, но первородное добро
Претило прокураторскому нраву.
Он с юных лет в глухой тайник души
Замуровал его, чтоб не мешало
Крушить врагов и подвиги вершить,
И властвовать во что бы то ни стало.
Но вот явился тот, чей зоркий взгляд
В нем разглядел такое, что могло бы
Переиначить жизненный уклад,
Избавив душу от вражды и злобы.
Неужто он, владыка этих мест,
Поддастся смуте пришлого бродяги?!
И приговор: философа — на крест,
В забвенье - бредни о добре и благе.
Вершитель судеб, баловень небес,
Как вздрогнул он, от страха цепенея,
Узнав, что убиенный им воскрес
И обессмертил своего злодея.
Молва о чуде верой проросла,
Крестом увековечено распятье,
И всякий час распятому хвала
Звучит ему, распявшему, проклятьем.
Тогда, послав невинного на смерть,
Не ведал он, что сам себя осудит
На вечное желанье умереть,
Но смерти нет, и никогда не будет.
Навек по обе стороны креста
Добра и зла живая плоть распята.
Воистину ужасна смерть Христа,
Еще страшней — бессмертие Пилата.
Произведение публиковалось в:
"Из века в век": стихи и проза. Tel-Aviv: 2007
"Дальний Восток". - 2008, №2