Женщина и море. Мои сны
Я женат на женщине, которая увлекается небом. Три раза в неделю она ездит в аэроклуб и летает на одномоторных самолетах. Я уже привык к этому, хотя всегда подсознательно боялся, что она разобьется. Но она утонула. Мне на работу позвонил какой-то врач и сказал, что моя жена захлебнулась в озере, и ее не смогли спасти. Смерть наступила, когда она еще находилась под водой. Был жаркий день, и, видимо, она заехала искупаться по дороге с аэродрома.
Это абсурдно, этого не может быть. Я плачу навзрыд, сдерживая крик, и еду домой, не видя дороги. Сердце сжимается от воспоминаний – сегодня утром я даже не поцеловал ее и не сказал, как она была хороша в летнем белом платье в голубых ромашках. Теперь ее нет, и я уже не скажу ей об этом никогда. Хотя, возможно, в раю она может читать мои мысли, и поэтому я каюсь перед ней, как на исповеди, и бесконечно говорю о своей любви.
Я возвращаюсь к нам домой и пью горький чай, затем коньяк, смотрю телевизор, хотя не вижу, что там показывают. Время течет сквозь меня, и я не обращаю на него никакого внимания. Уже настала ночь, но я не переодеваюсь и не включаю свет – просто тупо гляжу в телеэкран. Передают баскетбол, потом соревнования по бальным танцам, новости, фильм с усатым высоким полицейским, который ездит на старом «кадиллаке».
Раздается скрип ключа в замке входной двери. Через пару минут в зал, где я сижу, заходит жена и, не глядя на меня, бросает сумочку в кресло. Она идет в душ, и я слышу шум воды. Затем она возвращается, уже в махровом халате, и садится на диван рядом со мной. Я пытаюсь заговорить с ней, но она не отвечает, даже не замечая меня. Может быть, ее и нет здесь вовсе. Может, ее облик – плод моего больного мозга или призрак. Я беру ее за запястье и ощущаю холодную гладь кожи. Это не мираж, она здесь, рядом, но у нее не прощупывается пульс, и она не реагирует на мои прикосновения.
Я нежно глажу ее по волосам, вынимая из них ниточки водорослей. Глаза жены неподвижны, она не мигая смотрит в телевизор, и мне кажется, что она просто очень крепко спит. Я вспоминаю те моменты, когда она сердилась на меня – тогда она тоже делалась холодная и отстраненная и могла часами не разговаривать со мной. Возможно, мы просто в ссоре. Если бы только это было правдой!
На рассвете начинается дождь. Жена вдруг оживляется и, по-прежнему не видя меня, выходит на балкон. Я иду за ней и, стоя в проеме двери, смотрю, как она подставляет лицо упругим струям летнего ливня. Вода течет по ее волосам потоками, на полу образуется большая лужа. Она оборачивается ко мне, и я вижу, как белое, промокшее насквозь платье облепляет ее тело, как под тоненькой тканью темнеют твердые пики сосков. И тогда она начинает хохотать, громко, заливисто и жутко. Хохот сотрясает ее худые плечи и не отпускает ее ни на секунду.
Вымокшая она заходит обратно в квартиру, продолжая биться в судорогах смеха, похожего на рыдания. Я не знаю, как остановить это. Ее хохот заполняет мой мозг, и мне кажется, что он вот-вот взорвется. Не в силах терпеть, я наотмашь бью ее по лицу. Ее голова резко дергается, и я ощущаю сильную боль в руке, словно я ударил что-то холодное и твердое, как древесный ствол. Хохот прекращается, но ее взгляд по-прежнему ничего не выражает. Она смотрит как будто сквозь меня и беззвучно шевелит губами, на которых выступила черная кровь.
На сердце вдруг становится горячо от жалости и острого стыда. При жизни я ни разу не поднимал на нее руку. Я обнимаю ее за талию и целую в ледяные безответные губы, чувствуя соленый вкус крови. Ее слюна превратилась в густую холодную слизь, но мне все равно – я продолжаю целовать ее.
Я сажусь на диван, а жена – на пол, и мы тихо смотрим телевизор. На экране какой-то мужчина в очках рассказывает о воде. Он говорит о том, что ее молекулы способны формировать структуры, обладающие памятью. О том, что она – источник всего живого, и ее разум первичен. Вода – основа человеческой жизни, и рано или поздно, она передаст нам знание о том, как жить дальше.
Мы ложимся в постель уже утром. Я обнимаю холодное и волглое тело жены и лежу без сна, зная, что она смотрит мимо меня открытыми глазами, которые уже никогда не будут выражать ничего человеческого.
Я просыпаюсь среди ночи в холодном поту. Вода в стакане, который стоит на тумбочке возле моей кровати, колеблется, будто я только что поставил его на место…
Мастер Занавесок смеется так, будто на пол сыпется дождь из хрустальных фужеров.
|