Фидхелл
Я - всего лишь яйцо.
Р. Хайнлайн «Пришелец в земле чужой»
- Коньяк, мартини? или, может быть, чашечку кофе соизволите пожелать? – иронично поинтересовался Слева Иллюзорный, приоткрыв дверь своей души несмелой улыбкой.
- Виски, мой друг, - ответил Астрориус. – И чтобы в каждой капле струился весь туман Альбы и аромат вересковой пустоши в тот час, когда первые утренние лучи показываются из-за густых крон могучих дубов.
- А я хочу шампанского! – безапелляционно подвел итог рассуждениям о выпивке Слева Иллюзорный.
Наливая искрящийся напиток в хрустальный цветок высокого фужера, он вдруг загадочно прыснул в ладошку, словно вспомнив о чем-то очень смешном, но тут же снова сделался вызывающе серьезен.
Астрориус налил себе виски, сделал большой глоток, задумался над своими ощущениями и, найдя их излишне приятными, добавил в рюмку немного воды.
- Да, в наши дни уже не найти настоящего виски, - с ностальгией произнес он, усаживаясь за стол, и немного подкрутил верньер времени.
Время надтреснуто взревело электромагнитными помехами, потом прерывисто зачихало, выплюнув на присутствующих густое облако пыли, тряхнуло пространство в отрицательном направлении по всем трем осям и обвалилось куда-то в 1126 год от Ночи Поющих Звезд.
- Вот старье! – в сердцах молвил Астрориус. – Ты что не мог найти ничего поновей?
- Ну прости. Ты же знаешь, что я испытываю слабость к старым вещам, - с некоторой долей самолюбования объяснил Слева Иллюзорный. – Давно хотел поменять, да все руки не доходят: то любовь, то война…
- По-моему, это даже не Земля, и уж тем более – не Альба, - заметил Астрориус, выглянув в зрачок окна. – Больше похоже на средневековую Мезоамерику, извращенную воображением молодого Нерона.
- Так надо было указать, какое время ты имеешь в виду! А то выбрал Харнак какой-то, и теперь недоволен.
Астрориус почувствовал себя обманутым и глубоко несчастным. Программный контроль до добра никогда не доводит. Любой нормальный разработчик оставляет в своем продукте слабые места, заставляя потребителя всегда стремиться к чему-то лучшему (только благодаря этому он и живет). И время не исключение. Все надо делать вручную.
- За что люблю рожденных в июньское полнолуние – так это за их таинственность, - признался Астрориус, когда осознал, что они всегда будут вместе, не взирая ни на какие континуумы и прочую дименциальную морфологию. – Смотришь на них и не можешь понять: что у них на уме. Они словно ждут от тебя как от активного проявления реальности чего-то особенного, а чего – они и сами не знают. Их молчание похоже на пристальный взгляд, рассматривающий тебя сквозь мощную линзу микроскопа. – Говоря это, Астрориус в свою очередь посмотрел на Слева Иллюзорного так пристально, что тот покраснел и ответил:
- Просто они ждут того, кто знает, чего они ждут.
- Я думаю, партия в фидхелл приятно дополнит нашу неожиданную встречу, - предложил Слева Иллюзорный, преобразовав стол в большую резную доску, разделенную черными линиями на четыре равных квадрата, символизирующие четыре королевства средневековой Ирландии, и центральный круг – Тару. – За кого будешь играть?
- За Коннахт, - ответил Астрориус. – И звать меня будут не Айлиль сын Мага, а Келтхайр сын Гилана, и будет со мной семь раз по десять человек. – Он расставил в левом нижнем углу доски красочно разрисованные фигурки воинов галеоин.
- Как страшно! – воскликнул Слева Иллюзорный, кокетливо выглянув из-за кружевного веера своим левым шаурматским глазом. – Тогда я буду защищать Эмайн Маху. – Он положил руку на северо-запад игрового поля, а когда поднял ее, – среди уладских богатырей появился сам Фетнамах, незаконнорожденный сын Рудрайге, сына Роса Руад. – Спорим, что мы еще до Бельтана будем в Таре?
- Рабами, - добавил Астрориус.
– Мы наполним кровью реки Улада! – обратился Келтхайр к своим воинам. – Как потоптанная копытами коней прошлогодняя трава, полягут они под нашими клинками, ибо у них сердца сварливых женщин и ум грудных младенцев!
- Нет наказания страшней, чем гнев уладских королей!
Игроки сделали несколько ходов, воодушевляя себя пророчествами шатающихся по полю друидов и живописуя подробности дальнейшей судьбы противника.
- Вымаливая смерть, вы будете есть землю у наших ног!
- Трусливые прихвостни фоморов! Чтоб вам в среду Туат-Лейгхин обойти с левой руки! Дети собственных сестер! – вскричал Астрориус, увидев, что послы Фетнамаха заключают союзный договор с правителями Мунстера. – Скоро ваши внутренности будут намотаны на косу Морриган!
- Ну конечно! – с радостью согласился Слева Иллюзорный. Подобная перспектива полностью соответствовала его желаниям. – Одно маленькое условие: если мои люди первыми возьмут Срединное Королевство, то ты сделаешь все, что я захочу.
- И наоборот, - сказал Астрориус.
Впрочем, им не нужно было напоминать друг другу правила игры. Этот поединок, текущие по доске потоки горячей алой крови и даже грязные оскорбления, которыми они обменивались, - все это было не более чем украшением их волнующей близости. Их тела скучали друг по другу сотни лет, и теперь они даже не верили, что остались вдвоем.
Но еще сильнее скучали их души, существовавшие в n-мерном метаноре. Там, где тысяча лет – один выдох, а парсек – расстояние между ушами… Они оба понимали, что любой путь заканчивается бездной, и хотели упасть в нее вместе.
Управляя жизнями миллионов людей и не очень, не теряешь судьбы. Нити чужих желаний крепко удерживают каждый драгоценный камень на его месте во вселенской сети, где любая поверхность сверкает отражением другой и человек человеку – Бог. Не спешите гасить Солнце! Пейте цвета и изменчивые очертания влюбленным дыханием!
…Стало ясно, что к осени улады займут Тару. Несмотря на гордый и неуступчивый характер, им удалось заручиться поддержкой мунстерских сидов, и, получив из них заколдованное оружие, они завоевали лейнстерские земли. Однако Слева Иллюзорный слишком увлекся победами. Ему хотелось замкнуть кольцо вокруг Тары и, только полностью уничтожив всех конкурентов (в том числе и союзный Мунстер), взять центр. И тогда, словно удар копьем из-под воды, на него обрушился Кро Луга, прием, автором которого считается сам Бог Всех Ремесел. Оставив свои крепости и селения беззащитными, коннахтцы собрали все свои силы в столичном Круахане и оттуда стремительным броском напали на Тару. Безвольный Верховный Король не долго сопротивлялся их яростному натиску, и вскоре Келтхайр поднялся на вершину Темры. Он разрубил камень Лиа Фаил топором, и тот, как ни странно, вскрикнул…
- Ну что ж, я подчиняюсь! - с показной досадой воскликнул Слева Иллюзорный и вылил себе на голову остатки шампанского.
Улыбаясь, он протянул руку над столом и встретил ладонью нежность горячих сухих губ. Поймав его запястье, Астрориус притянул его к себе, обнял за талию и усадил себе на колени.
- Ты так нужен мне сейчас, любимый. Ты избавляешь меня от разума! – снова и снова шептал Астрориус, и Слева Иллюзорный терялся в его шепоте, как взгляд теряется в голубизне небес, как слух растворяется в гармонии музыки или ласковом шелесте волн, как наивысшая печаль превращается в блаженство. Он опьянял, словно чистый воздух горных вершин, настоянный на сиянии ледников и тумане белых-белых облаков, и это волшебное опьянение стекало вниз по шее обволакивающим теплом его нежных лобзаний.
Слева Иллюзорный взглянул на расстилавшуюся перед ним бескрайнюю равнину, усеянную трупами героев, похожими на исковерканные временем, но по-прежнему прекрасные античные скульптуры, и его охватило глубочайшее удовлетворение оттого, что ему удалось подарить им восторг битвы и неповторимое ощущение конца.
|