Уснуть так просто
- Перспектива развития Вселенной необходимо следует из факта ее существования. – Логика Камэса казалась почти человеческой, и даже водородным и аммиачным выделениям огромного материка Натта-эс, которые, словно зеленый, смешанный с камнями ливень, били в небо упругими струями, будущее Вселенной стало казаться ясным, как взгляд гуам.
В то же время упрощенное логикой мышление не избавило Камэса от необходимости взять нижней правой рукой палочку-боло и, помянув кланового элля, с чрезвычайно возвышенным положением перьев и глаз сунуть ее в свою дыхательную язву.
«Видеть свет под дверью не значит стремиться ее открыть», - подумал Фошмолерко-Нахихой, наполнив мозг просветляющими испарениями пумулга. Он прополоскал зоб и, сглотнув жгучую струю, произнес:
- В своем стремлении к изменениям ты руководствуешься бессонницей и скукой, а отнюдь не инстинктом сохранения жизни. – Он старательно пытался идти по следу очеловеченных мыслей Камэса. – Найди братьев, согрей хлона, приручи герха, и вспышки в твоем сознании перестанут причинять тебе боль. Взгляни со стороны на свою нервную сеть, разрушаемую избыточными выбросами эланке’са•, и ты поймешь, что проблема бытия – всего лишь твоя персональная неудовлетворенность, неудовлетворенность самим собой. – 1068-й Патриарх Лучших Противников Гуам развел обе верхние руки в стороны в сдержанной улыбке. – Поднимаясь на лапы и подходя к отсутствующей грани, - (Координатор Размножения действительно встал и подошел к западной стене жилища, которой то ли не было видно, то ли не было), - скажу: «В моем бездействии я вижу, как отражение, все сущности и формы, а Солнце по-прежнему пересекает небесный Океан».
Цитата из «Делюсь Дорогой Молчания», священной, как эхо храмования, и непотребной, словно симметрия на суше, прозвучала высыханием морского дна, и сменой сторон мира после него повисло молчание двоих.
Изменив характеристики зрения и разбив тарелку неба на бессчетное число независимых сюжетов, Камэс нарушил сковавшее его мысли равновесие положительного и отрицательного (после 1/32 периода существования на Земле это давалось ему легко). И провозгласил:
- Если есть небесный Океан, должно быть Солнце, чтобы его переплыть. Если есть целое, для кого-то благоприятно знать себя как часть. Если есть поедающий, найдется пища, чтобы насытить его голод. – (Составивший «Воспоминания» сделал вид, что не заметил скабрезности.) – Осознавая свою проблему как неразвитость бытия, я становлюсь Солнцем, Океаном, Небом, Сушей. А если я тождественен Внутреннему и Внешнему Лею, к чему мне братья, их ласки, хлоны и воспитание поверхностных организмов? – Древний хнорт не ответил, так как не был тождественен. – Осуществление изменений, в моем приближении, не что-либо другое, а новый образ биохимического воздействия эланке’са на разумное существо, склонное к постижению единства троичной спирали, и исконное свойство того кислейшего состояния, которое ты зовешь скукой.
В результате то ли скуки, то ли океанической индукции семнадцатиугольный отрывок материка пошевелил мысом Креа, вибрируя, удалился под хлороводород и поплыл вдаль без рубежей. Так Натта-эс встретил «час корма». Так восточное полушарие проводило «час входа». Хотя, вынужден узреть, не входит в состав невозможного предположение, что это явление было вызвано наложением нескольких участков налета времени.
- Изменение значения одной половины уравнения непременно влечет за собой изменение значения второй половины. А кто, пребывая в абстрактном, может знать, будут ли они позитивными? – выразил возражение Нахихой, хотя математическая аналогия слабо сплеталась с соотношением блага и его отсутствия.
Чтобы хоть как-то сгладить свою вопиющую неубедительность, Собиратель Останков Древних мысленным распоряжением обеспечил всех жителей колонии Перфолгла-на-Эмре бесплатным органическим топливом, которое преимущественно состояло из альтруистически настроенных жителей планеты Пуон-68. Иллюстрация этического уравнения оказалась столь душещипательной и жизнеутверждающей, что между сектами Но и Хэлгол произошел опустошительный турнир по теогоническому многоборью, а Камэс почему-то вспомнил о скользком терхомо, которого он завел еще в резервуаре, и, опустив на лицо алые перья, поблагодарил прародителей за появление.
- Пусть изменения миропорядка принадлежат воле самой Вселенной, а их следы остаются на ее мембране, ведь у нее ее нет, - кончил Нахихой, чувствуя завершенность своей знаковой структуры.
- Ты просто играешь в рыбу, и слова твои на ощупь, как доктрина Гуам! – обрушился на него Камэс. Чтобы справиться с обвивавшим его диким волнением, он нервно мастурбировал боло.
- Не раскрашивай себя в личинку, - по-прежнему спокойно глядя в западный провал, вскинул плечи Покровитель Старопроливного Сектора, - оскорбление не влияет на статус, нападение не движет к согласию, убить – не познать.
- Как говорят люди, познать можно даже мертвеца, если он не очень разложился, - отразил эрудированный путешественник. - Правда, на Земле это – удел избранных.
- Возможно, у людей победа в споре обеспечивается вербальной насыщенностью оперативного пространства, - жестко молвил Нахихой. – Но здесь хнорт с именем Прохроналг-Камэс из-за Хью не представил ни одного основания своего ложного убеждения.
Словно вторя словам хозяина, башня Рожденного В Меуленсе немного повернулась к югу верхним порталом и стала издавать приятный горьковато-кислый аромат хетры, впервые ознаменовав таким образом заход солнца. Столбы в объятиях заката засверкали, будто громадные пиритовые стержни. Над Заливом, который был колыбелью цивилизации хнортов и дал имя их миру, черными тучами взмыли многокилометровые рои айров. Они снова начали свое сражение, осыпая поверхность планеты градом мертвых тел, которые миллионы лет давали пищу растущим личинкам.
Через три пульса до Натта-эса долетел прекрасный вопль их битвы, а значит, пришла ночь, и пища, и любовь…
Ночь на Лее всегда обрушивалась внезапно и оглушительно. Словно отряхивающаяся собака, словно прыгнувшая пума, словно выстрел в висок. В этот раз она снесла в никуда архипелаг Во-Шаат, весело взвинтила магнитное поле планеты и сместила гравитационный показатель на три g вниз. Как гладкий камень, брошенный в упругий поток, ворвался в небо Тог-Алей, пепельно-голубой спутник Лея, чем-то похожий на седого старика, взирающего на мир мудрым и где-то даже ласковым взглядом человека, знающего смерть в лицо. Могло показаться странным, что составленный за 15000 периодов до Окучивания судебник Ангра называл его Пноргом, братом Ночи, Лея, Океана, Солнца и Хлора, породивших мир.
Жизнь - вообще странное и неизлечимое заболевание, и мне кажется, ночь танцевала ее сущность.
«Зачем?» – подумал Камэс, говоря:
- Если бы воля хнортов не могла ничего изменить, то они не заселили бы сушу, а продолжали жить в зелени и пурпуре волн. Живое существо, обладающее самосознанием, - такая же часть природы, как называют это явление люди, как гравитация или ветер, время или вулкан. – Камэс умолк, а на громадном участке дна Бруна между Материком и Столбами из внезапно образовавшихся провалов и трещин забили фонтаны раскаленной лавы. Миллиарды живых организмов продолжили свое существование в газообразном состоянии, и температура в восточном полушарии понизилась на 16 хурд по шкале Форта-Калишара.
Это событие послужило предзнаменованием для славной битвы между минай и онками, населявшими колонию Остров (эти два народа не могли прийти к взаимному согласию по вопросу об отношении к такому социальному феномену, как капрофагия, одинаково свойственного и тем, и другим). После лимфоутечного сражения, в котором погибло более 3 тысяч тай (третий народ Острова, не имевший своей точки зрения на проблему), теория минайского гурманолога О-оп’а, гласившая, что повторное поедание переваренной пищи есть следствие имущественного неравенства, была признана ошибочной, а последователи Непротивящегося Э-ос’а, считавшего склонность к капрофагии проявлением либидозной активности малых подкрылий мыслятки, героически ушли в подполье.
Однако, несмотря на все вышеизложенное, понимание смысла изменений извечного миропорядка так и не пришло к Нахихою, ибо он сам старательно избегал его. Поэтому Камэс продолжал:
- Вся жизнь хнорта состоит из последовательных и параллельных волевых актов, но лишь немногие из них осуществляются сознательно.
- Лишь осознанные действия принадлежат воле, - обратился к потомкам Страж Эпох, - остальные же необходимы, а потому не могут быть именованы как отрицательные. Совершенство деятельности познается в отсутствии размышлений о ней. Больше того, хнорт, одурманивающий себя рургой, - уже не хнорт, а недовид. Естественной и единственной функцией этого вещества является транквилизация пищи! – Кожа на всех лопатках Нахихоя потемнела, как подгнивший персик, что поведало о его безграничном возмущении.
- Исходя… точнее, истекая, - поправился Камэс, - из твоего пункта обоняния, можно сделать выброс очищенной правды: разница между осознанным и неразумным, то есть случайным и относительно положительным, иначе выражая, только в быстродействии, но не в сущности. Ты, как человек, не постигаешь разум единичного вида включенным во всеобщее безумие родообразующего явления. – Камэс издал звук, похожий на предсмертный вопль стиральной машины, что обозначило сдержанный смех почтения и уважения к павшему врагу. – Не постигаешь многообразия функций отдельных предметов, - обреченно добавил путешественник, познав в своих мыслях единство их истин, таких разных, и все же близких, как односторонние руки.
«Мы оба хнорты», - помыслил Камэс, взглянув на бледно-розовые перья на голове Нахихоя, прежде чем оставить его одного.
Он представил себе вкусного маслянистого черепогрыза и, выдавив из пробковидной железы тоненькую струйку скопившейся рурги, медленно сглотнул.
Вселенная начала неудержимо меняться.
Погружаясь в небытие и снова становясь хлоном, Камэс подумал:
- Сохранение постоянства реальности является необходимым условием доказательства ее бытия…
…и я…
и ты…
если бы ты и я…
все это – не я…
|