Фася и куп
Фася и Куп - давние друзья. Их дружбе столько, сколько лет Фасе - четырнадцать. Фасе - четырнадцать, а Купу - пятьдесят пять. Их дружба строится на адреналине, они оба любят риск, авантюру и дрожание членов от кайфа.
Фася - известный поджигатель, в каждом кармане его брюк, курток, сорочек всегда наличествует коробок спичек. Зажигалками Фася не пользуется, уверенно полагая, что это безнадёга. Мало ли что может стрястись с этой техникой. А вот спички... Спички - это одно из многочисленных чудес света. Спички - это сказка. Спички - это поэма. Спички - это вечный кайф. И Фася идёт с ними по жизни уверенно и поджигает всё, что просится под спичку. Разумеется, в должных пределах. Чтоб без убытков, слёз и злости, чтоб без скандалов и наездов органов внутренних дел, чтоб без суда и следствия. Короче, чтоб всё путём, как говорит Куп.
Куп - экстремалыцик разноплановый. И поджечь - с удовольствием, и по горной реке сплавиться, и стрельнуть из дробовика или винтореза (только по неживой цели, по банке, к примеру, или бумажной мишени), и крепко выпить-закусить, и ... много чего ещё.
Фася и Куп встречаются на Священном озере. Их собирает в кучку прекраснейшее создание по имени Галико. Она сестра Купа и бабушка Фаси. В доме на скале, где живут летом Галико с мужем Вином, всегда собирается много народа. Хорошего народа — светлых людей. Иных Галико не держит, иные не бывают здесь, не могут быть по определению.
Фася приезжает в домик на скале каждый год, а Куп и его жена Боня - раз в два года. Этого вполне достаточно, чтобы два экстремалыцика замутили бы свой очередной проект. Например, в прошлом году Фася и Куп разработали до мелочей план поджога строящейся на скале гостиницы. Слава Богу, до практических выполнений дело не дошло, но Галико до сих пор потряхивает от мысли: а если бы это произошло?! Дружочки-экстремалыцики были настроены очень агрессивно. Почему? Да потому что новый русский, ярко выраженный еврейский хам Семен Кацербеллер извел любимую скаляна-ми (так кличут себя жители скалы) березовую рощу, вырубил под площадку для строительства очередного «сраного шалаша» (так это называет абориген Геша Воронков) для турис-тов-богатиков.
Жили скаляне - не тужили, и вдруг на горизонте появился юркий еврюганчик Кац, дал больших денег главе посёлка, алкашу Свиридову, и начал кромсать березы. Кинулись люди
- ан поздно. Все бумаги оформлены по закону.
Через месяц тут появилось много техники, площадку огородили колючей проволокой, поставили охрану и начали возводить большой деревянный терем. А скалян лишили возможности посещать любимые заповедные места. Здесь Боня всегда «выстреливала», как меткий снайпер, большое количество белых грибов. Вечно лидировала и тем гордилась. А Куп тем временем собирал в роще все «поганки» Вселенной, потом солил и мариновал их, затем кормил всех желющих. Здесь Галико любила гулять с мальцами-внуками и собирать пахучие, очень полезные травы. Здесь Вин и Фася всегда собирали «коньяк» (конские какашки) на удобрение. Здесь Большой Поэт набирался лирики и светлого настроения, а его супруга Женико - здоровья и грибочков к обеду. Здесь... Да, что там... И что б этому жидёнку Кацу не сдохнуть бы маленьким, а? Ни у кого бы не было проблем, а роща б по сей день зеленела.
Народ ругался-матерился, но ничего не предпринимал. А что тут сделаешь, если всё по закону? Вот уж воистину
- шакальи законы в России-матушке. Матерились и Фася с Купом. Первый - мысленно, второй - от души и громко. А потом Фася предложил. Он сверкнул глазом из-под линз очков и сказал твёрдо: «Надо жечь!» Куп тяжело вздохнул и подтвердил: «Надо». И они начали составлять план действий.
Поджечь надо так, сказал Куп, чтоб комар носа не подточил. Нужно шаровую молнию на охрану пустить, сказал Фася, а тем временем всё и поджечь. А откуда, спросил Куп, молния возьмётся?
-Эх, Куп,- вздохнул Фася,- ты вроде большой, а совсем дурной. Это будет не молния, а достойный муляж. Светящийся шар вползёт в сторожку, пошарится в ней и выползет. Пока охранники будут хренеть от недоумения и страха, молния, якобы, доберётся до сруба гостиницы и он загорится. Врубаешься?
- Пытаюсь, - сказал Куп, - только про муляж не догоняю.
- И не надо, - усмехнулся Фася, - муляж я запросто выстрою двумя диодными фонариками.
Обсудив технологию процесса, они стали искать варианты практического исполнения.
- Можно поджечь паклей, смоченной в бензине, - предложил Фася.
- Годится, - согласился Куп, - а бензин есть?
- Не-а. У строителей возьмём.
- У них возьмём и их же подожжём. Ништяк. Я - большой дурак, а вы, сударь, маленький болван с большой буквы.
Остановились на горючей жидкости по имени «калоша» - старинный стеклоочиститель. Пришли к Галико с просьбой отлить из бутылки. Хозяйка дома подозрительно посмотрела на экстремалов и спросила: «А зачем?» Фася, принципиально честный человек, сказал: «Поджечь надо кое-что». «Интересно, что?» Куп, человек, изрядно поживший и давно уже нечестный, быстренько и сладенько защебетал: «Знаешь, сестрёнка, хотим освоить новую технологию поджога. Костерок разведём с помощью калоши. Говорят, вдвое быстрее. Мы тихо, без скандала». Галико ещё раз внимательно взглянула на поджигателей и хитро улыбнулась: «А у меня калоши этой нет, и никогда не было. Так что валите кулём, пираты мои любимые».
Пошли к хозяину, спросили. Вин тоже отказал. Он не спрашивал - для чего. Он просто отказал, и всё. Нет, мол, никакой «калоши», без надобности она.
Пошли к соседке-художнице. Можно было, конечно, в хозмаг зайти, но опасно. Запомнят, кто «калошу» брал и сдадут ментам, когда следствие начнётся. Факт? Ясное дело. Потому и пошли к художнице. И она отлила в пузырёк, у неё
было.
Паклю на стройке втихушку взяли. Никто и не заметил. Так что приготовились основательно, осталось только ночи ветреной дождаться. Чтоб сразу разгорелось, быстро, с двух углов.
Оно бы, несомненно, разгорелось, но не было ветра. А потом, как назло, пошёл дождь. Он шёл изо дня в день, сразу стало холодно и пасмурно на душе. Дружная компания засмурнела, закручинилась, заленилась. Чтобы просветлить ситуацию, Галико решила устроить маленький праздник. Немного алкоголя, много вкусной еды, а потом б-а-а- льшой сольный концерт девицы-красавицы Полин - внучки Галико. Для домашнего бэмса всего было в достатке, но не хватало «фирмы» - главного блюда. Посовещавшись сама с собой и с Боней, Галико решила: нужен гусь. Большой тушёный гусь в самых удивительных приправах. Приправы были - разные травки-балдейки, не было гуся.
Призвав Купа и Фасю, Галико распорядилась: «Мальчики, спустились вниз и купили гуся. Уточняю: купили. Ты понял, старый ворюга?» Куп всё понял. Он уже давно не воровал гусей, но печальная слава дальних лет следовала за ним неотрывно.
Спустившись вниз, Фася и Куп подошли к дому, возле которого мирно щипало травку семейство гусей. «Хорошая фактура», - голодно сглотнув слюну, тихо произнёс Куп. «Особенно вон тот», - кивнул головой Фася в сторону явного вожака, покрикивающего на неразумных и малых особей. Вожак и впрямь был хорош для стола, но, увы, не для их стола...
Постучав в калитку, Фася и Куп осторожно вошли во двор. Боялись напороться на собаку; байкальские двортерьеры шибко смелые, штаны разом спускают. Собаки не было, поэтому экстремалы уверенно прошли к двери, постучали и вошли в сени. Там, у большого разделочного стола, стояла полная, средних лет женщина и чистила рыбу. Куп сделал интеллигентное лицо, внимательные глаза, нерешительную улыбку: «Здравствуйте, хозяюшка». Женщина изучающе взглянула и кивнула головой. Куп приободрился: «Мы к вам с просьбой». Хозяйка насторожилась, набычилась: «Ну?» Фася безнадежно вздохнул и мысленно вынес приговор: «Без пользы».
В гусе им было категорично отказано. Даже за двойную цену. Хозяйка резанула рукой по воздуху: «Сказала: нет, значит, нет. Непонятно говорю, што ли?» Куп сделал растерянное лицо и произнёс, как бы в никуда: «Вот так и заставляют воровать». Сказал и пошёл на выход. Фася шмыгнул носом и произнёс нечто безнадёжно-утверждающее: «А что прикажете делать?»
Красть гуся они, конечно, не стали, нельзя подводить Галико. Хотя очень хотелось. Гуся хотелось. Тушёного. А лучше - жареного. Жареный гусь - это песня! Это сто из ста! Это лучшее, что может произойти в жизни! Куп умел приготовить гуся. Неторопливо ощипать, перед тем обдав кипятком. Столь же неторопливо расчленить, затем каждый кусочек обмазать солью и тёртым чесноком. Именно обмазать, а не посыпать. Ты сыплешь соль на чистые ладони, растираешь её, а потом берёшь в ладони кусочек гуся и втираешь в него соль. Затем то же самое - чесноком. Выдавливаешь на ладонь чеснок и втираешь.
А сковородка уже стоит на плите, но она не перекалённая и в ней, на донышке, самая малость подсолнечного масла. Ни в коем случае не оливковое, именно подсолнечное и обязательно рафинированное. Ты складываешь кусочки в сковородку, но не все махом, а только закрываешь дно, подрумяниваешь их (чтоб с позолотой) и перекладываешь в кастрюлю. Обжарив всё, вновь возвращаешь мясо на сковородку, подливаешь туда самую малость воды и пару столовых ложек сметаны. Накрываешь крышкой, а параллельно ставишь в морозилку бутылку водки «Русский стандарт». Через пятнадцать минут всё готово к употреблению. И гусь, и водка. Это праздник живота!
Но гуся нет, и приходится менять сценарий. Благо, что вчера на скалу приехал младший сын Галико, отец Полин -Алекс (он же - Лёня), большой специалист по куриным крылышкам. Нет, крылышки не надо отрезать от ворованных кур, Лёня их привозит из города. Много, отборных. Он готовит крылышки на костре, в барбекюшнице. И это тоже праздник живота.
Пока Алекс готовит крылышки, а Галико, Боня, Оля (мама Полин) и Катя (мама Фаси) накрывают стол на веранде, Полин, Фася, Никол (старший сын Галико, отец Фаси) и Куп прогоняют по третьему разу концертную программу. Это, как уже поминалось, сольный концерт девицы-красавицы Полин, но в нём могут (и обязаны) участвовать все. Годятся любые номера между выступлениями Полин. Боня и Куп, к примеру, поют сухановский шлягер «Среди миров, в мерцании светил...», Никол исполняет на «Ямахе» свои очень светлые композиции, Женико - бодрящие песни коммунистических времён, Большой Поэт читает шкодные пародии, и все писают от хохота. И так далее, далее, далее. Такие вечера всегда прекрасны.
Сольный концерт Полин состоялся, и вдруг кончился дождь. Дождь прекратился, а ветра всё не было. Ветра нет и нет, а вчера Боня и Куп улетели. Еврейскому мальчику Сене Кацербеллеру опять повезло...
Произведение публиковалось в:
"День совка", повести, рассказы. - Благовещенск, Амурский пресс-клуб, 2009.