013. Солдаты Кайзера
Ранее:
Солдаты Кайзера. 009
Солдаты Кайзера. 010
Солдаты Кайзера. 011
Солдаты Кайзера. 012
Евдоким стоял около двери в офисное здание производственно базы. Он смотрел за теми чёрнорабочими, что работали здесь. Сейчас время было уже десять минут шестого, работа закончилась. И посему все работники уже собрались уходить. До этого они наскоро помылись тёплой водой, что имелась специально для подобных целей, и переоделись из рабочей одежды в некое подобие парадно-выходного.
За работниками только-только приехал небольшой микроавтобус. Раньше парень никогда не обращало на него особого внимание - мало ли кто там может приезжать к базе на автомобилях. Но сейчас после всех этих разговоров про секту и кайзеров он реально заинтересовался. И остался посмотреть, что же именно за такие организованные это рабочие группы.
Парни медленно вышли за слегка приоткрытые ворота производственной базы, шумя и поддразнивая друг друга всякими безобидными или наоборот - обидными шуточками.
- Пять... Шесть.. Восемь... Девять... - посчитал взглядом Евдоким работников. - Итого девять. А почему не десять? Кого нет? Степаныча нет, наверное.
Евдоким оттолкнулся спиной от стены и, не доставая из карманов рук, медленной и деловитой походкой пошёл к выходу. Он при этом постоянно смотрел по сторонам, выискивая того самого Степаныча. Это был старый мужчина, которому, судя по лицу, было за семьдесят. Он бы сухой и невысокий. Таскать какие-то тяжести он не мог. Но зато слыл хорошим сварщиком и резчиком. Этим и был неотъемлемым звеном в рабочем коллективе. И его никто не переводил на прочие места работы.
- Кима?! - вдруг послышался хриплый голос Степаныча.
Евдоким оглянулся - из-за угла как раз вышел старичок. Он уже приклеил к своему новому начальнику это странное прозвище, которое было производным от имени. Хотя самому парню это не нравилось. Но он решил поступить примерно так, как и в юности по школе - не обращать внимания. И тогда всё само пройдёт. Вроде как, все забудут.
- Степаныч? - отозвался Евдоким. - Ты ещё тут?
- Я сегодня в ночь. Дежурю. - Сухо ответил старичок.
- А разве не нужно ехать в дом. Или как там у вас это называется?!
- Общинное общежитие...
- Вот! Вот туда. Точно! Тебе разве не нужно там присутствовать, как и всем остальным.
- А я уже не там. Я ушёл.
- Ушёл? Сам? Или всё-таки выгнали? За какое-нибудь ненадлежащее поведение.
- Ненадлежащее чего? - рассмеялся каким-то кашляющим смехом старик. - А что это вообще такое? Я просто попросил дира - тот разрешил в этой конуре жить - где горячая вода. И матрасы набросанные.
- А ты вообще как туда попал? - Евдоким решил "под шумок" расспросить и об этом - чаще всего все сразу же замыкались после такого вопроса.
- Как? Как! Как и все остальные - после тюрьмы.
- Ну, это-то ясно.
- А зачем тогда спрашивал?
- Я имел в виду - за что ты сидел, что такого совершил.
- Да так... Наркоманом был - глупым по молодости. И замочил пару саночников.
- Саночников? - Евдоким в самом, что ни на есть, прямом смысле слова почесал "репу". - Это что? Какой-то тюремный или блатной жаргон?
- Ххххааа! - хрипло засмеялся старик-охранник, делая звуковой акцент именно на согласной букве, произнося и выдавливая её из себя достаточно продолжительное время, оставляя букву "а" только в качестве завершающего смех - буквально на мгновение. - Ну, ты даёшь!
- А чего такого?
- Какой ещё жаргон? Какой ещё сленг: саночники они что на зоне, что у жаргонавтов саночники. Хрен назовёшь иначе!
- То есть...
- Ну, что то есть? Что то есть?
Степаныч картинно возмущался. Хотя эта картинность была прекрасно понятна обоим мужчинам. Если бы бывший уголовник не захотел бы говорить, он и не говорил бы. И имел на это полное право. Никто никогда ни из кого не вытягивал подобной информации силком. Человек захочет говорить - скажет. В конце концов, это не то, за что он ещё в чём-то повинен. А уже отбыл наказание. По логике людей сидевших и сидящих. И уж подавно - по смыслу и понятию всех тех, кто работал чёрнорабочим на производственной базе. Степаныч словно специально тянул миг начала именно своего повествования. Чувствуя проявленный к своей персоне со стороны Евдокима. И тем самым стремящийся продлить отчасти момент своего небольшого триумфа.
- Я же говорю: саночников мочканул! Просто шёл как-то неподалёку от одной какой-то базы. Название ещё такое... Ковыристое... Не помню... Давно было... Ещё по концу Союза... тогда много всякого было. Ну, вот я шёл по снегу мимо этой базы. А там девятка такая козырная стоит. Бравая, цветастая. А там внутри и магнитола. Да и хозяин - лопух: бабла оставил. Я и похозяйничал немного. Слегка нарубил доходу. Да только потом оказалось, что хозяина той девятки вместе с его наковальней порешил кто-то. А пальчиков моих на пластике там немеряно осталось! Вот меня и приуздили! На десяток лет с винтиком. С большим таким винтиком! А мне чего? Харчи хозяйские, крыша есть, компания будет, если вести себя правильно. А родню я к тому уже растерял...
- Так ты их того?... Н поинтересовался Евдоким, почувствовавший, что ему реально стало немного жутко только сейчас.
- А хрен его знает! - меланхолично ответил старый зек. - Я под дозой чебурашек ловил. А что и как... Менты сказали, чего я отрицать базар таких звёздных людей буду?!
Евдоким очень часто во время разговора мог начать задавать вопрос без передышки. Нет, эдакая небольшая пауза, безусловно, была. Чтобы дать собеседнику возможность ответить. Но только - ответить бысто и односложно. Вопрос подразумевал ответ. И ответ парень уже отчасти додумывал сам, формулируя исходя из него следующий вопрос. Который, можно подумать, словно уже был не только обдуман, но и произнесён. И единственное - что ждал той паузы, когда собеседник соизволит закончить отвечать.
И поэтому парня несоизмеримо сильно раздражала та медлительность, с которой говорил старый охранник. Говорил с той вальяжностью и равнодушием, словно это у него - у старого зека - ещё впереди огромное количество времени. А у собеседника его как раз нет.
Но последняя фраза Евдокима добила окончательно. Если бы фразы могли убивать, то именно эта фраза могла стать смертельной для молодого начальника смены. Причём парень сам про себя не осознал сразу за столь короткий миг, что для него более ошеломительное и сверх понимания: та небрежность в разговоре, откровенное (по мнению Евдокима) наплевательство на судьбы людей или сам факт и жестокость преступления, которое было совершено? Евдоким в свои только-только начинающиеся зрелые годы и представить себе не мог, что будет столь свободно беседовать на улице с отсидевшим убийцей. Мужчиной, который не скрывал этого. И при этом воспринимал это всего лишь как часть прошлого. Парень всегда представлял подобных людей как жителей другого, чуждого мира.
Может, поэтому он так потянулся? Но при этом был столь резко одёрнут простым пренебрежением главных, по мнению многих людей, правил, норм и устоев.
- То есть тебе... - попытался было прояснить ситуацию Евдоким, всё ещё надеясь, что понял слова не в том смысле, в каком они были произнесены.
- Наплевать? Да... Мне наплевать. Было и прошло.
- Но мужчина же... Они жили... Полной... Жизнью полной.
- Да кто они? Да они же и сами были хороши! - махнул рукой Степаныч.
- Но как? Ты же их даже не помнишь... И как их - тоже...
- Да чего там не ясного? В те времена на девятках только бандюганы могли ездить. А девка... Да сама она понимала, на что шла, чьей наковальней становилась. Небось и поддерживала своего уголовничка... А таких часто убирали. Ну, убрали ещё раз! А на кого срубить срок? А тут обкурок попался под чебурашкой! - На него и спишем! Ты пойми: им же, звездатым ментам, нашептали, чтоб не рыли в ненужном коридоре. И звёзд могли бы подбросить. А иначе бы - сымали бы звёзды!
Евдоким ещё хотел что-то сказать или даже спросить, но не стал. Для него, пожалуй информации и впечатлений хватило с избытком! Потому он просто посмотрел на охранника.
- Кима, и вообще не грузи!... И сам тоже... Было и прошло! Ты лучше домой топай! А то мне собакевичей пайкой одарить надобно. И отвязать на территорию. А они тебя не знают!...
- А, ну да... да.. вай..
- Удачи! До завтрего!...
Далее:
Солдаты Кайзера. 014
2010-2019