Ресторация
- Ну, что, Петрович, есть-пить будешь? – спросил Макс, - тут кормят неплохо.
- А поят?
- Да чем угодно!
- Ладно, пить я, пожалуй, не стану, а салат какой-нибудь травяной пожую.
- Худеешь?
- Типа того, только без «д»
- Без чего?... А, понял! Девушка!!!
Геннадий Петрович оценил зал. Пафосно! Сияют благородным лаком вычурные столы и стулья из прессованной китайской бумаги имитирующей дерево, точечные светильники и вычурные люстры горят не разгоняя интимного полумрака, задёрнутые массивные шторы со шнурами и кистями не хуже светомаскировки прячут от солнца, а на стол изливает круг света торчащий из глиняного горшка абажур с лампочкой. Стена, свободная от штор, увешана чем-то прованским ютящимся между коринфских полуколонн.
Из полутьмы возникла девица, вплыла в круг света хлопая огромными ресницами. Белоснежная, почти невесомая блузка ласково обнимала хрупкие плечи и волнительно стекала с высокой груди. Передник, скорее широкий пояс был вровень с нижним краем юбки, и, вместе они не скрывали прелести стройных ножек. Излишне, похоже, стройных – при стойке «смирно» бёдра едва ли сомкнутся, и между ними может пролететь воробушек. Но не ворона же! И что уже она там мяучила, Геннадий Петрович не слушал, но глаза у неё оставались усталыми и безразличными.
Эх, вот как в лихие наши девяностые достал бы Макс лопатник да стал бы шелестеть купюрами, так бы у неё и глаз загорелся бы! А сейчас… кроме карты, поди, ничего-то у него и нет. Стыдоба – в автобус не пустят. Видение исчезло во мраке, оставив после себя облако душно-пряного аромата и, похожий то ли на древнюю библию, то ли на атлас по анатомии, фолиант меню. Макс углубился в изучение.
- Водку будешь? – спросил он.
- Да разве ж это водка? Это спирт разведённый, который по Высоцкому из опилок.
- Да брось, вот вполне приличная – на цену глянь.
- Так же доктор Борменталь говорил профессору Преображенскому.
- А где же хорошую взять? У Преображенкого, кажется, кухарка делала.
- Не помню, а у нас Миха варит.
- Самогонище?
- Водку настоящую. Он её раза на три перегоняет, головы, хвосты отсекает. За водой на родник ездит – из моего колодца забраковал. Завод там у него, короче. Колонка стеклянная, как на нефтеперегонном для крекинга, и сидит он перед ней как кот у аквариума. Зыркает глазищами туда - сюда как какая капля упадёт.
- Продаёт?
- Нет. Себестоимость высокая, да и себе за лето не на всю зиму успевает заготовить. Ассортимент у него. Бренди там…
- А ты его бренди пробовал?
- Нет, Макс, я водки попробовал – лекцию по технологии часа три слушал, а бренди, это ещё и дубовые бочки, клёпки для которых не пилить, а колоть надо. Ну его.
- Ну и что, послушал да послушал.
- Ага, вот ты в больницу с геморроем, а тебе курс лекций по онтогенезу человека и патогенезу твоей прямой кишки с демонстрацией её студентам…
- Да ладно, - усмехнулся Макс, - а водка-то вкусная?
- Песня! Никакой противности нет, хлебушком только отдаёт. Нет, не хлебушком, скорее, квашнёй. Бабуся когда-то хлеб заводила – так один в один…
- Ну говори, говори ещё. А чем закусывали?
- У Михи там всё своё – капустка квашеная, огурчики солёные, сальце солёное (свиное, а не его).
- Ну это то я и в «фермерском доме» купить могу.
- Ты ещё в сумашедшем попробуй! Тамошние огурцы мне о неизбежной импотенции напоминают. Настоящий хрустеть должен, а не чвакать во рту – без дубового листа хруста толкового не получишь. Вот и занимайся демагогией потом, бабе доказывая, что мягкий лучше твёрдого… Впрочем, это уже не про огурцы.
- Ну капуста, сало?
- Я вас умоляю! Капуста там маринованная – пятиминутка, её рассол с похмелья как мёртвому припарки. А уж сало! Вот на Бессарабке сало так сало, а это так себе сало.
-На какой Бессарабке?
- Рынок в Киеве рядом с Крещатиком. Старуха моя сумку разного сала домой повезла, а я так напробовался, что пиво пить не смог… А в этом доме брюшину солят и за сало с прослойкой выдают…
-Нет, это уже пошло, из брюшины рулет нужно делать! А ты, Петрович, скажи, почему так?
- Компетенции утратили, как говорят эффективные менеджеры. Помнишь, ракету у нас запускали с «Бураном», сто тонн поднимала. А теперь повторить не могут – компетенция утрачена. Старые-то ракеты через раз не падают. Да что мы – американцы, вон, на луну летали, а теперь до орбиты тело доставить не могут. А ты: огурцы, огурцы…
- Да и леший с ними, Петрович, зато я помню компетенции твоего дядюшки.
- Какие это?
- Не брать в общепите блюда из молотого мяса.
- А… Так то дядюшкиного дядюшки…
Тогда город был не то, что бы, да не совсем такой. И если правая сторона Амурской (если идти от Зеи), почти не изменилась, разве, что убрали известковые натёки социализма, то левая была зелёным забором. За ним скрывался рынок, на который денег у Генки не было, и он только дивился этому забавному месту. А по правой стороне высился ресторан «Восток», своей двухэтажностью равный современным пятиэтажкам, там и шли Генка с дядюшкиным дядюшкой. Генка не вдавался в особенности генеалогии, но приятно было идти с человеком, который не говорил, что он тебе дед. И бороды у него не было. Был светлый костюм с пиджаком нараспашку, галстук, штиблеты размером под пятьдесят, шляпа и нос. Нос из трёх частей: переносица с голубой татуировкой, орлиная горбина, на пару человек рассчитанная и нособульб как у современного супертанкера. Если всё это обычному человеку приладить, то от лица у него точно ничего не останется. Однако габариты организма позволяли пользоваться такой роскошью, впрочем, там были ещё уши и не только… Шляпа! Шляпа с широкими полями, и плащ, кремового цвета плащ с плечами в полтротуара!
- А не зайти ли нам в ресторацию отобедать, - говорит дядюшкин дядюшка. И у Генки от радости сердце колотится, будто стометровку пробежал, но он безразлично пожимает плечами.
- Можно.
Деликатный родственник не спрашивает, был ли когда Генка в ресторане. Да не был! Не был! Зато много слышал про «Восток», рядом с которым теперь шли. Там по вечерам собирались офицеры, блатные и куча баб. Драки были такие, что вся милиция города приезжала разнимать. А уж какие тёлки там крутились…
Ресторан угнездился на втором этаже. Огромный зал с высоченными потолками, ровные ряды столов с белыми скатертями. Наполовину раздвинутые шторы не мешают весеннему солнцу рисовать яркие квадраты на полу и мебели, но под потолком таинственный полумрак разгоняют сияющие множеством огней люстры. Быть может даже хрустальные!
К посетителям тут же подкатилась круглая официантка в кружевном белом переднике и такого же цвета головном уборе, неуловимо напоминающем карнавальный кокошник. Золотом сияла её обворожительная улыбка и ручейком звенел голосок, когда она показывала им столик. Дядюшкин дядюшка рассматривал машинописный листок, который официантка извлекла из папки с цветочком, периодически тыкал в него пальцем и вопрошал:
- А это есть?
- Нет, - отвечала она, и лицо её стало понемногу портиться.
- А что есть из мяса?
- Ну вот же: шницель, люля-кебаб, тефтели, и дальше какое-то бу-бу-бу…
Потому, что в этот момент Генка с восхищением рассматривал эстраду, где кучковалась ударная установка, стояла «Ионика», теснились в углу гитары, а чёрные колонки огромными глазищами динамиков смотрели прямо в душу посетителей. Деревянный пол на пятачке перед эстрадой был ободран и ершился занозами, а одна толстенная плаха даже проломлена, во, жарят, прикинул Генка. Это отсюда, когда в летнюю духоту открывают окно на весь квартал ревёт музыка…
- А шницель натуральный, - краем уха услышал он.
- Нет, рубленный.
- Тогда дайте нам два, вот этих, гуляша, двойных, и этот салат
- Хорошо.
- А водочка у вас «Посольская» есть?
- Нет, только «Экстра»
- А пиво «Жигулёвское»?
- Нет, только «Исетское».
- Прекрасно! Нам четыре, надеюсь холодное?
- Где я, - начала было золотозубая, но дядюшкин дядюшка так ей улыбнулся, что она сказала:
-Хорошо, - и немножко оттаяв, укатилась за загородку.
- Гена, - откинувшись на спинку стула, произнёс родственник, - никогда не бери в общепите блюда из рубленого мяса. Генке, конечно, резануло слух фривольное сравнение ресторана с общепитом, но у говорившего такой солидный вид, что он не стал возражать.
- Все эти кебабы – мебабы, котлеты, тефтели, и прочая с ними, делаются из чёрного хлеба с комбижиром, куда для запаха добавляют молотую обрезь с плёнками и жилами, ну перцы для антуража. Генка хотел было заявить, что уж в «Востоке» - то всё не так, но тут официантка принесла пиво. «Исетское» он пил – это самое лучшее на свете пиво, стоит, правда, жутко дорого, да и редко выбрасывают, но ни с «Жигулёвским» ни даже с «Таёжным» не сравнить. Пили, конечно, тёплым, когда удавалось взять. Благо в классе был Серёга Мальцев, который на полголовы был выше всех, и, когда хмурился, казался вполне себе взрослым – не нужно было высматривать взрослых для покупки. А тут отпотевшие бутылки, и хрустальные стаканы, в которых искрится волшебством чудесный напиток, прикрытый шапкой белоснежной пены. И салат, с пожухлой веточкой петрушки, показался с пивом просто чудесным. А ресторан очень уютным.
И тут поднесли гуляш. Гуляш как гуляш, брусочки мяса с картофельным пюре и подливой. Пюре отчего-то отдавало голубизной, будто его сдобрили синькой, однако с пивом и подливой было вполне съедобно, не так, конечно, как у тётушки, но ничего. А вот третий кусочек мяса вдруг отказался пережёвываться. Совсем отказался – жуёшь, жуёшь, а он хоть бы хны. Выплюнуть бы – да неприлично как-то. Дядюшкин дядюшка приметил конфуз и провозгласил:
- Гена, не гуляш это вовсе – гуляш, это суп такой густой Венгерский, овощи там, перцы болгарские, и во-оот такущие куски мяса. А эти хвостики с подливой – изобретение нашего общепита, и если они в эту э… в это блюдо сметаны добавят, то получится бефстроганов. А тебе, юноша, просто кусок с жилами попался – выложи его на тарелку, да попытайся съедобный найти. Генка стал с переменным успехом искать съедобное. Он отчаянно пережёвывал жилы и смотрел вокруг, и увидел вдруг облезлые стулья, потолок, словно переживший пожар, пятна на не таких уже и белоснежных скатертях, и проломленную доску у эстрады…
- Гена, я всё понял, на рожу твою кислую смотрел и понял! Да, я знаю, что фермеры продать своих герефордов не могут, а стейки из мраморного мяса с отравой нам вражьи страны поставляют… Гена!
-Что Гена, я молчу.
- Ты всегда молчишь! Девушка!!! – Заорал Макс на весь ресторан, нам пару красного сухого подороже и фруктов.
- Максим, цена ещё не…
- Гена!!! Молчи!!! Я больше с тобой в общепит не пойду, но давай же хоть сегодня,- Макс споткнулся на своём спиче, поражённый, видимо запредельной для него патетикой. Наклонился над столом и стал фыркать в сомкнутые ладони, изображая смех, - хотя бы не отравимся.
Произведение публиковалось в:
proza.ru