Вася-муравей
В годы оккупации японскими войсками Китая страну покинуло большое количество беженцев. Некоторые из них осели и в нашем пограничном селе. Так у нас появился новый сосед, китаец Ма-Си-Куй, которого сельчане быстренько перекрестили по-русски - Васей.
Жил он тихо, неприметно, работая по вечерам истопником в общественной бане. Остальное время новосёл из-за Амура посвящал огороду. Работая без устали, он заработал себе ещё одно прозвище, вроде фамилии к русскому имени. Одетый постоянно в чёрную одежду, маленького ростика, с крупной непропорциональной телу головой, очень напоминал своим обликом неутомимого муравья. Так китаец Ма-Си-Куй стал Васей-муравьём. Кстати, новое имя он воспринял с мягкой улыбкой и отзывался на него без всяких обид.
Вася совершенно не знал русского языка, но артистичная жестикуляция, яркая живая мимика позволяли вполне сносно понимать его. Но, конечно, не могли мы в ту пору с братом Вовкой подумать, что этот маленький огородник сумеет вложить в наши души столько человечности и глубокого понимания окружающего мира.
Но прежде всего Муравей изменил нашего отца, человека сурового, жёсткого. Много лет отслужив в армии, он невольно огрубел, дома разговаривал только в приказном тоне. Мы с братом не слышали от него доброго слова, не видели и отцовской ласки. Но после общения с Васей отец обычно светлел лицом, делался мягче, из его голоса совершенно исчезали командирские нотки, и на лице проявлялась улыбка.
А началось всё с пахоты и посадки огородов. Весной отец пригнал гусеничный трактор с плугом, намереваясь вспахать наш и Васин огороды. Но китаец не пустил к себе технику, встав перед капотом, отчаянно крича и размахивая руками, а затем и вовсе улёгся под гусеницу трактора. Отец, чертыхаясь и матерясь, оттащил упирающегося Муравья от трактора и принялся пахать собственный огород, выворачивая лемехами плуга толстенные слипшиеся пласты земли. А Вася рыхлил почву мотыгой, сооружая небольшие земляные холмики.
Закончив пахоту, отец вытер потное лицо и подошёл вновь к китайцу. Тот опять лёг на землю, молитвенно сложив руки на груди. Отец зло плюнул себе под ноги, заскочил в кабину трактора и уехал. Вася же долго стоял неподвижно, глядя на исполосованный пахотой огород.
На следующий день, разбивая засохшие комья земли, мы под лопату садили картошку. Китаец, по-прежнему, мотыгой рыхлил почву и нагребал холмики. Отец знаками показал ему, мол, надо садить картошку, пока позволяет погода. Вася, улыбаясь во весь рот, коверкая слоги русских слов, отвечал: «Та...ка... Лю... на...на...да...» - и сцепленными руками показывал круг. Отец недоумевал: «Зачем для картошки Луна? Тепло и свет надо от Солнца». И показывал соседу на светило. В ответ тот только жмурился, как кот на солнцепёке, и улыбался.
Мы с братом смеялись над Васиными чудачествами. И только гораздо позже, студентом, я узнал, что большинство овощей и картофель лучше всего садить в полнолуние, тем самым гарантируя урожай.
Закончив посадку картошки, отец решил отремонтировать забор, сделанный из колючей проволоки. Втроём мы прикатили заранее приготовленную бухту колючей проволоки. Заменили старую, провисшую и местами порванную на новую. Добавили несколько ниток проволоки дополнительно, но её в бухте оставалось ещё довольно много. Тогда отец, отчаянно жестикулируя, предложил Муравью:
- Давай и твой забор починим!
Вася, мгновенно перестав улыбаться, злобно глянул на проволоку, зашипел по-змеиному и, схватив мотыгу, принялся дубасить бухту. Мы остолбенели, а Вася бил до тех пор, пока не сломался черенок мотыги. Тогда мы быстренько подхватили бухту и унесли подальше от глаз буйного Муравья.
Вечером за ужином отец рассказывал непривычно весёлым голосом:
- Поинтересовался сегодня у переводчика на заставе насчёт нашего-то китайца: почему он не дал вспахать огород и почему колючку избил? Много интересного, но скажу коротко. Оказывается, по вере некоторых китайцев, земля - тело Матери-Природы, кормящей нас своими живительными соками. И отсюда, значит, получается: если пашем, то полосуем плугом, как ножом, по её телу. Словом, не лезь к земле-кормилице с техникой и обрабатывай её тёплыми, нежными ручками, да с любовью и лаской. Поэтому и лёг Василий под гусеницу.
Отец, светлея лицом, прервал рассказ, раздумывая, видимо, над сказанным. Затем продолжил:
- Чудно по-ихнему получается. Вроде как по-людски, всё живое с душой и телом. А насчёт проволоки вот что переводчик предположил: скорее всего, наш китаец был в плену у японцев, а, опять же по их обычаям, любая вещь, неважно какая, если приносит несчастье, то больше не используется, а зачастую выбрасывается, предварительно получив наказание. Вот, наверное, колючка и напомнила Василию лагерь.
Закончив рассказ о нашем необычном соседе, отец вдруг схватил нас с Вовкой в охапку, прижал (чего раньше никогда не бывало) и, смеясь, мечтательно проговорил:
- Вот бы, сыны, взять всё плохое и выбросить! Оружие, отраву всякую уничтожить. Какая бы добрая жизнь пошла, живи да радуйся! - он поднялся из-за стола, взяв нас на руки, что было просто невероятно, и продолжил. - А китаец наш каков?! С виду хиленький, а по духу богатырь! Муравей, одним словом!!!
С той поры он стал называть соседа Василием, а за глаза - нашим китайцем.
Приходило лето, и Вася с раннего утра и до вечера копал, рыхлил, полол, сеял, садил, пересаживал, удобрял, поливал. Для нас с Вовкой такая забота об огороде была в диковинку. Ведь работа на грядках для нас была нудной обязаловкой, исполняемой зачастую с помощью отцовского ремня. Для китайца же эта работа была потребностью, и выполнялась она под мурлыканье песен на родном языке, под ласковые разговоры с кустами картофеля, помидоров и другими обитателями огорода.
Многому со временем мы научились у Васи-муравья. Чего только стоит посадка овощей в гребнях, в грядках-коробах, посев овощей в несколько сроков в защищенный грунт! Но самое главное, что мы переняли от него - бережное, рачительное, даже трепетное отношение к земле как к живому, родному существу.
Наступала осень, и в соседском огороде всё благоухало. Грядки просто ломились от урожая! Такое изобилие овощей на сравнительно небольшом возделанном человеческими руками участке мне больше видеть не доводилось. И тут происходило невероятное: Вася прекращал работать! Часами он сидел на грядках с отрешённым видом, полузакрыв глаза, перебирая пальцами воображаемые чётки. Мы догадались, что Муравей так благодарит Мать-Природу за её щедрые дары.
А ещё осенью Василий открывал бесплатный, коммунистический, как его называли, рынок. Он собирал помидоры, огурцы, баклажаны, кабачки, перец, зелень, пряности в коробки, тазики, вёдра, мешки и выставлял их на скамейку возле своего дома. Каждый желающий мог совершенно даром выбрать необходимое. Рынок работал до поздней осени, ежедневно и без перерыва на обед.
Сельчане чаще всего забирали овощи вместе с тарой и затем возвращали её с домашним хлебом, творогом, молоком, солью, сахаром, спичками, поношенными, но ещё пригодными для носки одеждой и обувью. Приносили гвозди, нитки, дратву и многое другое, без чего в селе трудно прожить.
Удивительное было время, потрясающие люди жили в нём: открытые, доброжелательные, способные к состраданию и сопереживанию. Общая беда (шла война) породнила, сплотила. Никто не очерствел душой, не озлобился. Всем было понятно: только сообща, вместе, помогая и поддерживая друг друга, можно одолеть тяжёлые времена.
Наказание за непотребное следовало неотвратимо. Это мы ощутили с брательником сполна на, скажу покультурнее, местах ниже поясницы. Да, однажды совершили мы гнусный и подлый проступок, стыд за который жжёт по сей день. Расскажу подробнее. Как-то угостил нас сосед волшебной сахарной дыней, и, съев её, мы решились совершить набег на бахчу. В темноте, нарвав больше незрелых, чем спелых дынь, вытоптали и оборвали лианы. Утром плачущий Василий на коленках ползал по бахче, собирая изуродованные растения. Его сгорбленная в горе фигурка стоит у меня перед глазами по сей день.
Отец, придя со службы, снял свой армейский, из настоящей кожи ремень с увесистой пряжкой и выпорол нас с братом, под каждый удар приговаривая: «Не воровать!», «Уважать труд других!»
.. .Закончив уборку урожая, Вася-муравей тщательно чистил грядки, собирая каждую травинку и закапывая её в заранее приготовленные борозды. Затем в три-четыре дня он перекапывал огород размером в полгектара. Причём разбивая комки в пыли, выравнивал почву граблями. Долгой зимой Муравей выращивал на подоконниках комнатные помидоры, огурцы, листовую капусту, лук на перо, укроп и другую зелень. Ведь китайцы не делают заготовки впрок, не солят и не маринуют овощи на зиму, а едят только свежее.
Ещё долгими зимами вязал Вася и плёл травяные циновки, которыми укрывал потом всходы от заморозков. В последнюю перед отъездом на родину зиму начал он вязать сеть с крупными ячейками, и мы с братом дивились: это каких же размеров рыбу собрался ловить наш сосед?!
Он же дурашливо приставлял к голове два оттопыренных пальца, видимо, изображая рога, и, широко улыбаясь, мычал. Мы восприняли это как шутку, но Вася, действительно, готовил сеть для коров, только очень маленьких. Сейчас объясню: в то время впервые в большом количестве появился в огородах такой вредитель, как восьмиточечная коровка, пожирающая с жадностью саранчи листву овощей. Само собой, влюблённый в огород Василий не мог позволить паразитам уничтожать своё детище - и поймав в силки несколько фазанов, выпустил их в огород, предварительно накрыв его сетью.
Мудрый китаец знал, что фазаны - единственная птица, поедающая коровку, и прекрасно этим воспользовался! Дав фазанам попировать на одном участке, накрытом сетью, переносил на другой. Огород был спасён от вредителей!
Наш отец лишь разводил изумлённо руками:
- Василий, родной ты мой человечек, какие ты чудеса творишь на земле! Волшебник, да и только, самый настоящий циркач! Может, ты и червяков дождевых научишь землю пахать?!
В ответ китаец расплылся в широченной улыбке, счастливо блестя глазами и теребя полы рубашки. Очевидно, он так перебирал воображаемые чётки.
...Закончилась война. Китай был освобождён от японских захватчиков. Вася засобирался на родину. Провожать его пришло всё село. Отец, крепко стиснув соседа, дрогнувшим голосом сказал:
- Прощай, Василий. Спасибо тебе за всё, Муравей ты наш! - и отвернулся, пряча навернувшиеся слёзы.
После отъезда от нашего Ма-Си-Куя иногда приходили коротенькие письма, написанные по-русски, очевидно, под диктовку. В основном он сообщал о новом огороде. Потом и эти весточки иссякли, а по селу прошёл слух, что Василий-муравей попал под репрессии и погиб.
Да, наверняка китайские хунвейбины «разглядели» в скромном огороднике и банном истопнике советского ревизиониста и оппортуниста.
...Сейчас в Васином доме живут совсем другие люди, и каждую весну, дымя несгоревшей соляркой, пашет Васин огород гусеничный трактор.
Несколько раз за лето по Васиному огороду пробегает колесный трактор, рьяно срезая культиватором сорняки.
И каждую осень новые хозяева сетуют: «Нынче снова неурожай, ни картошка, ни капуста не родили...»
А у Василия-муравья всё родило... Даже сахарные дыни.
Произведение публиковалось в:
"Два берега". Сборник рассказов. - Иркутск, 2019 г.