Искусство жить без денег
Октябрь. Хоть солнечно еще, но ветрено, холодно. А потому сидим в заветрии, скучаем, курим. Груустно так на душе отчего-то... Сейчас бы выпить, лето помянуть, а на что, спрашивается? Тут Сенька Безобразов спрашивает: «Слушайте, братцы, а кто в последний раз вообще хоть какие-то деньги видел?».
Мы переглянулись, усмехнулись. Андрей Балабанов молча порылся в кармане, достает монетку.
- Вот, - говорит, - посмотрите. Один руб, образца тысяча девятьсот девяносто восьмого года. Вторую неделю хожу, бренчу им в промежности. Нищим не назовешь...
- А что на работе?
- На работе? - Андрей ухмыльнулся. - Прихожу к ним позавчера, мол, так и так, полгода не вижу денег...
- Что?! - говорят, - тебе еще и денег?! Да иди ты... Чем ты недоволен? Мы тебя ведь не увольняем,, не сокращаем. Какого тебе еще надо?!
- Так, значит, и пошел? -посмеялись мы.
- Вот так и пошел! - подтвердил Андрей, - со стыдом в душе от своих глупых требований. Я балдею от собственной Родины. Она дрессирует нас, как космонавтов. На выживаемость. То одного нету, то другого. Зато, говорят, теперь свобода! Да подавись ты такой свободой! Кого дурите-то? Я думаю, над нами просто ставят эксперимент в интересах следствия, и тот, кто все это перенесет и выживет хотя бы лет до шестидесяти, получит бесплатную профсоюзную путевку рай! Я понимаю, когда хлеба нет, водки нет, значит - весь завод с похмелья, им не до нас... Но денег-то, денег, бумаги этой сраной, рисованной?!
- Я думаю, их скупают японцы! - с удовольствием затягиваясь «Беломором», сказал дед Пчелкин.
- Японцы?
- Ну, может быть, китайцы. Не ручаюсь.
- Ты, дед, иди проветри голову! Зачем им наши «деревянные»?
- Готовятся к оккупации, -охотно пояснил дед, - я почему так думаю? Вот у меня внучек. Он как наворует достаточно, сразу кидается покупать эти доллары. Как только накопит определенную сумму, так уедет воровать в Америку, здесь ему надоело. Я так думаю, японцам надоело жить на острове и они готовятся перебраться на Дальний Восток, а потому скупают рубель в массовом порядке. Сам президент как-то сокрушался, не пойму, говорит, куда деваются деньги, только недавно напечатали в достаточном количестве! Если так пойдет дальше, мол, никакой тайги не хватит! А я бы сразу предложил не увлекаться туалетной бумагой и в целях гигиены выпускать только газету «Правда», и почитать приятно, и бумага для денег была бы...
- Хватит философствовать, дед! - прервал его Сенька Безобразов. - Я вот о чем думаю, братцы... Ведь кого не послушаешь - никому не платят. А как же люди живут? Как мы живем? Вот ты, Леня, на что живешь?
- Ну, старики мои, пенсионеры, помогают. На работе иногда дают.
- А ты, Балабаныч? У тебя ж стариков нет! И сам говоришь, полгода денег не видал. А как ты за квартиру платишь?
- А за нее не плачу. Только за свет. Без света никак. А лапшу да тушенку Наталья моя со склада носит. Надо ей - спишет. Или знакомого шофера попросит, чтобы на ящик наехал. Ее хозяева-коммерсанты все же люди, не
звери. Денег у них тоже нету, а без Натальи им никуда. У ней худо-бедно высшее образование. А у них на двоих двенадцать лет строгого режима. В прошлом.
- Да нет, ты не ври! - разгорячился Сенька. - Смотри, куртка на тебе кожаная, джинсики!
- Так это я у Самвэла автомехаником числюсь. Подбрасывает...
- Ну не понимаю я! - закипятился Сенька. - Не по-ни-ма-ю! И никто не понимает! Этой нашей жизни. Я тут с китайцем одним разговорился...
- На каком языке? На китайском?
- Не важно! Водка любому научит... Он говорит, чем, мол, занимаешься по субботам? На даче, говорю. О-о-о, говорит, ты богатый человек! Ты отдыхаешь на даче, когда бедные китайцы... Ага, говорю! Отдыхаю! Впахиваю, как пчелка! Картошку выращиваю. Он лупит глаза, говорит, если ты, Сеня, так любишь работать на земле, почему бы тебе не уволиться с завода и не переехать в деревню, ведь на двух работах работать тяжело, и тебе приходится ездить из города, платить за билеты! Ага, говорю, в деревне меня только не хватало! Там можно с голоду помереть! Он совсем выпучил глаза. Ну ни хрена понять не может, одно слово - китаец! А я и задумался: «Да что это за каторга? Что это за дурдом?! Я, значит, работаю на своей работе, где мне ни хрена не платят, всю неделю честно, как придурок, работаю... Потом что, выпиваю, гуляю по парку, читаю газетку? Я тащусь на свои шесть соток и впахиваю там, как проклятый, потому что без этого, говорят все, не проживешь. У меня уже голова идет кругом. А на хрена я тогда на работе-то работаю?!
Так закончил Сенька под общий смех и сел, взволнованный.
- Не забывай, - откашлявшись, нравоучительно заметил дед Пчелкин, - что на своей работе ты зарабатываешь себе стаж! Выйдешь на пенсию, заживешь как человек, как я. А пока - терпи. Конечно, во времена военного коммунизма было легче. Там хоть по куску конины давали, притом бесплатно, но вы ж сами решили от всякого коммунизма отказаться, кто вам виноват?
- Ты, Сеня, затронул все струны моей расстроенной души... - задумчиво протянул Балабанов. - Что-то таинственное в этом есть. И правда не платят, не платят, не платят. Военным, шахтерам, врачам, учителям, ментам, я уже не говорю о зеках. А народ живет. Люди научились обходиться без денег, и случаи голодной смерти довольно редки.
- Точно! - подтвердил я. - Вот мой знакомый врач, тот вообще говорит, что эта ситуация полезна для здоровья нации. В том смысле, что произойдет естественный отбор, и останутся самые жизнестойкие особи. Автоматически увеличится продолжительность жизни и количество пенсионеров.
- А это нам полезно или нет? - засомневался Балабанов.
- Так, а на что б я выпивал, если б не мать да теща? -взвился Сенька.
- Без пенсионеров вам, ребята, никуда! - довольно покивал дед Пчелкин. - Я давно говорю, что в России не соблюдаются законы природы. Еще Хрущеву говорил.
- Да не ври ты, дед! - опять взвился нервный Сенька. - Где это ты мог видеть Хрущева?!
- Во сне. Я ему доказывал, что нельзя сеять кукурузу за полярным кругом, там мало солнечных дней.
- И как разобраться во всей этой диалектике? - задумчиво протянул Балабанов. - Во всем мире яблоки падают на голову...
- Где ты видел, чтоб на голову падали яблоки?! - встрял неугомонный Сенька. - Если что и падает, так кирпич! Если б падали яблоки, я б целый день с ведром стоял у магазина!
- Это закон Ньютона, чудак.
- Где ты мог видеть Ньютона, если он второй год мотает на Будукане за хулиганку? Ни хрена он не в законе, а так - уличный баклан!
Тут они стали ссориться,
цапаться. Вдруг смотрим -идет Самвел. Этаким усатым шариком катится по двору, только носки лакированных штиблет мелькают.
- Привет, Самвел! - кричу. - Как жизнь, как торговля?
Он остановился, всмотрелся, узнал,показал зубы в улыбке и тут же усиленно опечалился.
- Ой плохо, плохо, дарагой! Торговля нэт, пакупатэль нэт! Разззоррэние! Инспектор, налогови полней! Все грабят. Но что делат, дарагой, скажи? Бочкам икры сапсем пропал! Целый бочка! Кушам икру! Все кушам - брат, его жена, тетя, племянники, бабушка тоже кушает... Кошка тоже... Инспэктор нэ хочет брать икру! Гаварит - давай дэньги! Откуда дэньги, дарагой, когда сапсем нэт торговля. На хлэб не хватает... Ай-ай-ай! Все кушаем икру. Стыдно гостей в дом пазвать! Ай-ай-ай!
Мы слушали, слушали, а потом все как заржали! Самвел нас слушал, слушал, потом обиделся и рассердился. А рассердившись, заговорил по-русски без всякого акцента:
- Сидите! Смеетесь! У всех горе - вы смеетесь! Не стыдно? В разгар дня - вы сидите! Вон машина пришла, разгрузить некому!
- А с чем машина, Самвел, с водкой? - и тут у него сразу акцент прорезался:
- Нэт водка! Спырт! Тэхнический.
- Наивный человек, - негромко сказал Сенька Безобразов, поднимаясь и отряхиваясь, - он думает, мы такой не пьем... А есть простейший способ очистки...
- Да! - подтвердил Балабанов. - Наша жизнь, братцы, это целый сборник искусств. Самых разнообразных, можно сказать, боевых. А деньги в конце концов - это просто резаная бумага!
И все мы поднялись и пошли помогать Самвелу.
Прав Балабанов! Вся наша жизнь - это школа боевых искусств. И искусство жить без денег - лишь одно из них.
Произведение публиковалось в:
Газета "Первомайский парк". – 2010, Январь (№ 1)